Судьба педераста или непридуманные истории из жизни…

– Во-первых, трудный случай, – Ирина Михайловна загнула мизинец на правой руке, – во-вторых, общий наркоз, – загнула четвёртый, как принято у музыкантов, палец, – в-третьих, сложная операция, – Ирина Михайловна сжала в кулак все пальцы.

– Ну, это понятно, но… – Николай Михайлович не успел закончить, т. к. прозвучал самый сильный аргумент, против которого он не знал что возразить.

– А зуб мудрости, Вы думаете это что? – Ирина Михайловна пристально посмотрела на Николая Михайловича, который вдруг стал совсем маленьким, можно даже сказать, крошечным, после того, как он съёжился в стоматологическом кресле, приняв позу плода в утробе матери.

– Николай Михайлович, подойдите, пожалуйста, ко мне. Я приму от Вас деньги и выдам Вам чек, – сухо, очень сухо и официально прочеканила Надежда Константиновна.

– Да, да, конечно, – промямлил профессор, вставая с кресла, одновременно шаря трясущимися ручонками по карманам академических брюк в поисках нужной суммы.

Ирина Михайловна мыла руки, Николай Михайлович стоически ожидал сдачи, которой в принципе быть не могло, т. к. он передал ровно десять тысячерублёвок, что составляло десять тысяч рублей. Да? Да, конечно. Но, как говорится, надежда умирает последней.

– Вот чек, – Надежда Константиновна передала чек, выписанный ею в одном экземпляре, закрыла книгу учёта, и уже собиралась встать из-за стола, как вдруг Николай Михайлович ошарашил её своим нелепым вопросом.

– А сдача будет? – спросил профессор и с надеждой посмотрел на суровую сестричку.

– Нет, – отрезала Наталья Константиновна.

– Почему? – не унимался профессор.

– Вам же объяснили, что с Вас – десять тысяч. Ну, чего ещё непонятно, а? – Надежда Константиновна начинала нервничать.

– Нет, мне всё понятно, но я ведь дал Вам деньги, и, значит, хотел бы получить свою сдачу. Ведь сумма-то не маленькая, да? – Николай Михайлович внимательно посмотрел на Ирину Михайловну, нервно вытиравшую руки маленьким полотенцем.

– Простите, я чего-то не поняла? Вы что же, не согласны со стоимостью лечения? – спросила Ирина Михайловна.

– Не понял? – несколько виновато парировал Николай Михайлович, который действительно от волнения не мог разобрать ничего из того, что говорила стоматолог.

– Я же Вам объясняла, что ВСЁ ЭТО стоит десять тысяч рублей, – раздражённо, даже с некоторым негодованием, изрекла Ирина Михайловна.

Николай Михайлович теперь вообще ничего не понимал. Он жалобно-жалобно, с надеждой маразматика в период проблеска рассудка смотрел на сестричку, но и она, по всей видимости, что было, впрочем, немудрено, была не в силах ему помочь, она также не смогла разобрать ни слова из тирады своей коллеги.

– Николай Михайлович, Вам же уже объяснили, что у Вас трудный случай, что был общий наркоз, что, наконец, была очень сложная операция по удалению Вашего больного зуба мудрости, – аргументировала Надежда Константиновна.

Наступила пауза. Николай Михайлович вдруг почувствовал, что его обманывают и денег ему, скорее всего, никто не вернёт. Деньги всё ещё лежали на столе, рядом с тетрадью и стопкой чистых чеков, которые иногда выписывались пациентам, если оплата производилась на месте, а не через кассу. Такое в практике иногда случается.

Ирина Михайловна перехватила профессорский взгляд и молниеносно схватила деньги со стола, быстро открыла сейф, положила в него деньги, закрыла с сильным лязганьем мощный замок, и положила ключ в правый халат кармана.

У Николая Михайловича вдруг в одно мгновение промелькнули в сознании воспоминания его молодости, годы службы в органах госбезопасности, налоговой полиции, госнаркоконтроля,… и замечательное стихотворение «Хромоглазый поцелуй».

* * *

Уронил я в унитазКак-то раз, намедни,Свой любимый правый глаз,Карий, предпоследний…

Из коллекции одного малоизвестного Санкт-Петербургского профессора, истинного доктора технических наук, умнейшего и приятнейшего во всех отношениях…, кстати, бывшего военного…

