Судьба или выбор

— Тетя Оля, как же так, как могло такое случиться, — по ее щекам потекли слезы, — этого не может быть.

— Извини, Ирочка. Он как пришел в себя, просил тебе ничего не говорить, сказал, что как полегчает, тогда сам с тобой свяжется. Но я говорила сегодня с врачом и… — из трубки донесся ее плачь.

— Что, что сказал врач?

— Это заражение крови, у него максимум неделя.

— Нет, они ошиблись, может анализы перепутали, может…

— Ирочка, я тоже хочу в это верить и очень надеюсь. Ты поедешь к нему?

— Да, конечно, прямо сейчас поеду.

— Уже поздно. Тебя не пустят, может завтра с утра.

— Нет, я хочу сегодня. Номер палаты какой?

— 707, это седьмой этаж. Позвони мне как приедешь. Держись, доченька.

— Боже только не это. Почему он? — Ирэн уткнулась в грудь Стауруса и заплакала. Осторожно забрав из ее руки трубку, положил ее на рычаг. Он чувствовал ее горе, как свое и его сердце также разрывалось от боли и отчаяния. Стаурус гладил ее по спине и голове, что — то успокаивающее шептал, подключив все свои способности, пытаясь хоть как-то облегчить ее страдания.

— Собирайся, я отвезу тебя, — он помог всхлипывающей Ирэн дойти до ванной. — Умойся и переоденься, я подожду здесь. — Пока Ирэн была в ванной, Стаурус стоял, прислонившись спиной к стене, и думал, какой же человек мог вызвать в ней такое чувство любви, тепла и боли, и кто он для нее, что их связывает. Противное щемящее чувство собственника поднималось из глубины его сознания, но он постарался взять себя в руки. Его больше злило, что кто-то мог доставить ей такое горе, причинить такую боль, и он ничего не может сделать, ничем не может помочь или может?

Через 5 минут Ирэн вышла из ванной, ее глаза были красными, но она уже не плакала и с трудом, но держала себя в руках. Стаурус обнял ее и поцеловал в лоб.

— Все будет хорошо, просто поверь мне, все будет хорошо. — И как не странно она ему верила. Он улыбнулся и взял ее за руку. Его рука была такой большой, теплой и надежной. Как хорошо когда рядом есть тот с кем можно разделить не только радости, но и печали, на крепкие плечи кого можно скинуть все свои проблемы, кто может забрать и развеять твою боль и горе, тот, в кого веришь всем своим сердцем и не важно, что чудес на свете не бывает, он сможет сам их сделать и даже достать луну с небес.

Дорогу до больницы Ирэн не запомнила и то, как они попали в больницу и почему их пропустили, провели к палате, она ни на что не обращала внимания, все ее силы уходили на то, чтоб не разреветься. Только когда Стас подвел ее к белой больничной двери, ее ноги и руки начали дрожать и слезы потекли по щекам.

— Не плачь. Я обещаю, он будет жить, слышишь, будет жить. Все хорошо. — Стаурус наклонился и легко коснулся ее губ, затем поцеловал мокрые от слез глаза. — Не бойся, я с тобой.

В палате было темно и стоял противный запах лекарств и болезни. Женька лежал на кровати весь утыканный трубками и проводами. Он был очень худой и бледный. Не выдержав напряжение последнего часа, Ирэн бросилась к другу, упав на колени возле его кровати и уткнувшись лбом в свободную от системы руку.

— Ирка, ты что-ли. Я же просил. Не реви. Сейчас намочишь всю кровать. Совсем не выросла, чуть, что сразу в слезы. Плакса.

— Ну и пусть плакса. И я выросла.

— Вижу, что выросла. Вон от женихов отбоя нет, каждый раз новых гоняю, и грудь уже размера третьего, небось.

— Женька, ты как всегда дразнишься, — Ирэн подняла мокрое от слез лицо и посмотрела на друга. Как же болезнь и близкая смерть меняет людей. Весь огонь и стремление жить исчезли из его голубых глаз, он смотрел с грустью и обреченностью. В его глазах была тоска о не прожитых годах, о не встреченной любви, о не сбывшихся мечтах. Женя положил руку на голову Ирэн и попытался потрепать по волосам, как делал это раньше, когда хотел ее успокоить. Но даже такое движение было для него сейчас неимоверно трудным.

— Черт, совсем сил нет, — Ирэн уткнулась в его ладонь, и не видела, как по щеке Женьки потекла скупая слеза. — Не плачь, мелкая, не плачь. Значит так надо, пришло мое время.

