Судьба. Книга 3

Карагёз-ишан, досадуя, что лишён возможности действовать, тревожно поискал глазами в толпе своих друзей. Но они и сами понимали критическое положение.

— Мы опаздываем, Сергей! — шепнул Клычли. — Надо что-то делать, иначе всё пропало!

— Не торопись, — возразил Сергей, — не все согласны на Бекмурад-бая. Видишь, большинство молчит?

— Пока они молчат, ишан Сеидахмед благословит Бекмурад-бая, и тогда уже поздно будет говорить! А завтра Бекмурад начнёт войско против нас собирать.

— Народ не так-то просто пойдёт в его войско.

— У избранного хана свои права — он не станет спрашивать согласия народа! — сказал Клычли и, подавшись вперёд, закричал:

— Арчина Мерсда нужно избрать ханом!

В другом конце схода подал голос Ага Ханджаев:

— Хотим ханом Сухан-бая!

Эти два возгласа нарушили неустойчивое равновесие схода. Сход загудел растревоженным ульем. Как горох из прорвавшегося мешка, со всех сторон посыпались имена претендентов. Каждый кричал своё, не слушая соседа. Кое-где уже начали посматривать друг на друга злыми глазами. Бекмурад-бай попытался утихомирить людей, но чем больше он призывал к спокойствию, тем громче и беспорядочнее становился шум. Пробормотав: «Не дай бог…», — ишан Сеидахмед сунул знамя одному из джигитов и, подобрав полы халата, снова уселся на своё место, закрыл глаза и зашептал молитву.

Среди множества выкрикиваемых имён наиболее часто повторялось имя Сухана Скупого. Ханджаев вопил пронзительным фальцетом, как игла прошивающим общий шум. Ему вторили сильный голос Клычли и рокочущий басок Сергея. Их единомышленники подступали уже к самому помосту.

— В жилах Сухан-бая ханская кровь!

— Сухан-бай наследник хана!

— Не хотим иного хана, кроме Сухан-бая!

Бекмурад-бай смотрел на кричащих, сумрачными тёмными глазами. Под усами арчина Мереда пряталась насмешливая улыбка. Некоторые аксакалы недоуменно переглядывались и пожимали плечами: жирный торговец халатами — и вдруг хан? Чудны дела твои, господи! Зато Сухан Скупой пыжился от гордости и круглел на глазах, как надуваемый бычий пузырь. По его лоснящемуся лицу катился обильный пот, струйками стекая на грязную рубаху. Сунув в рот кончик бороды и перетирая зубами волосинки, Сухан Скупой жадно ловил выкрики и всякий раз радостно вздрагивал, когда слышал своё имя.

Карагёз-ишан наклонился к пергаментно-прозрачному уху ишана Сеидахмеда.

— Я думаю, в бесплодное дерево камни не бросают, ишан-ага. Если народ хочет ханом Сухан-бая, следует посчитаться с мнением народа. Я понимаю так же, как и вы, что не такой предводитель нужен сейчас текинцам. Однако что ни говорите, Сухаи-бай потомок ханского рода. Да и кроме того такие влиятельные и умные советники, как Бекмурад-бай, помогут ему. Возможно, Сухан-бай только считаться ханом будет, а настоящая власть в руках у Бекмурад-бая окажется.

Ишан Ссидахмед быстро приоткрыл один глаз — словно вороватая мышь высунула спой острый носик из норки.

— Бекмурад-бай согласен на это?

Карагёз-ишан пожал плечами.

— Насколько мне известно, Бекмурад-бай человек рассудительный. Вряд ли он захочет противопоставите своё мнение мнению большинства.

— Он — тот, который сделал вам из зелёного дерева огонь, и вот — вы от него зажигаете, — пробормотал ишан Сеидахмед, опуская на глаз тонкую кожицу века. — Знает аллах, что творит, но помыслы его не всегда доступны понятию смертных. Иной раз берём зло, принимая его за добро, иной раз добро почитаем злом… Где правда, где кривда — понять трудно: глубок колодец премудрости господней и не каждому дано зачеркнуть в нём… Если Бекмурад-бай не возражает, я согласен, — закончил Сеидахмед деловито.

Уговаривать Бекмурад-бая не пришлось — ом согласился как-то неожиданно легко, сразу. Клычли вскочил на топчан, поднял левую руку, требуя внимания.

