Судьбы местного значения
Шрифт:
Они прошли еще немного, продираясь сквозь густые заросли крапивы и лопухов. Затем лезли через ежевику. Та цеплялась за одежду как бешенная, особенно за бинт на ноге. Сержант шипел от боли — ногу и так при ходьбе дергало, а тут еще эта зараза.
Вдруг впереди послышался птичий щебет. Что-то вроде фьють-фьють-чичик. Дюжий приложил пальцы ко рту и ответил такой же трелью. Из зарослей появился боец и призывно махнул.
– Это свои, — сказал сержант, — пошли, Маша.
Под разлапистой ивой находилось семеро. Один поднялся навстречу, и Маша узнала командира, которого в окне видела. Тот с удивлением посмотрел на девушку, сразу определил, что она собралась
– Капитонов где?
– Нет больше Капитонова, товарищ капитан госбезопасности, — угрюмо ответил сержант.
– Ты уверен? Видел — как он погиб? Может ранен?
– Нет, товарищ капитан, — покачал головой боец, — Ромке осколком полголовы снесло. Документы я забрал.
И сержант, расстегнув клапан гимнастерки, вытащил окровавленную книжку. Капитан забрал документ, раскрыл, вздохнул. Задумчиво постучал книжкой по ладони.
– А девочку в плен где успел взять?
Маша сразу запунцовела. И только хотела возразить, но Дюжий перебил:
– Да на пути оказалась. Я как раз от немцев уходил, а она столбом посередь дороги. Вот и подцепил с собой
– Знаем-знаем, чем ты зацепился, — хмыкнул один из бойцов.
– Я не за кого не цеплялась! — решила вклиниться Маша. — Я вас искала. А Коля мне жизнь спас! Вот!
– Во Дюжий дает, и познакомиться успел… — хмыкнул тот же боец.
– Отставить шутки! — прикрикнул капитан. — А ты именно нас искала, или кого-то еще?
– Вас, товарищ капитан госбезопасности! — воспряла Маша. — Я санитарка городского госпиталя Мария Кузнецова. Из госпиталя эвакуироваться не успела. И еще один ранбольной, дядя Ваня и Евдокия Михайловна, старшая санитарка. Мы ранбольного в подвале спрятали, только Евдокия Михайловна спрятаться не успела, и немцы её убили. Потом мы подождали, когда немцы уйдут, и я вас пошла искать.
Капитан глянул угрюмо.
– И ты хочешь, чтобы мы вернулись в госпиталь?
– Конечно товарищ капитан, это же наш советский человек. Нельзя его бросать…
Капитан прикрыл глаза.
– У нас четкий приказ, девочка, — сказал капитан с горечью, — и мы должны его выполнять.
Маша поняла, что ей отказали. Заплакала и сквозь слезы промямлила:
– Он просил передать — Феникс возродится!
Глава 5
Красноармеец, натужно сопя и еле слышно читая надписи, водил по карте грязным пальцем. Горянников бойца не торопил. И так тот выглядел не ахти — худой, осунувшийся — глаза впали… четыре дня по лесам впроголодь, да и по выходу к своим его запугали до дрожи. Перестарались особисты, подозревая в каждом одиночном окруженце диверсанта.
– Ты не торопись, подумай…
И боец старался. Еле шевеля губами, читал названия населенных пунктов, прикрывал глаза, тер лицо. Читать карту красноармеец не умел — образование три класса, но капитан надеялся, что карта поможет, если не бойцу, то ему, хотя бы наводящие вопросы подкинуть…
– Может особенное что видел, — предположил капитан, — необычное строение, высокий холм, башня водонапорная…
Боец покачал головой:
– Нет, не видел башен.
– А церковь?
– Да! Видел храм! — воскликнул боец, рука его дернулась было к голове. И в потухших глазах промелькнула искра. Красноармеец одернул руку и зыркнул настороженно.
– Веруешь? — поинтересовался Горянников, — Верь на здоровье. Так ты видел там церковь?
– Видел, — подтвердил красноармеец. — Только храм далече стоял, на холме.
–
Село, значит недалеко было, — кивнул Грянников. — А описать сможешь?– Храм, — пожал плесами боец, — обычный.
– Деревянный или каменный, есть ли колокольня, и какая, действующий храм или нет.
Боец задумался. Вновь потер лицо.
– Колокольня беленая была, значит храм каменный, а… крест был… да был.
Горянников взглянул на карту. Теперь стало проще. Болот в этих местах не так уж много. С немцем он столкнулся на выселках, что около ручья стояли, а по ту сторону ручья болото начиналось. И каменная церковь недалеко. Постарался вспомнить список зондеркоманд и направления их движения, но тут память пасовала, слишком много документов пришлось просмотреть, и не со всеми листами он тогда ознакомился. Но это пока не важно. Важно, что по зондеркоманде 7’б' имеется подтверждение.
Капитан прикрыл глаза, припомнив прочитанные строчки: «Военному командованию предписано оказывать айнзатцгруппам материально-техническую поддержку, обеспечивать боеприпасами и продовольствием, местами отдыха и не обращать внимания на их деятельность. Айнзатцгруппы подчинены СС, однако отчеты и рапорта идут напрямую Гитлеру».
Не обращать внимания на деятельность…
Горянникова передернуло. Он представил, что могут вытворять эти палачи, если даже военнослужащим Вермахта дали такой приказ. Подавив вспыхнувшую злобу, капитан вернулся к размышлениям.
Подчинены СС… доклады Гитлеру…
Значит, имеют мощный карт-бланш. А это мысль!
Достал из планшетки зольдбух и жетон. Повертел последний, рассматривая. А скопировать его не проблема, затем зная, где и какие зондеркоманды действуют…
– Гражданин капитан госбезопасности, а меня куда теперь?
Горянников взглянул на понуро сидевшего бойца.
– Не гражданин, а товарищ, — поправил он. — Ну-ка, расскажи еще раз с самого начала…
По рассказу бойца, его отделение следовало в полк на бортовом Газ-АА, когда налетели штурмовики. «Юнкерсы» появились внезапно, и сразу зашли на дорогу. Полуторку накрыло первой же бомбой, прямо под борт. Лапину повезло несколько раз подряд. Взрывом его отбросило к лесу. Проломив кусты, он влетел в бурелом, за малым не насадившись на сухие сучья. Пришел в себя ненадолго, был еще день. Ничего разглядеть не смог, в глазах все плыло, кружилась голова и тошнило. Сквозь гул в ушах слышались выстрелы. Отключился. Сознание вернулось уже в сумерках.
Первым делом ощупал себя. Ран, кроме саднящих царапин, не нашел. Если головную боль не считать. Винтовки нет, ремень сорвало. Гимнастерка практически в клочья. Потрогал голову — болит, а пилотки нет. Жаль, там иголка с нитками была.
Пополз к дороге. Долго полз, удивляясь — так далеко его отбросило. Из-за головной боли и гула в голове не сразу увидел, что по дороге идут машины и танки. Немецкие. И опять повезло — не заметили его. Вернулся в лес, отошел поглубже, наломал еловых лап для ночевки, лег и сразу уснул…
Два дня Лапин шел вдоль дорог. Живот сводило от голода. Раз наткнулся на труп красноармейца. Правая рука его была в бинтах и, похоже, бедолага умер от ранения, недавно, так как пахло не сильно. Зато имелся ранец. Правда, в нем было небогато. Из провизии — три кусочка сахара и четвертинка хлеба. И ничего, что черствый.
Из снаряжения котелок и саперная лопатка. Нож. А оружия не было. На ремне подсумки отсутствовали. Документов никаких не нашлось, только затертая фотокарточка, на которой счастливо улыбался карапуз в распашонке. Пацан…