Судьба с чужого плеча
Шрифт:
— Это церковно-славянский язык. Дома у меня есть эта молитва, напечатанная русскими буквами, да еще с кратким толкованием на обороте. Пойдем, здесь недалеко.
Она захлопывает книгу и торопится на улицу. Мне остается только молиться, чтобы Игорю не удалось взломать замок. Выйдя следом за ней на улицу, я с надеждой оглядываюсь на мотоцикл, но рядом никого нет. Я уже представляю себе Игоря с застрявшей в замке отверткой, когда из-за косматых ветвей плакучей ивы показывается крыльцо. Слава Богу, пусто! Мать Артура открывает дверь, пропуская меня вперед. В доме сильно пахнет
Женщина берет меня за руку и ведет через весь дом в угловую спальню. Каблуки стучат по вымытым до блеска полам. Хочется снять туфли, но я не рискую отклониться от курса. Обстановка спальне, как и в других комнатах, бедная. На самодельной деревянной мебели ни пылинки. Странно смотреть на вещи и понимать, что человека, создавшего их, уже нет. Мать Артура открывает шкаф и достает старенький картонный альбом со сложенными внутри детскими фотографиями. Мельком я оглядываю немногочисленную одежду хозяина комнаты: аккуратно сложенные футболки и единственные джинсы на вешалке.
— Это спальня одного из ваших сыновей?
— Да, сначала здесь жил Егор, — кладет альбом на стол и склоняется над черно-белыми фотографиями женщина, — а когда брата не стало, спальню занял Артур.
Я осматриваюсь. В комнате нет привычного для большинства сверстников Артура компьютера и, судя по расстановке мебели, никогда не было. Слева над входом висит икона, а из-за двери выглядывает прижатый к стене Игорь. Я чуть не вскрикиваю от неожиданности, но успеваю вовремя прикрыть ладонью рот.
— Вот она, — отрывает взгляд от альбома мать Артура и протягивает мне листок с молитвой. — Берите, мне она больше не пригодится.
— Спасибо, — сглатываю ком в горле. — Можно посмотреть фотографии? Кто на них?
— В основном Артур, — вновь склоняется над альбомом она. — Фотографий с Егором совсем мало. Когда рос старший сын, мы не задумывались о том, как быстро все проходит.
Я кладу левую руку матери Артура на плечо, а правой машу Игорю.
— Какой красавчик! — говорю я, стараясь заглушить шаги за спиной. — Девочки его, наверно, обожали.
— Я бы не сказала, — качает головой женщина. — Артур тяжело сходился с людьми. В школе его не любили, в колледже он не завел ни друзей, ни подружки. На работе отношения тоже не ладились.
— Он всем с вами делился?
— Нет, никогда. Я сама замечала. Не трудно догадаться, когда твой сыночек приходит из школы в синяках, или сидит вечерами после колледжа дома. Пока маленький был, мы с его папой хотели заступиться, но Артур не выдал обидчиков. Пришли в школу, а кого ругать — не знаем.
— С синяками сразу понятно, но почему вы решили, что у него не ладились отношения с коллегами?
— Не знаю на счет коллег, но вот с мастером у него были проблемы. Однажды я даже слышала, как Артур, в телефонном разговоре, повысил на него голос, — кивает она на мобильный, лежащий на краю стола.
— Артур кричал на мастера?
— Не кричал, скорее, грозил.
— Чем подчиненный может грозить начальнику? — улыбаюсь я, косясь на дверь.
— Да ерундой, — пожимает плечами она, —
обещал позвонить его жене. Я растолковала ему, что так с начальством не разговаривают. Думаю, он понял и больше себе такого не позволял. По крайней мере, я не слышала.Зачем Артур собирался мне позвонить? Вопрос чуть не слетает с губ, но я успеваю опомниться. Из-за двери больше никто не выглядывает. Надеюсь, Игорю удалось выйти из дома. Еще раз обвожу комнату взглядом. Несколько книг на полке, потрепанная одежда в шкафу, икона на стене и… мобильный телефон современной модели на столе. Сколько, интересно, может стоить такой аппарат? Вряд ли он по карману хозяину этой комнаты. Возможно тот, кто подарил ему мобильный, мог отомстить Олегу. Хорошо бы просмотреть телефонную книгу и узнать, с кем общался Артур. Пока женщина перелистывает оставшиеся фотографии, я незаметно подхватываю телефон и прикрываю его листком.
— Мне пора. Большое спасибо за молитву.
— Да, да, — кивает женщина. — Если понадобится что-нибудь еще — приходите, не стесняйтесь.
— Обязательно, — иду к выходу.
— И просто так заходите, — добавляет она уже на пороге. — У меня редко бывают гости.
Обнимаю женщину на прощание и отворачиваюсь, чтобы не встретиться с ней взглядом. Стремительным шагом направляюсь к мотоциклу. Я приеду, обещаю. Как только разберусь в этой страшной истории, приеду и все верну. Слезы застилают глаза, все вокруг кажется искаженным и размытым. На ощупь добираюсь до мотоцикла и падаю на сиденье.
— Я думала, нет ничего страшнее смерти родителей, но похоронить двоих детей…
Влага переливается через край. Руки сами тянутся к Игорю. Он прижимает мою голову к своему плечу и гладит по волосам. Рукав его рубашки промокает, я прилипаю к ней щекой. Становится легче, вылившиеся слезы больше не давят, омытые глаза снова видят мир светлым. Отстранившись, протягиваю Игорю листок с молитвой и телефон. Он раскрывает рот от удивления и с минуту решает, стоит ли шутить в такой момент.
— Да ты настоящая домушница! Зашла в гости с пустыми руками, а вышла с мобилой.
— Гореть мне за это в аду. Украла у бедной женщины последнее напоминание о сыне. Мать Артура не убивала Катю, точно.
— Откуда ты знаешь, на что способен человек, потерявший двоих сыновей? Вдруг она сдвинулась?
— В другую сторону.
— В какую еще другую сторону?
— Подалась в религию.
— В религию? После такого… — качает головой Игорь. — Я бы скорее проклял всех и вся…
— Она верит, что Бог забрал сыновей ради их же блага. Молится и ждет, когда сможет к ним присоединиться.
— Это она тебе сказала про благо?
— Главное не то, что она сказала, а то, что я сама в ней разглядела. Я уверена, она не убивала Катю. Иначе она давно наложила бы руки и на себя.
— Тогда кто мог отомстить за Артура? Отец?
— Он собирался подать в суд, но не на Олега, а на предприятие.
— Почему? Разве он не хотел наказать убийцу?
— Олег не мог столкнуть парня с крыши. Он сидел в доме и настраивал телевизор.
— Допустим, с судом ничего не вышло. Тогда отец Артура решил…