— Люди! — весело крикнул он. — Свершилось! Ишан-ага назвал имя — вы назвали другое. Ишан-ага согласился с вашим мнением. Вот сидит Сухан-бай — отпрыск наших бывших ханов. Он будет достойным правителем текинцев… Встаньте, Сухан-ага, перед избравшими вас людьми! Примите священное знамя Каушут-хана и приумножьте его славу!

Ишан Сеидахмед сидел неподвижно. По толпе пробежал тихий ропот. Карагёз-ишан быстро поднялся. взял у джигита знамя, протянул его Сухану Скупому. Сияющий, обливающийся потом от волнения, Сухан Скупой принял знамя и тотчас сунул в рот кончик бороды.

— Начинайте благословение, ишан-ага! — твёрдо подсказал Карагёз-ишан ишану Сеидахмеду.

Тот открыл глаза, горестно вздохнул и запричитал;

— Да будет ваш хан настоящим ханом, люди! Живите в вечном благополучии! Пусть мешки ваши наполнятся мукой и хлеб не помещается на сачаке! Пусть, степи ваши будут полны скотом и да множится он изо дня в день! Да будет щедр хан к почитающим закон и милостив к ослушникам! В дружбе и согласии живите — и джигиты ваши пусть будут смелы, как львы, а девушки — прекрасны! Да будут все святые союзниками вашими, да скажут ангелы: аминь!.. Аминь! — Закончив благословение, ишан Сеидахмед поднял руки кверху. Глядя на него, подняли руки все — и согласные и несогласные: так надо — деяние свершилось и освящено именем господа. Они стояли так всё время, пока ишан шептал молитву, призывая милости аллаха на вновь избранного хана.

— Да благословит бог! — поднёс ишан руки к лицу.

— Да благословит бог! — повторила толпа ритуальный жест.

Новый хан был избран. Поддерживаемый с одной стороны Бекмурад-баем, с другой — арчином Мередом, он важно двинулся с базара. Галдящая толпа повалила за ними.

Когда четверо приятелей остались одни, Клычли. подмигнул Сергею:

— Ну, как, нашёл осёл своего хозяина?

— Таким хозяевам лучшего осла не надо, — скупо улыбнулся Ага Ханджаев.

— Далеко ли уедут на нём баи — вот в чём вопрос, — заметил ишан Ной. — Сухан Скупой только притворяется глупым, а по упрямству с любым ослом потягается.

— Далеко ли им ехать? — возразил Сергей. — Где сели, там и слезут. Только и будет, что ослиного рёву.

Все засмеялись. Клычли кивнул на Карагёз-ишана.

— Ишан Ной, однако, сегодня тоже громко кричал. До сих пор у меня в ушах звенит, думал, оглохну. И откуда только у вас голос такой взялся, а, Ной? Обычно вы говорите так тихо, что прислушиваться надо, а тут — прямо совсем другой человек кричал, не вы.

Сдержанная улыбка чуть тронула губы Карагез-ишана.

— В ослином стаде, парень, и верблюд ишаком кричит. Посмотрел бы я, как ты закричишь, стань ханом Бекмурад-бай.

— А Сухан-то, Сухан раздулся как, заметили? — не унимался Клычли, весьма довольный исходом дела. — Наверно, радовался, слушая, как за него Карагёз-ишан старается. Не ждал он поддержки с этой стороны. Как бы он и впрямь себя ханом не почувствовал.

— Не почувствует! — уверенно сказал Ханджаев. — Шакал хотел барсом зареветь, да помер, надорвавшись с натуги. Сухан Скупой, может быть, лучшее, что нам мог дать этот сход.

— Всё-таки выигрыш сомнителен, — покачал головой Сергей. — Хан он и есть хан. Как говорится, и маленькая свинья для себя хрюкает и большая — тоже.

Карагёз-ишан покосился на него.

— Кто знает… Не избрав хана, они всё равно не разошлись бы. А Сухана мы знаем хорошо — он и сам инициативы не проявит и советов по упрямству и трусости своей слушать не станет. Во всяком случае, товарищ Сергей, мы выиграли время. Когда вернутся наши части с Бухарского фронта, мы с этими ханами другим языком разговаривать станем. Впрочем, объясняю я тебе то, что ты и сам прекрасно понимаешь — сам ведь предложил обходный манёвр. Или не так?

— Так, товарищ Ной, очень даже так! — Сергей тепло обнял Карагёз-ишана за плечи, помял его крепкие мускулы. — На тебя, гляжу, голод не действует: силища — хоть в кузню молотобойцем ставь. Или, может, ты исподтишка у вдовушки какой богатой подкармливаешься?