Судьба тигра

Закрыв глаза, я прижала к ним крепко сжатые кулаки и прошептала:

– Мистер Кадам! Если бы только вы были рядом!

Примерно через час меня разыскал Кишан. Какой-то солдат сказал ему, будто видел меня возле палатки с припасами. Я забрала оттуда палатку и попыталась самостоятельно ее установить. Разумеется, у меня ничего не вышло, но я не опустила руки, а отыскала сверток тяжелого холста и набросила его на ветки дерева, устроив себе жалкое подобие шалаша. Выглядело мое строение ужасно, но я упрямо забралась внутрь и уселась там, прислонившись спиной к дереву и подтянув коленки к подбородку.

Кишан сел рядом и целую минуту молча смотрел на меня, не говоря ни слова.

– Что ты творишь, Келси?

– Хочу отгородиться! – резко пролаяла я.

– От меня? – тихо спросил он.

– От… всего, – пробурчала я.

Кишан осторожно потянул за холщовую стену моей палатки.

– Келси, ткань очень тяжелая. Как ты ухитрилась втащить ее на дерево?

– Фурия в аду, знаешь ли, и та ничто в сравнении с некоторыми… [8] – хмыкнула я.

8

Келси имеет в виду строку из комедии английского драматурга У. Конгрива «Невеста в трауре»: «Фурия в аду ничто в сравнении с брошенной женщиной», ставшую идиоматическим выражением. – Примеч. перев.

Кишан еще немного посидел со мной, но я упрямо отказывалась с ним разговаривать, и ему пришлось сдаться. Обиженный и расстроенный моим молчанием, он встал и тихо сказал:

– Если ты хочешь поселиться отдельно от нас, я все устрою, но здесь ты не останешься. Я выберу безопасное место и прикажу разбить там палатку для тебя. Ты согласна?

Я кивнула, боясь поднять на него глаза, и Кишан ушел. Вскоре один из солдат проводил меня в палатку, укомплектованную полным набором одеял, подушек, кувшинов для воды и тазиков для мытья.

Там я в гордом одиночестве прожила до конца недели, хотя Рен и Кишан, вместе и по отдельности, каждый день справлялись обо мне у стражей, выставленных охранять мою палатку. Каждый день я исправно тренировалась вместе с другими женщинами, но вместо Кишана с нами теперь занимался другой воин, а мой жених все свое время проводил в обществе других полководцев.

Каждый день, проходя мимо площадок для упражнений, я слышала доносившиеся оттуда крики солдат и звон мечей, но никогда не подходила близко. Я просто не могла видеть Рена рядом с Анамикой или моезолотое оружие в ее руках. Я очень тосковала по своему луку со стрелами… правда, в основном потому, что мне нестерпимо хотелось вогнать золотую стрелу в предательское сердце Рена.

Через неделю, как и было решено, предводители армий покинули наш лагерь, а мы начали готовиться к походу. Когда пришло время выступать, мой личный телохранитель сложил мою палатку, собрал в небольшой мешок мои пожитки и помог мне взобраться на мою славную, серую в яблоках лошадку с черной гривой и носом.

Моя кобылка приплясывала от нетерпения, пар белыми облачками бил из ее ноздрей в морозный воздух. Блестящие снежинки лениво кружили в рассветном небе, не касаясь земли. Кто-то набросил мне на плечи теплый шарф, подбитый мягким мехом. Солдаты обращались со мной, как с королевой, но я все равно чувствовала себя отверженной. Набросив на голову капюшон, я молча кивнула, давая понять, что готова ехать.

Переход на северо-запад занял два долгих дня. Наконец мы разбили лагерь на краю озера Ракшастал. Было холодно, но не так, что невозможно вздохнуть. По моим прикидкам, сейчас было начало осени. При помощи своей огненной силы я согревала воздух вокруг себя и своих телохранителей, которые очень быстро сообразили, что находиться поближе ко мне весьма выгодно со всех точек зрения.

Вскоре после того, как мы разместились на новом месте, на горизонте показались новые войска. Я узнала знамена Си-Вонга слева и цвета Амфимаха справа. Гонцы целый день носились туда-сюда между армиями, а я хоть и решила больше ни во что не вмешиваться, предоставив богине прекрасную возможность проявить себя, но все равно сходила с ума от тревоги за Рена и Кишана.