— Кому надо, какое время? Тебе только 27, ты молодой, красивый, у тебя еще столько впереди не сделанного, — Ирэн продолжала говорить и плакать, ее слова почти не возможно было разобрать. Стас подошел к ней, подняв ее с пола, сев на стул, возле кровати, пересадил к себе на колени. Почувствовав опору, Ирэн спрятала лицо на его груди, продолжая всхлипывать.

Женька какое-то время наблюдал, как Стас нежно гладит по голове девушку, он что-то ей говорит, стараясь успокоить, а в глазах этого красивого молодого человека была боль и тревога.

— Береги ее, — это все, что сказал Женька перед тем, как потерял сознание.

Стас смотрел на этого, когда-то сильного и здорового парня и не понимал, какое чувство зарождалось в его груди. Он напоминал ему раненое животное, когда-то сильное и свободное, сейчас запертое в клетку смерти. Его душа рвалась к жизни и счастью, но путы не пускали и забирали все жизненные силы и соки, но он боролся, он хотел бороться, но болезнь была сильнее, и это убивало его еще быстрее. Стаурус поднял Ирэн на руки и тихо вышел из палаты. Но он очень скоро вернется и даст свободу этому зверю, вернет к жизни его душу. Чтобы его любимая никогда не плакала, он готов перевернуть этот мир.

— Расскажи о нем, — Стас аккуратно посадил Ирэн в машину, она не плакала, на это уже не было сил.

— Это мой друг детства, скорее, он мне как старший брат. Мы познакомились, когда переехали с родителями в этот район, мне тогда лет пять было. Я росла очень маленькой и хрупкой девочкой, а еще была ужасно неуклюжая. Падала даже на ровном месте. Короче, ходячее недоразумение. — Ирэн улыбнулась своим воспоминаниям. — Я бежала к маме. Споткнулась и упала. Соседские мальчишки стали надо мной смеяться, ну я естественно разревелась. А потом появился Женька. Такой весь из себя красивый, высокий блондин с небесно-голубыми глазами. Поднял меня, отряхнул, поправил бантики и улыбнулся мне. С тех пор он всегда защищал меня и помогал. Много позже я узнала, что у него была младшая сестра, но она погибла, и он очень тяжело переживал эту утрату, кстати, ее тоже звали Ира. Наверно поэтому мне досталась вся его братская любовь и поддержка. Он был старше на три года, но всегда казался взрослее своего возраста. Много занимался спортом, говорил, что ему надо быть сильным, чтоб моих женихов гонять. Очень любил животных, но у его мамы аллергия на шерсть, они даже хомячка завести не могли. Вот он и развлекался с бездомными собаками и котами, кормил их, заботился, учил. Со всеми своими горестями, проблемами и неудачами я бежала к нему, а когда мои родители уехали за границу, он заменил мне семью, он и его мама. Она всегда думала, что мы будем вместе и когда-нибудь поженимся. Но Женька говорил, что может быть мне только другом и братом, что у него уже есть любимый человек и он нас с ним познакомит, и всегда при этом добавлял, как только его найдет. Вот так он стал мне самым любимым, близким, дорогим другом и нас обоих это устраивало, — по щекам Ирэн опять потекли слезы. За рассказом она и не заметила, что они уже несколько минут стоят возле подъезда. — Знаешь, я домой не пойду, а зайду к тете Оле, ей сейчас моя поддержка нужна и я, наверно, у нее переночую.

— Конечно, так будет лучше. Сама постарайся успокоиться, все будет хорошо.

— Ты так часто это повторяешь, что я начинаю тебе верить.

— Я рад, — Стаурус наклонился к Ирэн и снова поцеловал ее. — Завтра я все тебе расскажу, выслушаешь меня?

— Я хочу, чтоб и у Женьки было завтра.

— Будет, я тебе это обещаю. У него будет и завтра, и послезавтра и еще очень много лет и зим. Люблю тебя. — Этот человек, как вихрь ворвался в ее жизнь, сметая все старое и не нужное со своего пути, наполняя ее жизнь новым смыслом, другими целями и мечтами.

Стас смотрел вслед Ирэн, пока она не скрылась в подъезде, слышал, как она позвонила в квартиру на первом этаже, как открылась дверь, плачь женщины и тихие, успокаивающие слова Ирэн. Он не стал слушать дальше, завел машину и поехал назад в больницу.

Женька уже пришел в себя, тихо лежал и смотрел в потолок, а по его колючим щекам текли слезы. Он не видел, как Стаурус зашел в палату, но почувствовал его каким-то шестым чувством.

— Зачем вернулся? Как Ирка?

— Нормально, с твоей мамой осталась.