Судьба вампира

До конца разложения поэт не дождался. Он покинул лес за пять минут до того, как в него вошли охотники с оружием, не на шутку встревоженные душераздирающим криком неведомого зверя.

Вернувшись домой, Люций поспешил избавиться от окровавленной одежды и поскорее принять ванну. Настороженных взглядов сестры он опасался не так сильно, как внезапного появления скобров. И когда услышал лай собак за окном и крики их хозяев, то понял, что время пришло.

Едва он успел переодеться, как дверь на первом этаже содрогнулась под настойчивыми ударами извне. Собачий лай рвал барабанные перепонки, сквозь него трудно было услышать даже чересчур громкий голос отца Антония.

— Откройте дверь! Именем короля и церкви!

Люций посмотрел на сестру, которая спиной уперлась в дверь, будто этим могла сдержать натиск пришельцев.

— Что вам угодно, святой отец? — голос ее дрожал.

— Камелия, не дури! Открой дверь. Мы все равно найдем его.

— Если они узнают, что ты покрывала меня, то тебя ждет такая же незавидная участь, как и меня. Не поможет даже твоя вера и многолетняя дружба со святым отцом.

Люций позвал собаку. Но Эскудо нигде не было. Он попросту сбежал из дома. С недавнего времени пес-поводырь больше не являлся ему преданным другом.

— Не беспокойся за меня, брат. Я смогу постоять за себя.

— Открывай немедленно! — священник сорвался на крик.

— Открывай, иначе мы выломаем дверь! — вторил ему другой, незнакомый голос.

— Тебе придется открыть, — Люций покосился на дверь.

— А как же ты? Они разорвут тебя на части.

— Это не так-то просто.

— Господи… зачем же ты ввязался в это… — Не начинай все сначала.

— Я не смогу видеть тебя, привязанным к столбу на эшафоте. Мое сердце этого не выдержит.

— Они не схватят меня, — уверенно ответствовал Люций, осторожно прощупывая стену.

— Что ты задумал?

— Как и обещал, я покину Менкар. Я совершил то, что задумал. Больше мне здесь делать нечего.

Уверенность в своих силах, могучих и неукротимых, пришла в самый нужный момент. Он не сомневался в том, что у него все получится. Помнится, перед смертью Венегор обмолвился ему о невероятных магических способностях, которые пребудут с ним, как только он наберется этих самых сил. Видимо, это время настало.

С каким же удивлением он воспринял эту легкость, которая появилась в нем, когда он, прислонившись к стене, вдруг случайно скользнул за нее. Это было невероятное по своей пронзительности ощущение. Касание воздуха сердцем, слияние с неведомым, как ошеломительное начало — проникновение в параллельный мир. Он словно переступил порог строптивого космоса. И какого же было его разочарование, когда спустя вечность вместо черной бездны под ногами он обнаружил мокрую грязь, прилипшую к его сандалиям.

Скобры еще не успели окружить дом, поэтому на заднем дворе никого не было. В те минуты, когда он поспешно покидал темный пустырь, Камелия открывала дверь непрошеным гостям.

— Оставайся на месте, Камелия, — бодрый старик с седой шевелюрой вбежал в прихожую. За ним последовали четверо скобров, каждый из которых сжимал в руках меч и поводок с собакой. Они столпились за его спиной, когда он остановился прямо перед носом хозяйки.

— Где он? — губы старика задергались в нервном тике.

— Я так полагаю, вас интересует мой брат Люций? — спокойствие лица Камелии было обманчивым. Это понимали все. И священник, остановивший свой взор на нем; и скобры, которые в непритворном удивлении наблюдали, как она медленно заплетает длинные волосы в косу.

— Да, да, именно он нас и интересует! — нетерпеливо выпалил отец Антоний. Лицо его непрестанно дергалось, губы дрожали, а взгляд лихорадочно блуждал по дому.

И тут из соседней комнаты выбежал Эскудо. Его шерсть стояла дыбом, а глаза были налиты кровью. Он явно не ожидал подобного вторжения на свою территорию, тем более вторжения четвероногих соплеменников. Служебные овчарки подняли жуткий лай, и даже их хозяева не могли прекратить возникшую истерику животных. Они еле сдерживали псов, рвущихся в бой с новым врагом.

— Тебе стоит успокоить собаку, — небрежно бросил священник. — Мне достаточно сказать лишь слово, и эти верные псы разорвут ее на части, — он кивнул скобрам.

Хозяйка подошла к Эскудо и потрепала его за холку.

— Успокойся, малыш, они не сделают нам ничего плохого.

— Посмотрите в подвале и на втором этаже! — скомандовал Антоний.

Скобры уже побежали наверх, когда он прикрикнул на них.

— И про чердак не забудьте!

— Вы теперь как заправский военачальник, святой отец.

Старик сделал вид, что не услышал.

— Дочь моя, скажи нам, где ты его спрятала? Скажешь — и я замолвлю за него слово на суде Собрания.

— Я никого не прятала, клянусь.

— Упрямишься? Глупая девка! Защищая исчадие ада, ты сама одной ногой стоишь в геенне огненной!

— Могу я узнать, в чем вы обвиняете его?

— Твой брат — вампир! Мы, все здесь собравшиеся, знаем это. И ты в том числе!

— Мой брат — человек. Поверьте мне, я прожила с ним всю жизнь… — Ты не знаешь его. Не знаешь, на что он способен!

— Могу свидетельствовать, что он невиновен.

— Невиновен, говоришь? И откуда такая уверенность? Ты не спрашивала себя, с чего это он вдруг прозрел? Ни с того, ни с сего в один прекрасный день проснулся зрячим! Думаешь, бог дал ему зрение?

— Я думаю, что случилось чудо…

— Чудо… Как бы не так! Открой глаза, Камелия! Он продал душу дьяволу в обмен на исцеление! Теперь душа его черна, душа его — душа вампира!

— Это неправда, — тихо сказала Камелия, но голос ее уже не был столь уверенным.

— Мы все равно найдем его. И уж поверь, тогда его участь не будет зависеть ни от одного моего слова.

— Какая разница, святой отец? Его участь уже предрешена, и вас ничто не переубедит. Вам даже не нужны доказательства. Достаточно лишь того, что кто-то видел моего брата у Пиалы в ту ночь, когда пропала дочь пекаря.

— Будет суд, и он решит, что ждет твоего брата.

— Знаю я ваши суды. Вы невиновных на костры отправляете так же часто, как и хороните погибших на войне. Вы и моего брата отправите туда, не задумываясь! Так ведь? Вы ведь лучше меня знаете, святой отец, что такие дела решаются не в зале судебных заседаний, а за письменным столом Священного собрания.