Судьбы и сердца

Реку времен не вернете вспять,

Чтоб заново жить беспечно.

Так для чего ж повторять другим

Всех наших горьких ошибок дым,

Жизнь-то ведь быстротечна.

Нельзя не учась водить самолет,

Но разве же проще любви полет,

Где можно стократ разбиться?

Веру, тепло и сердечность встреч

Разве легко на земле сберечь?

Как же тут не учиться?!

Учитесь, товарищи, уступать,

Учитесь по совести поступать

И где бы ни пить — не упиться.

Не просто быть честным всегда и везде,

И чтобы быть верным в любой беде,

Трижды не грех учиться!

С готовой, красивой душой навек

Отнюдь не рождается человек,

Ничто ведь само не строится,

Уверен, что скромником и бойцом,

Отзывчивым, умницей, храбрецом —

Учатся и становятся!

Но как это сделать? Легко сказать!

Как сделать? А душу тренировать

На искренность, на заботы.

Как в спорте, как в музыке, как в труде

Тренаж нужен людям везде-везде,

Вот так и берут высоты.

Высоты всяческой красоты,

Любви и действительной доброты,

И нечего тут стыдиться!

Ведь ради того, чтоб не зря весь век

Носили мы звание Человек —

Стоит, друзья, учиться!

РОССИЯ НАЧИНАЛАСЬ НЕ С МЕЧА!

Россия начиналась не с меча,

Она с косы и плуга начиналась.

Не потому, что кровь не горяча,

А потому, что русского плеча

Ни разу в жизни злоба не касалась…

И стрелами звеневшие бои

Лишь прерывали труд ее всегдашний.

Недаром конь могучего Ильи

Оседлан был хозяином на пашне.

В руках, веселых только от труда,

По добродушью иногда не сразу

Возмездие вздымалось. Это да.

Но жажды крови не было ни разу.

А коли верх одерживали орды,

Прости, Россия, беды сыновей.

Когда бы не усобицы князей,

То как же ордам дали бы по мордам!

Но только подлость радовалась зря.

С богатырем недолговечны шутки:

Да, можно обмануть богатыря,

Но победить-вот это уже дудки!

Ведь это было так же бы смешно,

Как, скажем, биться с солнцем и луною,

Тому порукой — озеро Чудское,

Река Непрядва и Бородино.

И если тьмы тевтонцев иль Батыя

Нашли конец на родине моей,

То нынешняя гордая Россия

Стократ еще прекрасней и сильней!

И в схватке с самой лютою войною

Она и ад сумела превозмочь.

Тому порукой — города-герои

В огнях салюта в праздничную ночь!

И вечно тем сильна моя страна,

Что никого нигде не унижала.

Ведь доброта сильнее, чем война,

Как бескорыстье действеннее жала.

Встает заря, светла и горяча.

И будет так вовеки нерушимо.

Россия начиналась не с меча,

И потому она непобедима!

ДИСПУТ

На клубной трибуне в закатном огне,

Собрав пареньков и девчат,

Приезжий инструктор о будущем дне

Читал по шпаргалке доклад.

Из цифр и цитат он словесный букет

Дарил им, как дарят сирень.

И так получалось, что нынешний день

Всего лишь подножье, лишь слабая тень

Грядущих сияющих лет.

Часа полтора говорил он о том,

Что вьюги невзгод и лишений

В любую минуту мы смело пройдем,

Ведь все мы, товарищи, нынче живем

Во имя иных поколений.

Он смолк. Деловито портфель застегнул,

Достал папиросы и спички.

И тотчас же, сквозь неуверенный шум,

Хлопки раздались но привычке.

Сейчас он к машине и… разом во мглу…

Доклад и стандартен, и ясен.

Но тут вдруг протиснулся парень к столу

И брякнул: — А я не согласен!

В спецовке, механик, иль, может, кузнец.

— Неправильно это, — сказал, — и конец!

В семнадцатом деды в грязи и пыли,

В дырявых шинелях под пулями шли.

Окопы, баланда, промокший табак.

Да хлеще, чем пули, разящий сыпняк,

А дома разруха. Хоть плачь, хоть кричи.

Ни хлеба в избе, ни полена в печи.

Они б не кормили окопную вошь,

Но где же ты мыла с одеждой возьмешь!

И жены, не ради диеты, в ночи

Рубили ботву на пустые харчи.

Но стужа и хлеб пополам с лебедой

Людей надломить не могли,

Ведь жили те люди красивой мечтой,

Без соли и спичек, одной мечтой

О светлом грядущем земли!

В тридцатом — Турксиб, Комсомольск и Кузбасс,

Магнитка — великий завод.

Шли новые смены, хоть, скажем, подчас

Невзгод доводилось хлебнуть им не раз,

А все же не прежних невзгод!

А если бы прежних, тогда бы беда;

Ботва… на заплатах — заплаты…

А если бы прежних, за что же тогда

В семнадцатом гибли солдаты?!

Страна поднималась, мужала, росла,

Все шире походка, все тверже дела,

И пусть доставалось порою сынам,

А все же не так и не то, что отцам.

В войне, где дробился фашистский кулак,

Солдат не косил уже в ротах сыпняк,

Снаряды косили, а тиф не косил,

И рваных шинелей боец не носил.

Но трудностям разным, годами подчас,

Почти что поэмы слагали у нас.

Едва ль не романтика: мерзлый барак,

Лопата в мороз или старый тюфяк.

Была ли она на Магнитке? Была.

Но только не в том, не в сутулости спин,

Не ради романтики тачка ползла

И нудно визжала ручная пила,

А просто стране не хватало машин.

Романтика ж в душах ребячьих жила.

Мечтала красиво и в битвы звала,

Давала с братвой уголек на-гора