Судьба-Полынь Книга II

— Встань со мной в круг, и увидишь, как я умею тешиться, на карачках уползешь, — пригрозил Лариус. Склонился над девушкой, погладил по волосам. — Жива, милая? Обопрись на меня, помогу встать. Железные долболобы, совсем одичали. Единственная отрада для глаз в клане — и ту чуть не угробили.

Ная поднялась с помощью старика, затем отстранила его заботливые руки, шагнула к Радкуру на не твердых ногах.

— Мы еще не закончили, — «Хотя… нет, закончили», пронеслась мысль, и колдунья без сил осела вновь на землю.

— Полюбуйся на дело своих рук. До чего довел девочку… — отчитал Лариус Радкура.

Скорняк спал с лица, черты исказились, будто их свело судорогой. Взгляд затянула черная мгла боли. Колдун качнулся было к девушке, но отдернул протянутые руки, отступил. Отшвырнув меч как ядовитую змею, развернулся и стремительно зашагал прочь.

— Мне кто-нибудь поможет довести девочку до знахарской или так и будете стоять истуканами? — проворчал Лариус.

— Я сама, — пролепетала Ная.

— Конечно сама. Но лучше, если Грай сопроводит тебя.

Сопровождение заключалось — просто подхватить девушку на руки и отнести в домик, где Лариус занимался лечением ран привратников.

Целитель, шаркая, подошел к ряду полок, на которых лежали различные коробочки, вязанки трав, мешочки с порошками, чуть ниже стояли бутылки из тыквы-горлянки с неизвестным содержимым. Выбрав холстяной мешочек, развязал его и поднес к носу девушки. Резкий запах выбил из ее глаз слезы.

— Что это за гадость? — поморщилась она.

— Зато просветляет разум, — ответил целитель. Открыл деревянную баночку, черной мазью с запахом тины принялся обрабатывать раны Наи.

— Разум мне уже сегодня просветлили.

Лариус покачал головой.

— Не понимаю, что случилось с Радкуром. Он никогда не позволял себе подобной жестокости на тренировках, тем более с женщинами. А тут в него словно злой дух вселился, — отставил баночку, взял с полки шкатулку с серым порошком, присыпал царапины.

— Это был всего лишь урок. Я сама попросила его поучить бою и не щадить меня.

— Не слишком ли жестоко для урока? — взглянул на нее с прищуром целитель.

— Зато он оказался полезным.

— Для женской красоты не особо полезно иметь сломанный нос, свернутую челюсть и шрамы на лице.

— Я привратник. Мне нужна не красота, а умение сражаться и колдовать.

— О-хо-хо, — вздохнул Лариус. — Молодых всегда влекут битвы. Мужчины — понятное дело, они по своей сути таран, пролагающий путь (по?) жизни и оберегающий его от посягательства других захватчиков. Но какая прелесть в том для такой красивой юной девушки? Женщины — услада для души и тела, врата в мир покоя и счастья, что строит мужчина. У нее другое предназначение.

— А если рядом не окажется твоего мужчины или он погибнет? Покорно подчиняться победителю и распахивать врата к счастью теперь для него? — возразила Ная. — Да я скорее погибну, чем позволю кому-то топтать, что мне дорого. Женщина должна уметь сражаться и за свою честь, и за своего мужчину, и за свой дом, и за детей. Мой дом — клан колдунов, и я буду сражаться за него, пока дышу. И мне наплевать на порезы и синяки на лице, потому что, чем лучше я выучусь сейчас, тем меньше их появится потом, во время настоящего боя, и тем больше от меня будет пользы клану.

— Клану можно служить по-разному. Например, исцелять раны. У тебя неплохо получалось это раньше. Я мог бы научить…

— Это не мое, — отрезала колдунья.

— Да, наверное, это так. Я видел, как ты сражалась. В тебе дух победителя. Ты боец.

— Шутите? Меня принесли сюда на руках. Какой из меня победитель?

— Это временно, — улыбнулся Лариус. — Когда-нибудь ты не дашь спуску даже Радкуру.

— Ему вряд ли. Так сражаться я не сумею. Он потрясающе владеет телом и оружием, но почему его никогда не видно на площадке для тренировок?

Руки целителя запорхали над девушкой, и приятное тепло растеклось по ее телу, в голове появилась легкость, раны перестали болеть.

— Скорняк — загадочный человек. Он знает и умеет больше, чем показывает людям. Одно время его хотели выбрать Призванным, но он отказался в пользу Кагара. А когда случилась эта мерзкая история с его ученицей — ушел из клана и пропадал где-то три года. Никто не знает, как он жил и что делал. Вернувшись, построил себе в отдалении от всех лачугу и погрузился в исследования колдовства. За много лет я впервые увидел его сегодня в кругу. Обычно Радкур избегает подобных развлечений.

— Как же он поддерживает тело в форме?

— Тренируется где-то один в укромном месте. Не любит постороннего внимания к себе. А теперь помолчи и дай мне закончить работу — постараться исправить его чрезмерное внимание к тебе, — на непонимающий взгляд девушки целитель указал на разбитый в кровь локоть и выбитые суставы пальцев на левой руке.

Ладони Лариуса действовали мягко, нежно, а вполголоса произносимые заклинания даже нагоняли сон. Вот от чего бы сейчас Ная не отказалась. Прикорнуть немного. Спать в последнее время удавалось совсем мало, приходилось сидеть над свитками. Как Радкур и обещал, Призванный позволил брать их из хранилища, но только те, что выберет для нее сам.

— Остальные тебе постигать пока рано. Некоторые знания опаснее меча, особенно в неопытных руках и глупой голове, — сухо произнес Кагар-Радшу, когда она пришла к нему с просьбой. — Ты не глупа, но твой разум не готов еще принять их. Он должен вначале созреть, как поднявшееся тесто, прежде чем что-то печь из него. Потому любые новые заклинания ты будешь применять только под моим надзором или Лариуса. И еще… Ни твои тренировки в кругу, ни изучение свитков не должны мешать основному делу. Никто не будет давать тебе поблажек из-за ран или бессонных ночей. Успевай справляться со всем.

— Да, Призванный, — поклонилась она в ответ.

Может, этого и добивался Радкур, чтобы у нее не осталось ни одного свободного мгновения, чтобы мозолить ему глаза, но, когда она добиралась до лежанки, то падала замертво, не видя даже снов.

— Ну вот и все. Завтра твои синяки и ссадины заживут, опухоль сойдет. Будешь выглядеть как прежде, — целитель убрал на полку коробочки со снадобьями, сложил руки лодочкой. Голубое пламя охватило их, пробежалось, очищая от скверны, от кончиков пальцев до запястий и угасло между ладоней.