Хромоглазый поцелуй

Я бродил вдоль берега, камушки пиная,Вдаль смотрел и думал всё, о тебе, родная!О тебе, красавица, свет очей прекрасных!Я мечтал испить до дна, взор глазёнок ясных,Что мешают мне загорать на пляже…Тяжело мне плавать, ты милей всех, краше.Твой парик красивый и вставная челюсть,Это ли не шарм, это ли не прелесть?Положу на полочку левый глаз и ногу,Хороши протезы все, хороши, ей Богу!Качество отменное, и цена не хилая!Красота реальная, да и сердцу милые!Я – простой сантехник, родом из Сибири,У меня протезы и души порывы…Быть с тобою рядом я хочу всегда, бля,Ты же ведь не против, рыбонька моя, бля?Помнишь, как за завтраком, поедая кашку,Я подсел за столик, опрокинул чашку…Ты была вся в белом, кушала салатик,Посадил пятно тебе я, снизу на халатик.Ой, шалун какой, бля!? Просто шалунишка!Что теперь мне делать? Есть журнал иль книжка?Я прикрою пятнышко и дойду до номера,Там переоденусь и пойду на море я!Если Вы не против, то могу помочь Вам:Буду я рукою прикрывать места сам.Буду Вашей тенью, буду хоть подушкой,А ночами жаркими буду как игрушка.И вообще готов быть Вашей половинойЕсли Вы не против спутника-мужчины?!Мы ещё болтали, говорили много,Всё у нас остыло… Ну, и слава Богу,Что ушли голодными мы из ресторана,Не хотелось на море, а до секса рано.Ужин был волнительным, просто офигенным,Вечер был томительным, а вот секс мгновенным.Мы пришли к ней в номер, стали обниматься.Тут слетел парик с неё, начали смеяться.Я решил ускорить всё, заключил в объятия,Она вдруг вспотела вся, стала целовать меня.В жарком поцелуе выскочила челюсть,Нёбо оголилось… Боже, что за прелесть!Целовать в засос тебя и касаться нёба…Ты – моя красавица, ты – моя зазноба!Мы ласкались страстно, крепко целовались,А потом шутили, весело смеялись.Я глядел на лысую, без зубов любимую,Ты моя прекрасная, самая красивая!Плоть хотела радости, секса и движения,Мы разделись быстренько, за одно мгновение.Я не стал стесняться, отстегнул протез,Вынул левый глаз, на неё полез.Но она зачем-то вдруг, включила свет,И в экстазе, видимо, бросилась на плед.Плед лежал на стуле, рядом с покрывалом,Стало быть, ночами, был он одеялом.Я стоял на правой, без ноги и глаза,А она без челюсти, без волос, зараза…Тут схватил рукою я её колено,И рванул к кровати как с куском полена.Действовал я быстро, опытно, умело,Дама только вскрикнула и чуть-чуть вспотела.Я не понял сразу, что произошло?!Но что было – не было, всё в неё вошло.Вспомнил я движения с песни из Тату,Простота и голод мой, словно я лечу!Потерял я голову, сердце и покой,Глажу я, и глажу, грудь её нагой.Лысая, без челюсти, я с одной ногой…Парочка в экстазе, пой гитара, пой!В небе пролетала стая журавлей,Я лежал без глаза, делая детей!Милая стенала, слов не разобрать.Хороша широкая, двуспальная кровать!Хорошо на отдыхе повстречать любовьВесело играла молодая кровь!Ласковая, милая, будь со мной всегда!Создана ты, видимо, только для меня.Мы с тобой два берега у одной рекиВместе предначертано нам вперед идти.Не грусти, не бойся, я тебя не брошу,В детстве говорили, мальчик я хороший.Я иду по пляжу, камушки пиная,Вдаль смотрю и думаю, о тебе, родная!

Новосибирская история или смешная и немного переделанная байка о смысле жизни и т. д., т. п.

В конце концов, наши отношения испортились до такой степени, что оставалось одно: договориться, что мы чрезвычайно уважаем друг друга.

Бернард Шоу

Дорогой читатель! Многое из этой книги можно услышать в бане, на рыбалке, на пьянке,… А знаешь почему? Все истории, которые легли в основу данного романа – чистейшая правда. Никогда никто не будет передавать непроверенную информацию с таким энтузиазмом и такой заинтересованностью как я, простой слесарь-сантехник, сделавший мощный ремонт в городской профессорской квартире. Я к Михалычу отношусь нормально, хотя он меня и кинул. Но я-то знаю, почему он это сделал. О, это – целая история, но об этом чуть позже.

* * *

Всегда есть шанс и посрамить себя…

И стать объектом случая счастливого!

Арсен Асов

Спортивная жизнь взвода, в котором пребывал все 4 года курсант Лобов, была насыщенна разными приключениями, и потому оказалась очень и очень интересной, хоть и непростой.

Коля Лобов был щуплым, тщедушным юношей, ходившим с прямой спинкой. Он чеканил шаг, словно кремлёвский курсант, аккуратно размахивая ручонками. Новосибирская Высшая школа КГБ, куда поступил на учёбу полукровка Лобов, давала возможность молодому человеку, у которого мама была еврейкой из зажиточной семьи, а папа, как говорится, из пролетариев, стать знаковой фигурой в органах госбезопасности.

Это заблуждение, что евреям нет и не было у нас дороги. Бред, полный бред! И в милиции, и в КГБ их всегда было предостаточно. Не в чистом, разумеется, виде, а так, с русской фамилией, с русским именем. Да, именно так! Кстати, в ЮАР, во времена апартеида все полицейские были чёрнокожими. Они прекрасно подавляли забастовки, восстания чернокожего большинства. Они, черномазые, да простит меня читатель, но ведь у них действительно всё чёрное, да? – подавляли с особой жестокостью любые волнения, а белым эти качества очень и очень нравились. Даже сейчас, когда в ЮАР поменялся режим и когда к власти пришли негры, капитал остался у белого меньшинства.