Судьба или выбор

— Неужели Ленка ты так быстро смирилась, что мы не голубые, а всего лишь братья?

— Рокер, кончай выделываться. К твоему сведению и братья могут быть голубыми. Лучше расскажи, как так получилось что вы братья, родились в один день, и не знали об этом, то есть скрывали это друг от друга.

— Да все просто и банально, — Студент медленно поднялся, потягиваясь и разминая затекшие мышцы, подошел к Рокеру, встал рядом и обнял его за плечи. — У нас один отец, но разные, просто очень разные матери. Дело в том, что наши матери были закадычными подругами с детского садика, да и жили они на одной лестничной клетке. И как водиться в таких случаях обе влюбились в одного парня. Тот никак не мог выбрать между подругами, вот так они и ходили кругом втроем: и в кино, и на танцы, и на свидания. Так и не разобравшись, которая из девушек его привлекает больше, он решил переспать с обеими и как назло, они обе забеременели от него. Подружки обрадовались, а молодой будущий папаша с перепуга решил сбежать, оставив двух беременных девушек. Но наши мамы не отчаивались и поддерживали друг друга. Когда у одной начались схватки, вторая потребовала, чтобы и ей вызвали преждевременные роды. Вот так мы и родились в один день, в один час, но на пару минут Рокер был быстрее. Мы росли без отца, но с двумя матерями. Я даже иногда путал, которая из этих двух моя мама. Они всегда были вместе. А потом вернулся и наш папаша. Жил то с одной, то со второй. Когда я стал более-менее соображать и увидел, как мой папа играет с моим другом, а тот называет его папой, я все расспросил у матери, вот тогда и узнал, что Рокер мой брат. А ты как узнал?

— Просто подслушал их разговор, когда две сумасшедшие мамаши решили купить один дом на двоих, чтобы папане было легче и не надо было прятаться от таких уже взрослых сыновей.

— Они что купили общий дом?

— Купили, но мы тогда с Рокером уже поступили в институт и смотались в общагу. Вот и вся история.

— Да вы прям как братья-близнецы, — и Ленкин смех гулким эхом разнесся по озеру.

На нее удивленно смотрели все окружающие, не понимая причины такого смеха, затем перевели взгляд на этих двоих, и улыбка появилась на губах всех остальных, только Рокер и Студент стояли и глупо моргали не понимая, чем они могли вызвать такую реакцию. Конечно, не понимали, потому что только постороннему глазу было видно насколько они разные и насколько одинаковые. Они действовали как паровоз и вагончик, как иголка и нитка, куда один туда другой, без сомнений, без лишних слов и без сожаления. Вот так в свете костра стояли два брата: один широкоплечий, высокий, темноволосый, с карими, почти черными глазами, а рядом с ним по жизни всегда шел блондин с умными голубыми глазами, не высокий и щуплый. Студент понял, какой тандем они представляют собой, и улыбнулся.

— Только не надо говорить, что я один не понимаю, чем вызваны ваши улыбки, — и, вырвавшись из обьятий брата, Рокер пошел к озеру.

Не долго думая, Ленка побежала за ним.

— Надеюсь, она ничего лишнего ему сейчас не наговорит, а то без нас он может ее и прихлопнуть, — Горец встал, собираясь идти следом, но был остановлен словами Сашки:

— Рокер не совсем такой, каким хочет казаться. Он может шипеть, ругаться и спорить с ней, но никогда не обидит и тем более не ударит. Просто сейчас она лучше всех сможет развеять его плохое настроение, так что пусть пообщаются.

Когда со стороны озера донесся звонкий смех Ленки и басистый Рокера, все упокоились и начали готовиться ко сну.

Ирэн все время забывала об оборотне, а он никогда не напоминал ей о своем существовании, стоя где-то за спиной, но, всегда умудряясь вовремя помочь, подхватить, подать. Он стал как будто ее тенью, только не бесполезной, ползающей где-то под ногами, а тенью готовой в любую минуту прийти на помощь, даже если ее и не зовут.

Когда укладывались спать, Ирэн обратила на Зара внимание, только когда он сел возле ее ног, облокотясь спиной на ближайшее дерево.

— Ты так и собираешься спать?

