Судьбы в режиме танго

ЕВГЕНИЯ СЕРГЕЕВНА (поднимается с кресла и выключает телевизор). Как-то живо чувствуешь, что на дворе 90-й год. И думаешь, сколько лет нам обоим.

АНЯ. Ну да, одноклассники.

ЕВГЕНИЯ СЕРГЕЕВНА. Видимся-то мы теперь редко.

АНЯ. Зато я с ним часто. Ничего, ко мне доброжелателен. Видимо, оттого, что я — внучка своей бабы Жени. Между прочим, сядь.

ЕВГЕНИЯ СЕРГЕЕВНА. Ты сядь, а я, баба Женя, насиделась… Кстати, в школе Алексей Николаевич выглядел… Не очень весёлым, это правда… Но не ныл никогда! А учился великолепно. Вдобавок советы нам давал такие… Его и комсорги слушали! У нас до собраний не доходил ни один неприятный случай. Ну, если только нечто чрезвычайное…

АНЯ. Исчерпывать инциденты он умеет. Это правда. И ничего плохого людям не делает.

ЕВГЕНИЯ СЕРГЕЕВНА. А что сухарём оборачивается — это чистая самозащита. Сама подумай… Решат, что на человеке можно ездить. А шея ни у кого не железная.

АНЯ. Нахалов строить он тоже умеет. Притом качественно. Это тебе не фильм «Осенний марафон»… Но ведь ты замуж вышла всё-таки за деда?

ЕВГЕНИЯ СЕРГЕЕВНА. Нас с Алексеем Николаевичем война разметала… Потом было не переиграть. И зачем? Семьи сложились хорошие у обоих…

АНЯ. Но почему моя будущая бабушка Евгения Сергеевна Ракитина, по мужу Суровцева, проехала мимо такого парня?.. Или соперниц испугалась?

ЕВГЕНИЯ СЕРГЕЕВНА (словно бы не слыша последних вопросов). Алёша, кстати, и в юных киноактёрах побывал. «Покорители глубокого моря» — знаешь, как в конце тридцатых этот фильм прогремел? Не хуже, чем «Дети капитана Гранта»! (Через паузу.) Был у Алёши очень серьёзный роман. Но я об этом никогда не сплетничала. И сейчас не буду.

Действие второе

Рубеж августа и сентября 1939 года.

Сцена 5

Очень недолго звучит танго из балета Шостаковича «Золотой век».

Комната в коммунальной квартире на Васильевском острове.

Сидят юные ЖЕНЯ РАКИТИНА и ЛЮБА МАРГУЛИС. Они хороши собой, по-спортивному подтянуты, при этом домовиты.

ЛЮБА. Я к Алёше Искерову всегда относилась строго по-товарищески. И ты, Женя, это знаешь. Тебе не в чем меня упрекнуть.

ЖЕНЯ. Он ко всем девочкам относится так же. Вежлив, но ведь ни за кем не ухаживает. Возможно, любовь у него уже была. И, наверное, с разрывом. А тогда предмет тяжело забыть. Я это понимаю.

ЛЮБА. Надо взять над товарищем доброе моральное шефство. Только ты имей в виду, что Алёша очень непрост. В кино вот снимался.

ЖЕНЯ. Правда?

ЛЮБА. Как то, что меня зовут Любовь Маргулис.

ЖЕНЯ. А где?

ЛЮБА. В «Покорителях глубокого моря». Неужели ты его не видела?

ЖЕНЯ. Да ведь там масса народа! И мелькают все так быстро…

ЛЮБА. Алёша играл заводилу. Вот той водной ребячьей ватаги. Ну, эпизод… Где Верховцева в воду уронила бинокль. Алёша бросается, ныряет и чуть не со дна достаёт. Вспомнила?

ЖЕНЯ (не сразу). Ой, да… Точно!

ЛЮБА. Хотя роль всё-таки была эпизодической.

ЖЕНЯ. Там взрослые везде на первом плане.

ЛЮБА. Они его и заслонили. И в титрах он не указан. Да и вырос с тех пор… Но лицо-то сейчас можно узнать. Пусть даже мимолётом. (Через паузу.) Странно всё же, что ты Алёшу не приметила. Или смотрела невнимательно? Ни в кино, ни в театре так нельзя.

ЖЕНЯ. Алёша ведь почти ничего не говорит о своей московской жизни. И о том, что в кино… Стой! Я этот его молчок только сейчас осознала! Как же так?

ЛЮБА. А что ты решила? Что у него отец — враг народа? Или что он просто задаваться не хочет? Он, кстати, скромнее нас, девчонок. А характер железный.

ЖЕНЯ. Так у него и отец был железный. И никакой не враг.

ЛЮБА. Слушай, я читала, как шёл на врагов Советской власти легендарный Николай Павлович Искеров. Только ведь Алёша сам строит свою жизнь. Без отца. Как бы он его ни чтил.

ЖЕНЯ (встав). И что Алёша? Без родителей что-то плохое сделал? В японскую разведку завербовался?

ЛЮБА. Ты вот так шути поосторожнее! А то всерьёз примут. Кстати. Только — тсс! Подойди-ка…

ЖЕНЯ садится на подлокотник Любиного кресла.

Наклоняется к ЛЮБЕ.

(Негромко.) В общем… Сейчас негласно считается, что по линии НКВД были… Отдельные перегибы. Кое-кого и освободили. И даже вернули к работе. Но это строго между нами. Я тебе не говорила. Ясно?

ЖЕНЯ. Ой, подруга Любочка! Я что, не понимаю?

ЛЮБА. Ладно, подруга Женечка. (Показывает на прежнее место ЖЕНИ.) Сядь, пожалуйста…

ЖЕНЯ выполняет эту просьбу.

Если честно… Я о Косте Антонове всерьёз думать начала. Шалопай он, конечно. Но мозги у него есть. И упорство. И я их, знаешь, разовью. На его благо.

ЖЕНЯ. А что Алёша?

ЛЮБА. Парней надо уметь выбирать. Иногда из лучших. А сват рядом не будет. Но мы, девушки, от неопытности плохо разбираемся в своих чувствах.

Пауза.

ЖЕНЯ (медленно, с нарастающей силой эмоций). А вдруг с Костей у тебя не сложится? Он же балабол! Мы с тобой тогда Алёшу будем делить? Не гарем ведь парню устраивать из будущих невест?!

ЛЮБА (также заводится, но слегка). И что мы сделаем? Может быть, сцену из «Бесприданницы» поставим? Когда в орлянку живого человека разыгрывают?

ЖЕНЯ. Это Алёшины дальние предки могли разыгрывать крепостных в карты. Или даже в орлянку. А теперь мы все — советские люди. И наше трагическое прошлое изживаем.

Пауза.

ЛЮБА (успокоившись). Словом, мы вот что… Ты с ним сблизиться постарайся. Меня рядом не будет. (Твёрдо.) Честное комсомольское! Вдобавок я сделаю так, что Костя от меня не уйдёт. Его на других уже не тянет. А ты действуй. Всё зависит от тебя.

Пауза.

ЖЕНЯ. Спасибо, Люба. (Встаёт.)

ЛЮБА. Не за что. Я всё чувствую.