Судьба Убийцы

На второй день нашего путешествия я проснулась оттого, что рядом с моим гамаком стоял Пер и смотрел на меня.

– Мы в опасности?
– спросила я, поднимаясь, и он поймал меня до того, как я снова упала на палубу. Качался не только гамак, качало весь корабль.

– Нет, но ты долго спишь, тебе надо встать, съесть чего-нибудь и немного размяться.

Когда он напомнил о еде, мой организм признал, что голоден и очень хочет пить. Пер провел меня через путаницу висящих гамаков к длинному столу, окруженному скамьями. За столом сидело несколько человек, заканчивавших трапезу. Там была тарелка накрытая чашей.

– Чтобы еда оставалась теплой, - пояснил Пер.

Это было густое рагу со странным, но приятным запахом: корично-сливочным, но будто слегка прокисшим. Кусочки лука и картошки, мясо - баранина, как сказал Пер, но не жилистая и не жесткая. Он подтолкнул ко мне большую миску вареных коричневых зерен.

– Это рис. Мне рассказали, он растет в болотистой местности и его собирают с лодок, попробуй вместе с рагу, это вкусно.

Я ела, пока желудок не наполнился, а Пер не вычистил дно большого черного чайника.

– Хочешь выйти на палубу?
– предложил он, но я покачала головой.

– Хочу спать, - ответила я.

Он нахмурился, но пошел вместе со мной обратно к гамаку, помог улечься и спросил:

– Ты плохо себя чувствуешь и поэтому так много спишь?

Покачав головой, я ответила:

– Так проще, чем оставаться наяву, - и закрыла глаза.

Снова проснулась, но глаз не открыла, чтобы послушать, как они шепчутся обо мне.

– Но она так много спит. Она больше вообще ничего не делает!
– беспокоился Пер.

– Пусть спит. Это значит, она чувствует себя в безопасности. Отдыхает за все то время, что провела у них. И разбирается со всем, что произошло. Когда я вернулся… Когда Фитц вернул меня в Баккип, на протяжении нескольких дней большую часть времени я проводил во сне. Сон - великий целитель.

Несмотря на это, когда я проснулась несколько часов спустя, Пер все еще был у моего гамака.

– Ты уже достаточно проснулась, чтобы поговорить? Я хочу знать обо всем, что случилось с тобой после того, как мы виделись в последний раз. И я много чего хочу рассказать тебе.

– Мне почти нечего тебе рассказать. Меня похитили и утащили в Клеррес. Плохо со мной обращались, - я остановилась. Не хотелось пересказывать все это Персиверансу или кому-то еще.

Он кивнул.

– Значит, пока не надо. Но я расскажу тебе обо всем, что видел и сделал с того момента, как ты накрыла меня плащом-бабочкой и оставила в снегу.

Я выбралась из гамака и мы пошли наверх, на палубу. День был ясный и приятный. Пер привел меня к месту неподалеку от носовой фигуры, но в стороне от остальных. Он рассказывал свою историю, а мне она казалась сказкой о странствующих героях. Может Нед когда-нибудь напишет обо всем этом песню, подумалось мне. Несколько раз я расплакалась из-за того, что отцу и Перу приходилось делать, чтобы найти меня. Но это были хорошие слезы, пусть и грустные. Все те дни, когда я недоумевала, отчего отец не пришел спасти меня, я сомневалась в том, любил ли он меня когда-нибудь. Я вернулась к своему гамаку и к своим снам, зная, что любил.

В следующий раз меня разбудил корабль. Она пробилась сквозь мои стены.

Пожалуйста, помоги нам. Приходи ко мне, на носовую палубу. Ты нужна здесь.

Мне показалось, что я перебудила всех, когда вывалилась из гамака на палубу. В трюме всегда темно, но, судя по количеству занятых гамаков вокруг, я предположила, что была ночь. Светила всего одна тусклая лампа, раскачивавшаяся в такт движениям корабля, мне было неприятно смотреть на нее. Сквозь мечущиеся тени, мимо гамаков со спящими моряками, висевших, словно спелые фрукты на дереве, я пробралась к лестнице и поднялась на палубу Проказницы.

