Судьба
Шрифт:
Дверь загрохотала по желобу, потом маленькие ножки прошлепали к краю его раскладушки. Он перекатился и поднялся на локте, встретившись глазами с ее напряженным взглядом. У сестры были такие же карие глаза и взъерошенная черная копешка на голове. Правда, за четырнадцать месяцев девочка постройнела и вытянулась. Джин сбежал, когда она еще не пошла в школу. Сейчас сестренка уже была второклашкой. Взгляд стал… какой-то менее удивленно-детский.
– Если я тебя выпущу, – спросила она, – возьмешь меня с собой?
– Чего? – Джин удивленно выпрямился, обхватив колени. Так она
Девчачье лицо помрачнело. Вздохнув, Минако вернулась к двери и начала было уже закрывать ее за собой.
– Постой! – прошипел Джин, вскакивая с кровати.
Храп за стенкой внезапно прекратился. Дети замерли. Через мгновение послышался скрип и что-то вроде бульканья. Храп возобновился.
– Здесь поговорить не получится, пошли вниз.
Мина задумалась, потом кивнула. Подождала в коридоре, пока он не накинет одеяло на плечи и не двинется за ней. Джин прикрыл дверь очень медленно и тихо. Лестница заскрипела, хотя дети спускались на цыпочках, однако из комнат никто не появился.
– Не включай свет, – полушепотом проговорил Джин.
Из комнатушки, которую дядюшка Хикару называл «кухня на одну задницу», с другого конца совмещенной столовой-гостиной, лился приглушенный свет – только чтобы ночью в темноте не споткнуться.
Мина устроилась на кушетке, в гнезде из скрученных одеял. Джин присел на краешек кресла дядюшки Хикару и осмотрелся.
– Ты помнишь папу? – спросила Мина.
– Вроде того. Немного.
– А я – нет. Помню только по фотографии, которую мамочка поставила на домашнем алтаре.
– Тебе было три года. – Джину было семь, когда умер отец. Четыре года назад, полжизни прошло. Ему припомнился необычный мамин траур, ее гнев. Припомнилось, что с тех пор он ее почти и не видел. Словно бы одна смерть унесла обоих его родителей. Задолго до того, как за мамой пришли полицейские. – А что, тетя Лорна убрала домашний алтарь?
– Сначала мне разрешили держать его в комнате, но я пошла в школу, и пришлось поставить стол. Тогда алтарь рассовали по коробкам и убрали – для него не осталось места. Я все думала, может, твою фотографию тоже туда поставить?
Мина с решительным видом принялась натягивать ботиночки.
– Я тебя не возьму с собой, – неохотно повторил Джин, – туда, куда я иду, тебе нельзя.
– А куда ты идешь?
– Далеко. Для тебя – слишком далеко. Да и вообще, чего это тебе вздумалось уходить? – Ее-то дядюшка с тетушкой обожали.
– Тецу и Кен – злюки… Все время дразнятся и пристают. Дядюшка Хикару накричит на них, но по-настоящему никогда не наказывает.
«Ну и что?» – хотел было сказать Джин. Он смутно представлял себе, что, вообще-то, дразнить сестру – это работа брата, но, если кто-то желает заменить брата в отсутствие такового, он не против.
– Наверное, они просто завидуют, что тебя балуют как маленькую девочку. К тому же, не будь тебя, Кену досталась бы твоя комната, – рассудительно добавил он.
– Дядюшка с тетушкой хотят меня «сыновить». Как раз, когда ты появился, обсуждали это. Мне такие братья, как
Кен и Тецу, не нужны. Мне нужен настоящий братик.– Как они могут тебя усыновить, если наша мама… – Тут он примолк. Жива? В горле застрял ком. Решительно проглотив его, Джин закончил: – Туда, куда я иду, тебе нельзя. Мне… Им ты там не нужна. Только мешаться всем будешь.
Джину подумалось, что приблудный мальчик для Сьюз-сан и остальных – как приблудный котенок. А приблудная девочка, да еще и такая маленькая, в его смутном понимании, уже совсем другая история. Еще подумалось, что ни у полиции, ни у дядюшки Хикару с тетушкой Лорной его второй побег не вызовут массового энтузиазма. Только вот будут ли они так же равнодушны к побегу Мины?
– Ты не справишься.
– Нет, справлюсь!
– Тише! Не кричи!
Она упрямо поджала губы.
– Если не возьмешь меня с собой, я как заверещу! И они тебя как схватят! И опять запрут в моей комнате! А я уж тебя в другой раз не выпущу! Вот!
Может, она берет его на «слабо»? Вряд ли. Взять да треснуть ее чем-нибудь по голове. Пока будет лежать без сознания, он как раз смотается. На экране такие штуки проходят легко, а вот в настоящей жизни… К тому же, если врезать ей кастрюлей или сковородкой тетушки Лорны, единственными тупыми предметами под рукой в данным момент, звону будет – не оберешься. Все проснутся и… прощай, свобода.
Она прервала его мрачные размышления рассудительным тоном дядюшки Хикару:
– А еще у меня деньги есть, а у тебя – нету!
– Ну и сколько у тебя денег?
– Больше пятисот новойен! – гордо ответила девочка. – Накопила с подарков на день рождения и за работу по дому.
Хватит на дюжину билетов метро, только вот Джин решил туда больше ни ногой. Он наклонился, посмотрел, сколько времени. До рассвета не больше двух часов. Скоро все встанут и тут же начнутся поиски. Да, по сравнению с прошлым побегом начало, прямо скажем, никакое. И все же – теперь или никогда! Джин решил не упорствовать.
– Хорошо, собирайся. И ни звука! Знаешь, куда тетушка Лорна сунула мою одежду?
Одежда нашлась в пластиковой корзине, там же, где и обувь, – в кладовке за кухней, рядом со стиральной машиной. Мина знала, в каком ящике на кухне хранятся батончики завтрака, сунула дюжину в рюкзачок. Через несколько минут оба уже выбирались бочком через сдвижную заднюю дверь. Джин постарался, чтобы калитка дворика защелкнулась, за ними беззвучно и дети двинулись в переулок.
Редкие уличные фонари висели холодными нимбами в липком ночном тумане.
– Я раньше никогда не была на улице так поздно, – прошептала Мина, хотя дом тетушки Лорны остался уже далеко позади. – Жутковатенько… А ты боишься темноты?
Она старалась не отставать от брата. Тот ускорил шаг.
– Темноты бояться не надо. Бояться надо людей.
– Я знаю…
Потом они некоторое время шли молча, мягко ступая по тротуару. Мина не выдержала:
– А вот тетушка Лорна говорила про реци… диви… Нет, мне этого не выговорить. В общем, дети, которые все время убегают из дома. Их ведь не замораживают взаправду, а?