— Конечно, госпожа, вам не о чем беспокоиться, — оборотень улыбнулся ей и закрыл глаза, но она могла поклясться, что стоит ей пошевелиться или встать, он тут же будет рядом. Нравилось ей это или нет, она не могла сказать. А еще ее раздражало поведение Стауруса. Он не обращал на оборотня и его поведение никакого внимание, как будто, так и надо было, и продолжал все время держаться от нее в стороне. На ночь он только легко прикоснулся к ее губам и, хоть и лег рядом, но быстро отвернулся и тут же заснул, больше не сказав ни слова.

Женька лег рядом с Широм, а Ленка оказалась между Рокером и Студентом, стянув одеяло с одного и сложив свои красивые длинные ноги на другого. Когда все уже улеглись, Антон еще несколько минут сидел возле костра, глядя на языки пламени, потом перевел взгляд на Ирэн и рассматривал ее так долго, что заслезились глаза. И тут он случайно заметил, что за ним неотрывно наблюдает пара глаз, которая в ночи светилась двумя красными огоньками. Антон тяжело вздохнул, поднялся и пошел к своему месту. Когда он лег на одеяло и отвернулся от всех, в его глазах стояли слезы и это не от напряжения или дыма. Он плакал горько, тихо и отчаянно.

Глава 5

Ночь прошла на удивленние тихо, мирно и как-то чересчур быстро. Ирэн разбудил не лучик солнца, который настойчиво стучался в ее сомкнутые веки, не громкое и веселое пение птиц, которое неслось отвсюду, не здоровый и мелодичный храп Горца, ее разбудил просто одуряющий, ни с чем не сравнимый аромат свежесваренного кофе такой бодрящий, такой манящий, такой волшебный. А последующий за этим рев Рокера, разбудил ее окончательно, убедив, что это ей не приснилось.

— Какая зараза взяла с собой кофе и ничего мне не сказала, а у меня уже второй день уши пухнут.

Возле костра тихо сидел Зар и что-то очень аккуратно и медленно помешивал в походном котелке Женьке.

Ирэн села на своем одеяле, пытаясь окончательно проснуться, и наткнулась на ласковый взгляд аметистовых глаз.

— Привет, — это все что он сказал, но его глаза сказали ей намного больше. Они рассказали, как он скучает, как ему грустно без ее ласки и тепла, рассказали, сколько любви и нежности в его сердце.

Ирэн тоже улыбнулась ему в ответ. Ей вдруг так сильно захотелось обнять его, спрятаться на его груди, почувствовать тепло и нежность его губ и рук, силу и тяжесть его тела. Она почувствовала в своем сердце и душе такую любовь и нежность, что сила этих чувств ее напугала.

До нее медленно, но верно вдруг стало доходить, что ее жизнь без Стауруса просто больше не возможна, она не сможет жить и не видеть этой улыбки, не слышать стука этого сердца, не греться теплом этих странных глаз, не наслаждаться пьяной страстью его рук и тела. Она стала наркоманкой и он — ее наркотик, от которого никак нельзя отказаться, нельзя вылечиться, нельзя отвыкнуть. А можно только наслаждаться, и с нетерпением ждать очередной дозы любви и тепла.

Хорошо ли это, хочет ли она такой любви, и имеет ли значение ее личные желания в таком случае? Она просто тонет во всем этом бушующем океане чувств.

Рокер снова начал ругаться, и это выдернуло Ирэн из собственных переживаний и размышлений. Она отвернулась от Стауруса, стремясь быстрее избавиться от плена его глаз и омута, охвативших ее чувств.

Рокер с трудом, не громко шипя и матерясь, выбрался из тесного переплетения рук и ног Сашки и Ленки, и подскочил к Зару и его волшебно пахнущему котелку. Оборотень не обратил на него никакого внимания, даже когда Рокер почти засунул в котелок свою лохматую голову, пытаясь поглубже вдохнуть этот аромат. Но, рассмотрев, каким этот напиток является на вид, Рокер слегка обалдел.

— Э, и что это? — Хотя запах и соответствовал аромату отличного дорогого кофе, то цвет и консистенция не внушала доверия. Это было что-то бледно желтого оттенка с плавающими там зернышками, чуть гуще сливок.

— Этот напиток у нас называют сабу. Он очень питательный и бодрящий, хорошо тонизирует и снимает усталость. И действительно чем-то напоминает кофе, — Стаурус уже поднялся со своего ложа и протянул к Ирэн свои руки, чтобы помочь ей встать.

Затем он повернул голову в сторону оборотня и через плечо спросил: