Судьба с чужого плеча

С минуту не слышно никакого движения. Вдруг, из-за стиральной машины, разделяющей ванну и дверь, показывается рыжий кошачий хвост. Я нервно смеюсь и окунаюсь с головой в воду. Кот, заинтересовавшись всплеском, выходит из укрытия. Протягиваю к нему руку. Он с хитрым прищуром меня осматривает и обнюхивает поцарапанным носом ладонь.

– Отвернись-ка, дружок! – подмигиваю коту и получаю тот же знак в ответ.

Вылезаю из ванны, заворачиваясь в огромный махровый халат. Пояс оказывается на бедрах. Вынимаю его из петель и подвязываю на талии. Игорь гремит посудой на кухне. Ноги сами идут на звук льющейся воды и запах колбасы.

– Повар из меня не удался, – улыбается он. – Поэтому на поздний ужин – или ранний завтрак – у нас сосиски и помидоры.

– Я познакомилась с котом.

– Он тебе не помешал? Ничего, что я на «ты»? На «вы» получается слишком помпезно.

– Давай на «ты», – киваю я, поглядывая в сторону плавающих в кипящей воде сосисок.

Сажусь за стол и наблюдаю, как Игорь неуклюже вылавливает сосиски, то и дело хватаясь за мочку уха ошпаренными пальцами. Минуту спустя передо мной оказываются стакан и два блюда: с сосисками и с помидорами. Игорь по пояс погружается в холодильник и вылезает с бутылкой водки в руках.

– Ну, теперь рассказывай, – он садится рядом и водружает бутылку на стол.

– Что рассказывать?

– Что у тебя с мужем стряслось? – наливает прозрачную жидкость в стакан. – Почему ты от него убегаешь в полчетвертого утра?

– Разве ты ни о чем не слышал?

– Меня весь день не было дома. А что случилось? Кто умер? – в шутку спрашивает он. – Выпей, полегчает!

– Катя, – отвечаю я серьезно.

Одним глотком опрокидываю стакан и тут же начинаю об этом жалеть. Горло горит, на глаза наворачиваются слезы.

– Закуси, – протягивает мне помидор Игорь.

Я впиваюсь зубами в помидор и нанизываю на вилку сосиску. Откусываю дымящийся, сочный кусок колбасы. Тепло от водки и горячей еды разливается по телу.

– Какая Ка… Ни хрена себе! От чего? И при чем здесь ты?

– От меня. То есть не от меня, – поправляюсь я, водка на пустой желудок путает мысли. – По моей вине.

– Ты ей что, мышьяка в ведро с пельменями подсыпала?

– Нет, оставила одну. Кто-то забрался в дом и ударил ее по голове.

Лицо Игоря перекашивается от отвращения.

– А потом ее сварили и съели?

– Нет, с чего ты взял?

– Если не съели, – подливает он водки в стакан, – то для чего им понадобилось ее убивать?

– Понятия не имею. А почему ты решил, будто убили они, а не он или она?

– Да в одиночку с Катькой хрен кто справится. Что об этом думает Олег?

– Обвиняет меня. Обещает сдать полиции.

– Так, может, это он ее, того-этого? – Игорь проводит ногтем большого пальца по шее.

– Нет, он ее любил. Все для нее делал: подарками ее осыпал по поводу и без, заказывал одежду в самом дорогом ателье, отдал три зарплаты, чтобы устроить ее на подготовительные курсы в гимназию. Олег ни разу руки на Катю не поднял.

– А на тебя? – заглядывает мне в глаза Игорь.

– На меня… – говорю хмельным голосом. – Она его дочь, родная кровь, а я кто?

– Жена, – снова наполняет стакан Игорь. – Семья.

– Не нужна ему семья. Он из тех, кто прекрасно обходится в одиночку. Для него не существует близких людей, с их желаниями и потребностями. Катя – другое дело. Она частичка его самого. Была частичкой…

– Так на фига ты вышла за такого мудака?

– Тогда он был Греем, – выпиваю очередную порцию водки.

– Каким еще Греем?

– На алых парусах, каким же еще?

– Хорошо, тогда он был Греем, – кивает Игорь и глотает остатки из моего стакана. – Фух, без ста грамм не разберешься!

Игорь приподнимается на стуле, выуживает из кармана сигареты и позолоченную зажигалку. Привычным движением откидывает крышку и щелкает зажигалкой возле лица. Я инстинктивно морщусь в ожидании отвратительного запаха, но дым от сигарет Игоря пахнет гораздо приятнее Олеговой «Балканки». Сосед не только любит красивые вещи и ухаживает за собой, но даже курит дорогие сигареты. Неудивительно, что муж считает его голубым. Для Олега тот, кто моется чаще одного раза в неделю, уже не мужик.

– А потом почему не развелась?

– Когда потом?

– Ну, тогда… – Игорь протягивает руку к моему лицу и большим пальцем поглаживает синяк на щеке.

– Мне некуда было идти. К тому моменту я уволилась с работы, собственного жилья у меня не было. У меня даже родителей нет! Куда идти?

– Бедная сиротка! А теперь что, дом, работа и родители появились?

– Откуда? – хлопаю ресницами в ответ.

– Тебе лучше знать. Раз теперь, два года спустя, ты решила от него сбежать, наверно, откуда-то появились.

– Если бы. Мне и сейчас некуда идти. Ни дома, ни денег, ни близких, – уже всхлипываю я. – Как выжить? Одна я не справлюсь…

Игорь присаживается возле меня на корточки. Руки сами тянутся к его шее. Втыкаюсь носом ему в плечо и реву, как маленькая девочка, у которой сломалась любимая кукла. Вот только Катя не кукла, ее уже не починить.

– Не плачь, Соломинка, – приговаривает он, поглаживая меня по голове. – Все хорошо. Будут у тебя еще и дом, и семья.

– Да, камера и надзиратели.

– Брось! Кто поверит, что ты Катьку убила?

– Я верю.

Игорь напрягается, а я отстраняюсь от его плеча и отворачиваюсь к окну.

– Вот так сюрприз! Что значит «я верю»?

– Я ее ударила, – слезы собираются в уголках глаз. – Дала пощечину, Катя упала и заплакала, а я сбежала. Что, если она ударилась головой и истекла кровью?

– Дин, ну что ты как маленькая? Если бы все произошло так, никого бы не стали подозревать, а закрыли дело как несчастный случай. Раз менты ищут убийцу, значит, Катьке, как минимум, проломили череп.

Перед глазами встает Катино лицо, искаженное болью, ее голова, обезображенная рукой маньяка. К горлу подступает ком. Кровь стучит в висках. Я подскакиваю и еле успеваю добежать до ванной.

– Убийца хренова, – летит вдогонку.

Я полощу рот водой, когда в зеркале появляется отражение Игоря.

– Одного не могу понять, – опирается о дверной косяк он. – Почему вы так любите подонков?

– Кто мы?

– Женщины. Почему бросаете хороших парней ради отморозков, живете с садистами, и, даже когда уходите, продолжаете им подчиняться?