Судьба Илюши Барабанова

Надежды на огороды не оправдались, урожай вышел никудышный. Дедушка все лето ухаживал за двумя огородами: своим и священника, вкладывая в чужой огород больше сил, чем в свой. И все-таки попадья упрекнула — плохо старался. Старик чуть не расплакался от обиды. И только бабушка, прямая по натуре, сердито сказала:

— Ишь, длинногривые, бесплатно работали на них, и мы же оказались виноватыми. Видно, правду говорят: у попа глаза завидущие, а руки загребущие.

2

В школах давно начались занятия, а Илюша все еще был занят по хозяйству. Дунаевы будто забыли вовсе, как Евгений, уезжая, наказывал:

— Илюшка пусть ходит в школу.

Стоило дяде Пете напомнить об этом, как бабушка возразила:

— В старину и без ученья выходили в люди.

— Теперь другое время, — сказал дядя Петя, — весь народ пошел учиться: и старые и малые.

— Делать им нечего, вот и учатся, — не уступала бабушка. — Пословица недаром молвит: не нужен ученый, нужен смышленый.

— Мало хорошего в том, что ты, мать, осталась неграмотной, — вступила в разговор тетя Лиза. — Век прожила и даже расписаться не умеешь, ни одной буквы не знаешь.

— На что мне сдалась твоя буква? Если бы я ее, как морковку, в суп положила, а то невидаль — буква! Сказал и забыл, пустой звук: ер-еры упал с горы, ер-ять, некому поднять — ну, что пользы с такой науки? Кабы малый в церкви на батюшку учился, тогда другое дело…

— Мальчику нечего делать в церкви, — сказал дядя Петя.

Бабушка сердито поглядела на зятя, но возражать не стала — должно быть, вспомнила, что такие же слова говорил сын.

Больше в тот вечер о школе не спорили.

А на другой день бабушка услышала стук в калитку, открыла и увидела девочку в стареньком женском жакете с закатанными рукавами, в стоптанных башмаках и с тетрадкой.

— Здравствуйте, бабушка, — проговорила она и, не спрашивая разрешения, шагнула во двор.

Бабушка с удивлением посмотрела ей вслед и закрыла калитку.

— У вас неграмотные есть? — спросила гостья, стреляя по окнам хитрыми глазами, словно искала кого-то. — Что же вы молчите? Распишитесь вот здесь, в тетрадке…

Бабушка не спешила выполнить требование и ждала, что будет дальше.

— Что же вы? Расписывайтесь…

— Зачем?

— Проверю, грамотная вы или нет.

— А ты чья такая бедовая? Кто тебя прислал?

— Из ЧК, переписываем неграмотных.

— Помилуй господи, — мелко перекрестившись, проговорила бабушка. — За что же меня в ЧК?

— Не одну вас, бабушка, всех, кто грамоты не знает.

— Вот как?.. В тюрьму, значит, нас, неграмотных?

— Не в тюрьму, а в школу.

— Что же я в школе делать буду?

— Учиться. Теперь все должны уметь читать и писать. А кто не захочет, значит, он за буржуев и против Советской власти.

— Ишь как строго…

Из сарая выглянула тетя Лиза, перебиравшая в погребе картошку. Но Надя Азарова — а это была она — даже не удостоила ее своим вниманием.

— Бабушка, ну есть у вас неграмотные или нету? — Надя всячески маскировала свою заинтересованность в судьбе Илюши и все-таки вынуждена была признать, что ее послали узнать, почему живущий у Дунаевых мальчик не ходит в школу.

За воротами послышалось мычание Белянки. Дедушка открыл калитку и пропустил корову во двор. Вслед за ней вошел Илюша. Он был запылен, обветрен, волосы выцвели и стали белесыми, точно солома.

— Слышь, Илюшка, — сказала бабушка, — вот эта пигалица хочет посадить тебя в тюрьму.

— За что?

— Уж не знаю. Запрут в ЧК, тогда будешь знать…

— Бабушка, вы не про ту ЧК говорите, — засмеялась Надя. — У нас губграмчека, мы ликвидируем неграмотных.

— То-то что ликвидируете… — проворчала бабушка и пошла за Белянкой в сарай.

Надя как будто этого и ждала, она шагнула к Илюше и восторженно зашептала:

— Здравствуй! Это я… Скоро к тебе учительница придет, будешь в школу ходить. — И, довольная тем, что поговорила с Илюшей, стала прощаться. — До свиданья, бабушка, — крикнула она в сторону сарая, — я еще приду к вам!

— Не приходи, не пущу больше, — пошутила бабушка.

— А я все равно приду…

3

Пастушье время кончилось.

По утрам все чаще выпадали заморозки, трава покрывалась инеем и хрустела под ногами. Лишь к полудню она оттаивала.

Наконец стало совсем холодно. Белянку не выпускали даже во двор. Она отяжелела, притихла и лежала в сарае на соломенной подстилке, жалобно мыча, будто звала к себе бабушку.

В конце октября она отелилась. Случилось это вечером. В дверь раздался необычно громкий стук ногой. Когда открыли, на пороге стоял дедушка и держал на руках ушастого мокрого теленочка мышиной масти.

— Встречайте новорожденного, — весело сказал дедушка и поставил на пол теленка.

Все засмеялись, глядя, как телок, выпучив глаза, неумело стоит на прямых и длинных, точно палки, ногах. Бабушка ласково гладила его и приговаривала:

— Молочная будет: уши торчат, как два лопуха.

— А глаза какие! — восторженно восклицала тетя Лиза. — Погляди, синие!.

— А на лбу звездочка, — сказал Илюша.

— Звездочка, как в небе на зорьке, — добавил дядя Петя, помогавший теленочку стоять на ногах. — А если так, то быть телушке Зорькой. Согласны?

— Красиво! — сказала тетя Лиза.

Бабушка перекрестила телушку, точно благословила данное ей имя.

Вокруг Зорьки радостно хлопотали. Бабушка налила в ушат молока и наклонила голову теленку, точно хотела утопить его. Другой рукой она поболтала в ушате, а потом сунула пятерню телушке в рот. Та сладко зачмокала и принялась сосать ее пальцы. Потом она вынула пальцы, и телушка, захлебываясь и фыркая, стала пить сама.

Зорьке постелили соломы на кухне возле теплой печки. Ноги у Зорьки постепенно окрепли, и она взбрыкивала копытцами. Мальчишки смеялись: было забавно слушать, как телушка мычала — вытягивала слюнявую мордочку и неумело, как-то по-козлиному, блеяла: «Б-б-бэ-е…»

Время от времени Зорьку водили к Белянке в коровник, чтобы мать не скучала по дочке. Бабушка сшила телушке теплую телогрейку, концы которой завязывались тесемками на животе. Илюша и Степа покатывались со смеху, ощупывая телячье «сак-пальто», как в шутку называл его дядя Петя.