Судьба Убийцы

– И все, что он приказал, было сделано для меня. Это так меня насторожило! О, я не доверял ему. Капра научила меня бояться изначальной доброты. Я ожидал, что меня будут бить, задавая вопросы. Когда он сказал, что я могу спать у очага в его спальне, я был уверен, что он будет… но это было все, что он имел в виду. Когда королева Дизайер уходила, я разделял с ним вечер, чтобы развлечь его фокусами, рассказами и песнями, затем спал у своего очага и поднимался утром, когда вставал он. Фитц, у него не было причин быть таким добрым ко мне. Совсем не было.

Теперь он громко плакал, его стены были полностью сломаны.

– Он защищал меня, Фитц. У него ушли месяцы, чтобы завоевать мое доверие. Но спустя время, когда королева Дизайер путешествовала, а я спал у этого очага, я почувствовал себя в безопасности. Спать было безопасно, - он снова потер глаза. – Я скучаю по этому. Я так скучаю по этому.

Я сделал, думаю, то, что любой бы сделал для друга, особенно такой же пьяный, какими были мы оба. Я вспомнил Баррича, и как его сила укрывала меня, когда я был маленьким. Я обнял Шута и притянул к себе. Мгновение я ощущал эту нестерпимую связь между нами. Я поднял руку и подвинулся так, что его лицо прижалось к моей рубашке.

– Я это почувствовал, - сказал он устало.

– Как и я.

– Ты должен быть осторожнее.

– Буду, - я укрепил от него свои стены. Но хотел, чтобы мне не нужно было делать этого. – Давай спать, - сказал я ему. Я дал обещание, сомневаясь, что смогу его сдержать. – Я буду защищать тебя.

Он шмыгнул носом в последний раз, провел запястьем по глазам и глубоко вздохнул. На ощупь поискал затянутой в перчатку рукой и сжал мою руку, запястье к запястью, в воинском приветствии. Спустя какое-то время я почувствовал, как его тело расслабляется в моих объятьях. Его хватка на моем запястье ослабла. Я был полон решимости.

Защитить его. Мог ли я защитить даже себя самого? Имел ли я право давать ему такое пустое обещание. Я не защитил Пчелку, верно? Я глубоко вздохнул и подумал о ней. Не в бессмысленной тоске, а вспоминая дорогие времена, давно минувшие. Я думал о ее маленькой ручке, сжимающей мои пальцы. Вспоминал, какой толстый слой масла она мазала на хлеб и как двумя руками держала свою чайную чашку. Я позволил страданию освежить мою боль, заново просолить мои раны. Я вспоминал ее тяжесть на плече, и как она обхватывала мою голову, чтобы успокоить саму себя. Пчелка. Такая маленькая. Такое краткое время – моя. И ныне ушедшая. Просто ушедшая в Скилл-поток и потерянная навсегда. О, Пчелка.

Шут тихо застонал от боли. На мгновение его рука сжала мое запястье, а затем снова расслабленно упала.

И какое-то время также, как глазел на поддельное ночное небо, я пьяно наблюдал за ним.

Глава седьмая. Нищенка.

Этот сон очень короткий, но такой потрясающе красочный, что я не могу забыть его. Важен ли он? Мой отец говорит с двухголовым человеком. Они так погружены в разговор, что не имеет значения, как громко я перебиваю их, они не заговорят со мной. Во сне я произношу: «Найдите ее. Найдите ее. Еще не слишком поздно!» Во сне я волк, сотворенный из тумана. Я вою и вою, но они не поворачиваются ко мне.

Дневник снов Пчелки Видящей.

Я никогда не была так одинока. Так голодна. Даже Волк-Отец был в замешательстве по поводу того, что мне следует делать дальше.

Давай найдем лес. Там я смогу научить тебя быть волком, как когда-то твой отец научил меня.

Руины были огромной кучей почерневшего и оплавленного камня. Квадратные края некоторых блоков оплавились и съехали к земле, словно лед, растопленный солнцем. Мне пришлось взобраться на разрушенные стены, чтобы перелезть через них, и я боялась упасть в трещины между камнями. Я нашла место, где два огромных блока оперлись друг о друга, и забралась в затененную нишу под ними. Свернувшись в клубок в их тени, я попыталась собраться с мыслями и силами. Мне надо было продолжать прятаться от Двалии и остальных. У меня не было ни еды, ни воды. Была только одежда на плечах и свеча в кармане. Моя заплесневелая шаль потерялась в последней схватке вместе с шерстяной шапкой. Как могла я найти обратный путь в Бакк или хотя бы к границам Шести Герцогств? Я вспомнила все, что знала о географии Калсиды. Могла ли я добраться домой пешком? Природа Калсиды была суровой. В этой местности жара поднималась прямо от земли. Тут была пустыня, насколько я помнила… и низкий горный массив. Я потрясла головой. Это было бесполезно. Моя голова не работала, пока желудок требовал пищи, а во рту пересохло.