Еще через день я проснулась от непривычной тишины в лагере. У меня сжалось сердце, я поняла, что они ушли. Выскочив из палатки, я вступила со стражем в оживленную беседу на языке простейших знаков, и он подтвердил мои подозрения, а потом протянул мне два листка бумаги. Я вернулась в палатку, села на толстый ковер и развернула первую записку. Она была от Кишана.

Келси, сегодня мы уходим в бой.

Мы втроем все обсудили и решили, что тебе лучше остаться в лагере. Если ты примешь участие в войне, то мы неизбежно будем волноваться за тебя и отвлекаться, а нам нужно как можно скорее выиграть эту войну. Прошу тебя, не обижайся и пойми, что мы думаем только о твоей безопасности. На прошлой неделе я попросил твоего охранника немедленно привезти тебя ко мне, если ты попросишь об этом, но ты так и не пришла. Я люблю тебя, Келси. Прости, но я не понимаю, за что ты сердишься на меня.

Кишан

Я отложила прочитанное письмо и открыла следующее. Оно было от Рена. Внутри лежало кольцо. Луч солнца вспыхнул на прекрасном сапфире, переливавшемся всеми оттенками глубокой синевы, даже ярче, чем глаза Рена. Драгоценный камень, ограненный «принцессой», был окружен круглыми бриллиантами, а само кольцо представляло собой две сплетенные серебряные ленты, украшенное мелкими бриллиантиками в местах переплетений. Это было не кольцо, а произведение искусства.

Келси,

Много месяцев я носил с собой это кольцо. Это за него я торговался с золотым драконом в подводном царстве. Когда-то это кольцо носила прекрасная принцесса, и стоило мне увидеть его, как я захотел во что бы то ни стало добыть его для тебя. Я думал отдать его тебе, когда мы выполним свое задание и настанет время попросить твоей руки. Теперь я знаю, что этот момент уже не наступит. Я жалею о многом, что было в моей жизни, но только не о своей любви к тебе. Пожалуйста, возьми кольцо. Воины сверяются со звездами в небесах, чтобы благополучно добраться домой. Ты была и всегда будешь моей путеводной звездой. Каждый раз, глядя в небо, я буду думать о тебе.

Рен

Я надела кольцо на палец рядом с обручальным подарком Кишана и несколько секунд любовалась игрой алого и синего камней. Потом я стиснула кулак. Выйдя из палатки я жестом велела стражу привести мою лошадь. Он решительно помотал головой. Я настаивала, но он отказывался повиноваться до тех пор, пока я не раскрыла ладонь и не призвала силу огня. Вскоре на ладони у меня заплясал небольшой огненный шар, который разбрызгивал искры и полыхал таким жаром, что вполне мог спалить брови непослушному стражу.

Бедняга разинул рот, потом повернулся и бегом бросился за моей лошадью. Я торжествующе улыбнулась ему вслед, закрыла ладонь – и шар исчез. Бросившись обратно в палатку, я натянула сапоги, широкие штаны и рубашку, как у китайских воинов. Все это я уже давно позаимствовала в палатке с припасами. Когда я снова вышла на морозный воздух, оседланная лошадь и стражи уже ждали меня. Я посмотрела на гору Кайлас и поехала туда, куда звало меня сердце.

Когда мы приблизились к войску, меня окружили солдаты и стали наперебой размахивать руками, указывая в сторону склона, возвышавшегося над долиной. Я дала шенкелей моей лошадке, развернула ее к склону и поскакала вниз. Добравшись до подножия горы, я не смогла сдержать громкого возгласа.

Вся долина, от края до края, была заполнена войсками, выстроенными идеальными боевыми порядками. Мои стражи вытянули шеи и принялись громко обсуждать ситуацию, положив руки на рукояти своих длинных кривых сабель. Я увидела катапульты, расставленные между рядами воинов. Скрип седел, звяканье металла и трубный рев боевых слонов неслись над долиной.

Вот загремели барабаны, шеренги всколыхнулись и пришли в движение. Конные гонцы заметались среди рядов, передавая приказы от первых рядов в глубь войска, стаи птиц взмыли в воздух. Среди них были и стервятники, ожидавшие скорой поживы, но я уже научилась различать в стае почтовых птиц – соколов и ястребов, выученных переносить послания. Сигнальщики схватили свои разноцветные флажки, приготовившись передавать приказы военачальников нижестоящим командирам.