Судьба и страсть Арсения Фельцова

Лида долго молчала.

– Это из-за тех показаний, которые я дала? – спросила, наконец, она и посмотрела в светлые глаза Манулова.

Тот отрицательно покачал головой.

– Кроме Ваших показаний есть ещё достаточно других фактов, подтверждающих причастность Селезнёва к финансовым махинациям в благотворительном фонде «Милосердие», кроме того, ему предъявлено обвинение в организации убийства нескольких человек, так или иначе связанных с этим фондом…

– И что теперь с ним будет? – прервала Манулова Лида.

– Пожизненное заключение, - жёстко сказал он. – Кроме того, наказание за экономические преступления предусматривает конфискацию имущества Вашего свёкра…

– Господи, почему же так жестоко с ним! – воскликнула Лида.

– Жестоко оплачивать убийства неугодных тебе людей, - спокойно ответил Манулов. – Жестоко использовать для своих нужд деньги, собранные для помощи нуждающимся людям, в основном больным детям. Жестоко жить в обществе, которое обеспечивает тебе комфортную жизнь, и плевать на законы, по которым это общество живёт. Вот поэтому таких людей и изолируют от общества. Навсегда…

Манулов попрощался и ушёл, ни о чём не расспрашивая Лиду и не «раскручивая» её на дачу очередных показаний.

– Да, вот, оказывается, какая она, наша милиция! – высказала своё мнение о Манулове вернувшаяся в палату Надя. – Ну, и что этот Иванушка-дурачок сможет расследовать?

Лида ничего не ответила. Она думала о том, что не знает об Олеге Манулове ничего, кроме его фамилии-имени-отчества и должности, на которой он работает. А вдруг он женат? Ведь ему уже за тридцать, к тому же, он такой приятный собеседник… А ещё он всегда соглашается выполнить просьбы других: он и Оксане деньги помог вернуть, и передачи от тёти Иры постоянно передаёт.

***

…А в пятницу Лиду выписали из больницы. Забирал её оттуда капитан Манулов, который привёз ей купленную накануне тётей Ирой зимнюю куртку и тёплый шарф. Когда они вышли из здания больницы, он повёл её к своему автомобилю – тёмно-синей «Ниве», открыл правую переднюю дверь, поднял переднее сидение и поставил на заднее сидение Лидину сумку. Потом он кивком головы предложил Лиде занять место рядом с сумкой, а когда она уселась в машину, опустил сидение, затем сел за руль и выехал из больничных ворот.

«Вот оно – моё место в жизни Олега, - горько думала Лида, рассматривая дорогу, по которой они ехали. – На заднем сидении, рядом с багажом…»

– В моёй машине - тонированные стёкла, - вывел её из раздумий голос Манулова. – Так что не переживайте, никто Вас не заметит. А в Подольске я во двор дома, где живёт Ваша тётя, заеду, так что и там никого не опасайтесь… Я к Вашей тёте со свёкром часто езжу, поэтому никто и не обратит внимания на мой очередной визит…

***

…Открыв дверь «Нивы» и подняв переднее сидение, Манулов подал Лиде руку, чтобы помочь ей выйти из машины. Лида, опёршись о его руку, вылезла из машины, подбежала к дому, на ступеньках которого стояла тётя Ира и, плача от радости, что наконец-то добралась до дома, обняла её…

– Да что мы на улице стоим, - спохватилась через некоторое время тётя Ира. – Лидочка, детка, проходи в дом… И Вы, Олег Васильевич, тоже заходите, - добавила она, увидев Манулова, который стоял возле своей машины, держа в руках сумки с вещами Лиды.

Лида зашла в просторный холл и устало присела на угловой диван. Манулов занёс в дом сумки и поставил их возле Лиды.

– Спасибо Вам большое, Олег Васильевич, - проговорила она, глядя прямо ему в глаза. – Вы меня и в больнице навещали, и домой довезли…

– Всегда пожалуйста, Лидия Михайловна, - ответил ей Манулов со своей обычной добродушной улыбкой и вышел из комнаты.

Лида, понимая, что вряд ли когда-нибудь она снова увидит его, пошла за ним следом, якобы провожая, и с грустью смотрела, как его «Нива» выезжает из ворот особняка тёти Иры.

