Судьба по книге перемен
Шрифт:
Бультерьер замахал коротким хвостом, фыркнул и немного побегал кругами – это означало, что ему нужно пройтись и уже хорошо бы завтракать.
Маня сунула ноги в «мюли», которые валялись около дивана – спала она в футболке и джинсах, – и отправилась искать выход на улицу.
Они обошли дом, оказавшийся довольно большим. Все входы и выходы были заперты.
– Алё! – сердясь от всё возрастающего страха, громко крикнула Маня. – Где хозяева?! Двери откройте!
Ничего и никого.
Может, она в плену?..
Мане стало жарко.
Да нет, плен таким не бывает. Плен бывает в сыром подвале,
Маня нервничала всё сильнее.
Может, это и не плен, только выбраться отсюда она не может!
Телефон? Алекс? Господин товарищ полковник?
Маня ринулась к дивану, на котором спала, обшарила карманы толстовки, вытряхнула всё из рюкзака и нашла телефон! Он мирно лежал, где всегда – в наружном кармане под молнией.
Лежать-то он лежал, но… не работал.
Маня ничего не поняла.
«Вставьте симкарту», – велел ей аппарат. Маня потрясла его, подула и на всякий случай заглянула в порт для зарядника и ещё какие-то дополнительные отверстия непонятного назначения.
Она совершенно не разбиралась в современных девайсах! Она обожала их… как «идею», как давеча выразилась управляющая магазином.
«Идеи» Мане очень нравились – красивые картинки, фильмы и лекции Паолы Волковой и Наталии Басовской в любое время, можно в электронке почитать, если под рукой нет нормальных, в переплётах и на бумаге!.. Радио «Арзамас» опять же, музыкальные подкасты – отличная штука!..
Терпеливо разбираться в гаджетах – устанавливать приложения, прикладывать пальцы для отпечатков, медленно крутить головой для распознавания физиономии, вводить пароли, а потом ещё держать их в голове, запрашивать какие-то серверы, искать потерянные данные – Маня решительно не желала.
За неё всё это делал Володя Береговой, начальник IT-отдела в Манином родном издательстве и по совместительству муж Маниной родной редакторши Кати Митрофановой. Он «переезжал» из старого Маниного телефона в новый, из ноутбука в ноутбук, ставил приложения, подключал сервисы и всякое такое, так что проверить наличие или отсутствие в телефоне симкарты Маня не умела.
Вариантов два – или телефон вот так подло вышел из строя, или его вывели специально, чтобы Маня не смогла позвонить.
Значит, всё-таки плен. Двери на замке, связи нет.
Маня стиснула кулаки. Ладони были влажными.
В сложные жизненные моменты, когда становилось по-настоящему больно или страшно, в добродушной, близорукой, немного неуклюжей Мане просыпался… боец.
Она чувствовала нечто вроде «врёшь, не возьмёшь!» и действовала по наитию, иногда совершенно безрассудно.
Она кое-как запихнула всё в рюкзак, прицепила его на плечо, схватила Вольку на руки и помчалась в подвал – в доме он был, она видела лестницу вниз. Вылезать из окна на первом этаже показалось высоковато.
Маня спустилась, постояла, прикидывая, где тут может быть помещение с окном, не сообразила и стала открывать все двери. В одной из комнат – ура! – действительно нашлось окно, довольно высоко под потолком, зато вполне приличное, пролезть можно.
Писательница Марина Покровская поискала, на что бы такое встать, подволокла к стиральной машине большой пластмассовый таз, забралась на машину, с трудом
расшатала шпингалеты и распахнула створки. Прямо перед её носом оказалась серая садовая плитка. Маня вытолкнула наружу рюкзак, спустилась за Волькой – он ничего не понимал, сопротивлялся и вырывался, но Маня и его пропихнула на улицу, а потом выбралась сама, с усилием перевалившись через раму.Вскочила, подхватила собаку и сиганула в ближайшие кусты.
Если она в плену, значит, должны быть сторожа!
И немного отдышалась.
В висках стучало.
Они сидели в кусте смородины, одном из многих, здесь была целая смородиновая аллея. За спиной – Маня оглянулась – густые колючие заросли малины. Справа, кажется, беседка или навес, отсюда не разглядеть, слева деревья и какое-то сооружение с красной черепичной крышей.
…Что делать дальше?
Есть сторожа или нет?
Маня ещё немного посидела, обливаясь потом – было очень жарко, – потом осторожно выглянула, стараясь выискать калитку или прогал в заборе, но ничего такого не обнаружила.
Волька вопросительно смотрел на неё крохотными свинячьми глазками.
– Ищи выход! – шепотом велела ему Маня. – Где выход?!
Пёс словно этого ждал! Он ринулся вбок, вдоль смородины, загребая короткими упористыми лапами и сильно натягивая поводок. Маня, не решаясь встать во весь рост, поползла за ним на четвереньках. Они промчались по смородиновой аллее. Рюкзак съехал Мане на затылок и больно бил по шее, бегать на четвереньках она не умела, пёс тянул.
Он привёл хозяйку прямиком к дырке в заборе. Здесь сетка была отогнута и подвёрнута, словно в дырку много раз лазали.
Маня тоже пролезла, сильно ободралась, зашипела от боли, вскочила на ноги и помчалась.
С левой стороны сверкала большая вода – кажется, всё-таки залив, – справа были огороженные участки, а Маня всё мчалась. Только добежав до какой-то лужайки, она перешла на шаг.
Кажется, выбрались!..
Маня с трудом дышала и вытирала лоб сгибом локтя.
Только вот… где они? Как узнать?
Она вытащила было телефон, чтоб включить навигатор, и с досадой засунула его обратно – от него никакого толку!..
Заборы, мимо которых она пробежала, были роскошные, «миллионные», как определила для себя Маня. Решиться и позвонить в калитку?
Впереди на дороге замаячил велосипедист.
Маня бросилась было прятаться в кусты, но сообразила, что одинокий велосипедист не может быть уж слишком опасным.
– Извините, пожалуйста!
Если бы только Маня Поливанова знала, в какую сторону повернёт судьба после того, как она решится окликнуть человека на велосипеде, она бы сто раз подумала! И, возможно, всё сложилось бы иначе…
Но она окликнула.
Велосипедист подъехал поближе и оказался авантажной дамой средних лет. Та подрулила к Мане и лихо соскочила с седла.
– Вы не скажете, где мы находимся? – умоляющим голосом начала Маня. – Я… гуляла и заблудилась.
Если дама и удивилась, то виду не подала.
– Вот эта улица называется Приморская аллея.
– А… город где?
– Город? – переспросила дама. – Какой город?
– Петербург, – обреченно вымолвила Маня.
Дама немного поразглядывала её – грязные джинсы, расцарапанные руки, футболка в пятнах – и вдруг объявила: