Судьба высокая 'Авроры'

Может быть, Временное правительство сдалось без боя? Почему же такая тишина? Почему - ни посыльных, ни известий? Почему Петропавловская крепость словно растворилась во мраке? Ни огонька!

Между тем Петропавловку объяла та тишина, которая предшествует буре. Получив из частей, выделенных для штурма Зимнего, рапорт о боевой готовности, в крепости зарядили и выдвинули для боя орудия. Оставалось дать сигнал для выстрела "Авроры". Его ждали замершие перед броском войска на Дворцовой площади.

Г. Благонравов, комиссар Петропавловской крепости: Стемнело. Непредвиденное и мелкое обстоятельство нарушило наш план: не оказалось фонаря для сигнала. После долгих поисков таковой нашли, но водрузить его на мачту так, чтобы он был хорошо виден, представляло большие трудности...

21 час 40 минут. Сигнальщики с набережной замигали фонариками. Это означало: над Петропавловской крепостью пополз вверх воспаленно-красный сигнальный фонарь.
– Прожекторы на Зимний!

Белышев не узнал своего голоса - такой он был властный.

Световая лавина обрушилась на торцовые окна дворца. Вслед за "Авророй" вспыхнули прожекторы на "Амуре", "Забияке", перечеркнули огненными полосами небо, уперлись в стены домов, заскользили по Зимнему.

– Слушай мою команду!
– Белышев напряг голос.
– Носовое - огонь!

Яркая вспышка озарила темный силуэт комендора и его расчета, полыхнула, вырвав из мглы полнеба. Громовой раскат, удаляясь, пронесся над Петроградом.

Привкус жженого металла остался на губах чуть оглушенного Евдокима Огнева. В ближайших домах на набережной зазвенели, падая, стекла. Эхо выстрела еще катилось над городом, а брусчатка петроградских улиц затряслась от топота, зататакали пулеметы, выбрасывая из горячих стальных горловин струи свинца. Опоясанные лентами кронштадтцы, порывистые красногвардейцы, солдаты в серых папахах подымались с мокрых осенних мостовых и, не кланяясь пулям, шли на приступ дворца. Поленницы, выложенные перед дворцом, вздрагивали от залпов.

Александр Бычков, матрос десантного отряда авроровцев, участвовавших в штурме Зимнего: На Дворцовой площади не смолкала перестрелка. Мы лежали на стылой брусчатке. Холод пронизывал, прошел сквозь бушлаты. Из-за баррикад, сложенных из бревен, стреляли юнкера. Временами в ружейный разнобой врывалась пулеметная скороговорка. Застрекочет и захлебнется.

Холод и нетерпение подхлестывали нас, хотелось поскорее подняться на штурм дворца, из окон которого сверкали огни. Там горели люстры, было тепло, а мы лежали злые как черти - полумрак, стынь, по брусчатке пули цокают, искры высекают. Того и гляди продырявят череп...

– Чего ждем!
– гремел справа от меня Константин Душенов.
– Шугануть бы их, чтоб знали наших!

– Потерпи, скоро!
– отзывался Александр Неволин, получивший строгий приказ до сигнала "Авроры" не подыматься, не лезть под пули очертя голову.

И наконец дождались. Ахнула наша шестидюймовка так, что дрогнула Дворцовая площадь. Жаль, из-за громады Адмиралтейства не видели мы ни крейсера, ни орудийной вспышки, но голос "Авроры" услышали все. И всех словно кто локтем подтолкнул: разом, без команд, без приказов вскочили, поднялись в рост, и покатилось "ур-а-а-а" - долгое, нескончаемое, тысячегорлое.

Вскакивая, успел я пальнуть по поленнице юнкеров, видел, что соседи мои - Душенов и Подольский - тоже успели выстрелить, а дальше уже не до стрельбы было: слева, справа, впереди - везде свои.

Порыв такой лихой, такой стремительный был, что забыли у про опасность, про вражьи пули, на одном дыхании к баррикадам цепи наши, как волны, нахлынули.

Поленья мокрые, скользят, рушатся. Душенов нагнулся, кричит: "Давай!" Разъяснять не надо - вскочил на спину, оттуда вверх и спрыгнул по другую сторону баррикад.

Юнкеров и ударниц как ветром сдуло. Винтовки брошены, пулемет брошен, а их и след простыл. А впереди, разливая свет из окон, Зимний.

– Вперед, братки!
– закричал Неволин.
– Добьем контру!"

Александр Неволин, командир десантного отряда авроровцев, участвовавших в штурме Зимнего: Ворвались во дворец. В сумрачном коридоре пахло порохом и сухой известковой пылью. Пыль щекотала горло, слепила глаза, неприятно хрустела на зубах. Разгоряченные люди бежали по коридору мимо мраморных комнат, золоченых залов, огромных зеркал. Из-за бархатных портьер глухо звучали одиночные выстрелы. То вела огонь охрана дворца. Быстро разоружили ее...

По лабиринту коридоров и комнат движемся дальше. В темных углах, под диванами, за драпировками вылавливаем перепуганных безусых мальчишек в юнкерских мундирах и фуражках.

В одном из коридоров повстречали Антонова-Овсеенко с группой красногвардейцев и матросов. Узнав авроровцев, он крикнул:

– Быстрее сюда, товарищи!

Под его командой отправились на розыски засевших министров Временного правительства...

В. А. Антонов-Овсеенко: Обширные залы скудно освещены... Зияет в одном пробоина от трехдюймовки. Повсюду матрацы, оружие, остатки баррикад, огрызки.

Юнкера и какие-то еще военные сдавались...

Но вот в обширном зале, у порога, - их неподвижный четкий ряд с ружьями на изготовку.

Осаждавшие замялись в дверях... Подходим с Чудновским к этой горсти юнцов, последней гвардии Временного правительства. Они как бы окаменели. С трудом вырываем винтовки из их рук.

– Здесь Временное правительство?

– Здесь, здесь!
– заюлил какой-то юнкер.
– Я ваш, - шепнул он мне.

Но у порога (из зала направо) - новая стена юнкеров, уже дрожащая, растерянная... И внезапно - юркая, подвижная сюртучная фигура:

– Что вы делаете?! Разве не знаете? Наши только что договорились с вашими. Сюда идет депутация городской думы и Совета с Прокоповичем с красным фонарем! Сейчас будут здесь.

Юнкера колыхнулись.

– Вы арестованы, господин Пальчинский, - режет Чудновский, хватая за грудь "генерал-губернатора"...

...Через коридор. В небольшой угловой комнате.

...Вот оно - правительство временщиков, последнее буржуйское правительство на Руси. Застыли за столом, сливаясь в одно трепетное бледное пятно.

– Именем Военно-революционного комитета объявляю вас арестованными.

– Что там! Кончить их!.. Бей!

– К порядку! Здесь распоряжается Военно-революционный комитет!

"Неизвестные" оттеснены...

– А Керенский?!
– выкрикивает кто-то.

Диктатора нет. Сбежал!..

– Где премьер?! Кто-то (Гвоздев?) шелестит:

– Уехал еще утром!

– Куда?!

Молчание.

"А туда-то!" Грохает о паркет чей-то приклад.

"Министры" переписаны. Отобраны документы. Тринадцать... Комплект...