В течение всего дня я продолжала прятаться. Я внимательно вслушивалась, но не слышала ни Двалию, ни остальных. Вероятно, ей удалось выбраться из-под каменных развалин, и, возможно, Винделиар снова подчинил волю калсидийца в угоду ее целям. Что они будут делать? Может быть, направятся в город или в поместье Керфа. Будут ли они искать меня? Так много вопросов, и никаких ответов.

С приближением ночи я начала пробираться сквозь разрушенную драконами часть города. Дома, ранее бывшие жилыми, лишились крыш и таращились пустыми отверстиями на месте окон и дверей. Улицы были по большей части очищены от обломков. Среди руин бродили мусорщики. В стенах в некоторых местах не хватало каменных блоков; из трещин росли высокие сорняки и тощие кусты. За покосившейся стеной сада я обнаружила воду, скопившуюся в мшистом бассейне заброшенного фонтана. Я отпила из сложенных ладоней и брызнула водой на лицо. Пораненные запястья защипало, когда я мыла руки. В поисках укрытия на ночь я раздвинула широко разросшиеся кусты. Пробираясь сквозь траву, я почувствовала запах дикой мяты. Я съела немного только для того, чтобы желудок был не таким пустым. Блуждающие кончики моих пальцев узнали зонтовидную форму листьев настурции. Я набрала целый пучок и засунула в рот. За занавесью из свисающего с покосившейся решетки винограда я обнаружила заброшенный дом.

Я забралась внутрь через низко расположенное окно и, посмотрев вверх, увидела вместо отсутствующей крыши небо. Сегодняшняя ночь обещала быть ясной и холодной. Я нашла почти свободный от обломков угол, частично укрытый упавшей крышей, и забралась в темноту, свернувшись на полу, как бродячая собака. Я закрыла глаза. Сон приходил и уходил вместе с прерывистыми сновидениями. Я ела тосты и запивала их чаем в Ивовом Лесу. Мой отец нес меня на своих плечах. Я проснулась в слезах. Свернувшись еще больше в полной темноте, я попыталась придумать план, который позволил бы мне вернуться домой. Пол подо мной был твердым. Мое плечо все еще ныло. Живот болел, и не только от голода, но и от полученных ударов. Я коснулась уха; кровь запеклась в волосах вокруг. Вероятно, я выглядела так же устрашающе, как и тот нищий, которому я пыталась помочь в Дубах-на-Воде. Так что завтра я побуду нищенкой. Что угодно, чтобы достать еды. Я прижалась спиной к стене и свернулась поудобнее. Я спала прерывистым сном в течение всей ночи, которая не была бы такой холодной для того, кто не спал бы на свежем воздухе в одной только рваной одежде.

Когда взошло солнце, я увидела голубое небо со стремительно несущимися белыми облаками. Я окоченела, проголодалась, хотела пить и чувствовала себя одинокой. Свободной. Странный запах витал в воздухе, оттеняя городские запахи готовящейся на огне пищи, открытых стоков и конского помета.

Отлив, – прошептал мне Волк-Отец.
– Так пахнет море, когда волны отступают.

Взобравшись на остатки каменной стены дома, я осмотрела окрестности.

Я находилась на невысоком холме в углублении долины. Ниже за переделами города я увидела реку. Позади меня дома, здания и дороги покрывали землю, словно короста рану. Дым поднимался из бесчисленных труб. Ближе к городу завитки коричневатой воды окружали множество кораблей, стоявших на якоре. Гавань. Я знала это слово, но, наконец, смогла увидеть, что оно означало. Это была вода, окруженная сушей так, словно земля хотела сомкнуть вокруг нее большой и указательный пальцы. А за ней было еще больше воды, простирающейся до самого горизонта. Я так часто слышала о глубоком синем море, что было трудно осознать, что именно об этой воде, переливавшейся всеми оттенками зеленого, голубого, серебристого, серого и черного, пели менестрели. Менестрели также пели о притягательности моря, но я совсем не чувствовала этого. Оно казалось огромным, пустым и опасным. Я отвернулась от него. Вдалеке от города виднелись низкие насыпи желтоватых холмов.

– У них нет леса, - прошептала я.

А-а. Это многое может рассказать о калсидийцах,– ответил Волк-Отец. Моими глазами он осмотрел окружающую нас землю, покрытую домами и мощеными улицами, словно шрамами.
– Тут совсем другой и крайне опасный вид дикой природы. Боюсь, что здесь тебе от меня будет мало толка. Будь осторожна, детеныш. Будь очень осторожна.

Калсида просыпалась. На территории всего города виднелись поврежденные участки, но в основном драконы сконцентрировали свою ярость на области вокруг разрушенного замка. Замка герцога, как сказал Керф. В памяти что-то шевельнулось. Я слышала об этом разрушении в разговоре отца и матери. Драконы Кельсингры прилетели в Калсиду и атаковали город. Старый герцог был повержен, и герцогиней Калсиды стала его дочь. Никто уже и не помнил времена, когда Калсидой правила женщина. Мой отец говорил: «Сомневаюсь, что в Калсиде установится мир, но, по крайней мере, они будут так заняты гражданскими войнами, что не станут сильно нас беспокоить».