Судьбы цвета хаки

Машина выбралась на небольшой пригорок, с которого открывался прекрасный вид на окрестности. Правее в призрачной синеватой дымке темнела горная гряда, а впереди, насколько хватало глаз, расстилалась саванна. Высокая, выжженная на солнце трава колыхалась под ветром, словно огромное живое существо. Казалось, что это дышит сама пустыня. Метрах в четырехстах, у засохшего, похожего на карагач дерева, устроилась небольшая стая местных гиен – свиней-падальщиков. Они настороженно посмотрели на машину, но с места не сдвинулись. Чуть дальше паслись несколько шерстистых носорогов – похожих на своих суматранских собратьев из Старого Света, но украшенных двумя хорошо развитыми рогами и длинной шерстью. Это зверье было осторожнее – один из них повернул голову, провожая джип, и не спеша, с достоинством, начал удаляться. За ним, поднимая клубы пыли, тронулись его собратья.

– Прямо сафари! – кивнул алжирец. – Сколько лет езжу, а каждый раз – как впервые!

– Сафари, – усмехнулся Нардин. – Вспомни, как ты впервые сюда попал. Ругался на чем свет стоит!

– А сам? – вернул усмешку Карим. – Кто сутки на валуне просидел, пока его не нашли?

– Эту историю мне не рассказывали! – подал голос Никита, сидящий на заднем сиденье.

– Ты лучше за окрестностями следи, слушатель…

– Не переживай, Никита, – ухмыльнулся алжирец, – я тебе потом расскажу.

– Трепач, – покачал головой Нардин.

– Я?! – возмутился Карим. – Ну раз так, слушай! Один раз твой отец сутки просидел на валуне. Видишь в отдалении камень? Вот примерно на таком… Черт!.

– Что случилось?

– Или мне показалось, или там был блик, – нахмурился рассказчик.

– Скорость не снижай. – Поль щелкнул предохранителем автомата.

– Не учи папу, как любить маму, – прищурился алжирец. – Впереди ложбина. Проверим?

– Да, – кивнул Нардин и, повернув голову, добавил: – Никита, остаешься у машины, прикроешь.

– Понял, отец.

В этой местности часто встречались валуны. Иногда – целые нагромождения, аккуратно сваленные в кучу. Кстати, об их происхождении орденские ученые спорили до сих пор. В Старом Свете такие валуны называли эрратическими, то есть «блуждающими».

Наследие ледникового периода, разбросанное по всей Европе. Но здесь, в Новом мире, не было других признаков ледникового периода, кроме этих камней, разбросанных по саванне к западу от Аламо. Джип съехал в поросшую кустарником ложбину, и мужчины выбрались наружу. Никита осмотрелся, держа пулемет наперевес, и пожал плечами:

– Вроде тихо.

– Никого там нет, – сказал Карим и кивнул в сторону уходящих носорогов. – Будь здесь люди, паслись бы они так мирно?

– Логично, – согласился Нардин, – но проверить все равно не мешает.

Тихо шелестела трава, в которой стрекотали какие-то местные насекомые. Неподалеку от валуна, устроившись в тени колючего кустарника, свернулась змея. Она подняла голову, но, не увидев ничего, угрожающего, быстро успокоилась. Только раздвоенный язык мелькнул в пасти острой молнией.

Прикрывая друг друга, мужчины подошли к камню. Поль осторожно обогнул валун и увидел брошенный джип. «Сузуки Самурай». Судя по всему, машина попала в яму – она стояла, накренившись на правую сторону. На одном боку виднелись несколько глубоких вмятин, а лобовое стекло было выбито и лежало на капоте, поблескивая на солнце лучиками трещин. Мужчины неторопливо подошли к машине. Пока Карим прикрывал, Поль убрал автомат за спину и, достав пистолет, внимательно осмотрел салон. Машина стояла здесь уже давно – на гранях погнутой жести уже появилась ржавчина, а салон был занесен песком и пылью. На заднем сиденье лежали пустая канистра, изодранный спальный мешок и небольшой коврик.

– Чисто! – сказал он и нажал тангету висящей на жилете рации. – Никита, как у тебя?

– Тихо, как на кладбище.

– Подъезжай сюда.

Пока один из них копался в машине, другой, не опуская вскинутый к плечу автомат, обошел валун. Через секунду послышался его голос:

– А вот и водитель! Точнее – то, что от него осталось.

Нардин подошел к алжирцу и увидел разбросанные по земле останки, на которых виднелись обрывки одежды. На одной ноге даже ботинок сохранился. Карим кивнул на разбитый человеческий череп, с которого свисали клочья высохшей кожи.

– Кому-то сильно не повезло. А потом еще и зверье позаботилось. Месяца два-три, не больше. Мне кажется, на него кто-то напал, пока он с машиной возился. Большая гиена или нечто схожих размеров. Те же падальщики, например. Сам знаешь, что стаей они могут напасть на человека.

– Могут, – согласился Поль, – но что здесь блеснуло?

– Блик? – пожал плечами Карим. – Черт знает…

– Машина была с противоположной стороны, от стекол бликовать не могло. Это что-то другое.

– А оно тебе нужно, Медведь? В машине что-нибудь нашел?

– Ничего особенного. Только вот, – Поль показал найденный револьвер, – два патрона в барабане. Лежал под сиденьем. Неплохая штука – «смит-вессон» под 0.357 Magnum. Больше оружия нет.

– Есть, как не быть! Вот лежит, – алжирец тронул концом ботинка автомат Калашникова, лежащий в тени, – только поржавел немного. В общем – поживиться здесь нечем. Разве что эту железку взять, на детали. Поехали, пока падальщики нами не заинтересовались.

Послышался звук машины, и через несколько секунд подъехал Никита.

– Что-нибудь нашли?

– Ничего особенного для этого мира. Еще один бродяга, – ответил Карим.

– Смотри, – Поль показал кусок тряпки песочного цвета, застрявший на ветках колючего кустарника, – лямка от рюкзака. Наверное, что-то съедобное внутри было, вот зверье и поживилось.

– И все?

– Если что и было, то уже не найдем. Кстати, он мусульманином был.

– Я что-то следов обрезания не заметил, – усмехнулся Карим.

– В машине молитвенный коврик лежит, – объяснил Поль.

– Плохо. Не видать ему райских кущ, – тряхнул головой алжирец и поморщился, – врагу не пожелаю быть сожранным свиньями.

– Но что тогда блестело?

– Не знаю, Медведь. Может, осколок стекла или консервная банка. Все что угодно!

Нардин посмотрел в сторону взгорка, откуда они приехали. Потом обошел валун и через несколько секунд подал голос:

– Есть!

– Что-то нашел?

У основания валуна лежала небольшая, чуть больше сигаретной пачки, железная коробка. Ее верхняя крышка была сильно вмята. Судя по всему, одна из свиней-падальщиков наступила, когда дралась со своими сородичами за кусок мяса. Обычная коробка из нержавеющей стали – раньше в таких носили стеклянные шприцы.