Дул свежий ветер, и я вдруг обрадовалась, что не сплю. Посмотрела наверх: паруса наполнились, словно живот богатого купца, а над ними в ясном небе сияли россыпи звезд. На ходу палуба парусного судна никогда не бывает абсолютно пустой, но сегодня дул хороший, ровный ветер, так что вокруг было немного матросов, и меня никто не заметил, когда я двинулась вперед. Несколько ступенек, и я на передней палубе среди небольшой толпы. Сюда сходилось множество снастей, они были натянуты и ветер играл на них свою музыку. Под ними располагалась еще одна небольшая палуба, выдававшаяся в сторону носовой фигуры, раньше я ее не замечала, здесь растянулся человек. Когда я осторожно подошла, пошевелились двое. Одного я узнала - отец Бойо, капитан Брэшен Трелл. Теперь капитан без корабля, насколько я понимаю. А сын его обожжен и лежит без движения.

Я почти забыла, что мы подобрали мать Бойо. Ее лицо и руки были в пятнах, я уставилась на нее, а потом поняла, что это следы лечения волдырей в тех местах, где солнце обожгло кожу. Она взглянула на мое покрытое шрамами лицо и сочувственно нахмурилась. Я отвела взгляд.

Ее зовут Альтия Вестрит. Если бы в прошлом все сложилось иначе, сейчас она была бы моим капитаном. Несмотря на это, она - часть моей семьи, семьи живого корабля. Как и ее сын. А Трелл много лет прослужил на моей палубе, так что и он тоже.

– Что ты хочешь от меня?
– я произнесла эти слова и вслух, и в своем сознании.

Корабль не ответил.

– Она здесь!
– устало удивился Брэшен Трелл.
– Альтия, об этом ребенке я рассказывал тебе. Это ее они отправились спасать. Она прикоснулась к Бойо в Клерресе, и там, где она трогала его, ожоги вылечились.

– Привет, Пчелка, - сказала она. Мягко и печально добавила: - Мне жаль, что ты потеряла отца.

– Спасибо, - ответила я.

Это ведь правильно, благодарить кого-то за то, что ему плохо оттого, что кто-то умер. Теперь стало понятно, зачем корабль призвал меня. От Бойо плохо пахло. Встав рядом с ним на колени, я почувствовала, что корабль убаюкивает его. Она не то что бы обнимала его, но там, где он соприкасался с диводревом ее палубы, она напоминала ему, как оставаться живым, и посылала нежные воспоминания о времени, проведенном на ее борту. Воспоминания принадлежали не только ему, но и его матери, и деду, и прабабке. Все они ходили под этим парусом. Проказница хранила воспоминания всех, кто умер на ее палубе.

– Вот почему драконы съели Кеннитсона, - сказала я себе.

Да.

– Драконы Совершенного съели Кеннитсона?
– недоверчиво переспросила Альтия.

– Они не сделали ничего плохого. Просто хотели сохранить его в себе. Они разделили тело.

– Ох, - она дотронулась до Бойо.
– Тебе что-то нужно?
– ей хотелось, чтобы я ушла.

– Корабль попросил меня прийти, хочет, чтобы я помогла.

– Что ты мо… - начала Альтия.

– Шшш, - остановил ее Брэшен, ведь я уже положила руки на здоровую руку Бойо.

Мне хотелось его исправить. Он был неправильной точкой на этом совершенном корабле. Надо все поправить.

– Он хочет пить, - сказала я родителям.

– Сегодня он не говорил и не двигался.

Поднимая его голову, мать, казалось, боялась к нему прикасаться. Она направила тонкую струйку воды в его пересохший рот. Он слегка поперхнулся, глотнул. Так я помогла ему для начала.

– Еще воды, - сказала я. Она держала чашу у его губ, пока я напоминала ему - как пить. Он выпил эту чашу, а потом еще три. Теперь двигаться внутри него стало гораздо легче.
– Соленый бульон, который ты иногда готовишь, желтый. Он подойдет.