***

…Через час Лида, уставшая после экскурсии по дому, которую провела для неё тётя, сидела за ноутбуком в своей комнате и пыталась найти в Интернете смоленское видео. Дверь бесшумно открылась, и в комнату зашла тётя Ира. Лида еле-еле успела закрыть окно браузера.

– Ну, как тебе здесь? – спросила она племянницу. – Я на первое время тебе одежды купила, но всё равно нужно будет на днях съездить по магазинам, чтобы докупить всё необходимое: тебе же и брюки нужны, и обувь зимняя, а их без примерки никак нельзя покупать.

– Тётя Ира, - улыбнулась Лида. – Я так давно не была дома, что, мне кажется, сидела бы я здесь безвылазно целый год. Тем более, скоро Петька со школы вернётся.

Тётя Ира глубоко вздохнула.

– Твоё счастье, что Андрея Сергеевича в СИЗО посадили, - сказала она. – А то не видать бы тебе Петьки…

Лида удивлённо посмотрела на неё.

– Когда ты сбежала с Фельцовым, Андрей Сергеевич очень переживал, - начала свой рассказ тётя Ира. – Даже в больницу с предынфарктным состоянием попал. А я рядом с ним днями и ночами сидела, чтобы хоть как-то успокоить. А он всё нервничал и клялся, что если ты с Фельцовым вернёшься назад, то он вас обоих в шею выгонит, тебя прав материнских лишит, а Петю сам воспитывать будет. Я-то думала, что это он в сердцах такое говорит, и поддакивала ему: «Конечно, как можно такое простить!». А потом он на меня всё своё состояние перевёл, чтобы в случае его смерти вы с Фельцовым не наложили лапы на его богатство, а я поклялась ему переписать всё это добро на Петю, когда тот станет совершеннолетним. А потом мы с Андреем Сергеевичем решили жить вместе: ведь ни у меня, ни у него никого на белом свете не осталось. А через год и вы с Петькой вернулись! Я обрадовалась, в Харьков за тобою собралась ехать: у меня ведь теперь и машина своя есть, и водитель - Ларисочка, она очень аккуратно ездит, потому что раньше на «Скорой помощи» работала. Но Андрей Сергеевич сказал, что в Москву тебя милиция доставит, чтобы допросить, чем ты занималась всё это время, а потом он заберёт у тебя Петю, а тебя отправит жить в мою квартиру в Москве... Да только тебя тем же вечером в больницу увезли, а Андрей Сергеевич Петю к себе забрал. Ну, думаю, пока ты выздоровеешь, его попустит, да не тут-то было! Как только он узнал о том, что ты в психдиспансер попала, так сразу начал опекунство над Петей оформлять, обещая, что добьётся, чтобы тебя признали невменяемой и на всю оставшуюся жизнь в дурдом поместили… Но не было счастья, так несчастье помогло: ты и недели в больнице не пролежала, как арестовали Андрея Сергеевича: оказывается, он какие-то финансовые махинации в фонде «Милосердие» проворачивал, а всех, кто об этом что-то узнавал, Фельцову твоему приказывал убивать… И теперь Андрея Сергеевича посадят в тюрьму, причём надолго, а всё его имущество конфискуют. Да только конфисковывать-то нечего: всё его добро мне теперь принадлежит! Заживём мы с тобой теперь, Лидочка: и путешествовать будем, и на концерты и выставки ходить, Петьку в хорошую школу устроим…

Тётя Ира расписывала радужные перспективы, которые ждали их троих, а у Лиды сердце готово было выпрыгнуть из груди оттого, что поняла она, что капитан Манулов выпытывал у неё информацию о делах в благотворительном фонде затем, чтобы на законном основании арестовать и судить Селезнёва и тем самым не дать ему разлучить её с сыном. Да, любой порядочный человек на месте Манулова поступил так же, но вдруг…

Следующие дни Лиде очень хотелось позвонить Манулову и поблагодарить его за то, что он для неё сделал, но она очень боялась показаться ему навязчивой. Всё это время она ни разу не вышла за ворота особняка, даже из своей комнаты выходила редко, чем сильно расстраивала тётю Иру.