Судный день
Шрифт:
Они переключили свое внимание на «книги смерти». В каждой книге напротив фамилий колонками были записаны номера заключенных, их имена, точное время, дата и место смерти, а также способ умерщвления. Алета открыла книгу, на которой педантичным каллиграфическим почерком было написано: Totenbuch — Mauthausen 1.1.37–31.12.38.
— Мерзавцы, — выругалась Алета, когда через полчаса она дошла до длинного и важного списка фамилий.
О’Коннор перешел на ее сторону стола.
— Все они были убиты в один день… но с интервалами в две минуты, — сказал он, заметив странную закономерность
— На это имелась своя причина. — Алета с трудом сдерживала горечь в голосе. — Это был день рождения фюрера, и фон Хайссен отдал приказ, чтобы в течение полутора часов через каждые две минуты убивали по одному еврею.
«Нацисты, видимо, не довольствовались тортами ко дню рождения», — мрачно пошутил про себя О’Коннор.
Алета перевернула страницу и задохнулась, прикрыв трясущейся рукой рот. О’Коннор стоял у нее за спиной. Наверху страницы все тем же каллиграфическим почерком были записаны два имени.
Леви Эхуд Вайцман 20.4.38 14:02 Казнен
Рамона Мириам Вайцман 21.4.38 11:31 Умерла — медицинский эксперимент
— Я глубоко вам сочувствую, Алета, — сказал О’Коннор, положив руку ей на плечо.
— Спасибо. Теперь, по крайней мере, я знаю. Это своего рода облегчение.
Мысли О’Коннора вернулись к архивам ЦРУ и отцу Эрнандесу, агенту ЦРУ в Сан-Педро.
— А вы не знаете, фон Хайссена когда-либо привлекали к ответственности? — наконец спросил он.
Алета покачала головой.
— Насколько я знаю, нет.
— В конце войны Ватикан и ЦРУ работали совместно, организуя бегство фашистских военных преступников, которые были способны помочь им в борьбе с мировым коммунизмом. Некоторых из них, переодетых в сутаны, тайно вывозили по нелегальным каналам Ватикана, включая Адольфа Эйхманна и Клауса Барбье.
— Да, я знаю. Интересно, что на это сказал бы Иисус? — Алета снова подумала о лицемерии некоторых лидеров духовенства.
О’Коннор кивнул, вспомнив свой горький опыт пребывания в руках Церкви.
— Думаю, что, если бы Иисус был сейчас с нами, он сделал бы намного больше, чем просто перевернул столы менял в Банке Ватикана. Суть в том, что фон Хайссен был очень близок к Гиммлеру. ЦРУ и Ватикан могли рассматривать его как очень ценного агента.
— Вы думаете, что он мог находиться среди тех, кому удалось бежать?
— Вполне возможно. И очень многие из таких беглецов нелегально переправились в Центральную и Южную Америку, в том числе и в Гватемалу. Это, конечно, только догадка, но перед тем как отправиться в Вену, я провел некоторое время в архивах ЦРУ. Операция ЦРУ по тайной переправке людей называлась «Скрепка». У ЦРУ на берегах озера Атитлан был свой агент… отец Эрнандес.
— Я его помню! Это плохой человек. Когда вы упомянули о нем, я вспомнила, что он очень хорошо говорил по-испански, но у него был сильный европейский акцент, который вполне мог быть и немецким. Так вы думаете?..
О’Коннор пожал плечами.
— Я не знаю. Я не видел никаких конкретных доказательств того, что фон Хайссен и отец Эрнандес — одно и то же лицо. Но, судя по тому, что вы мне рассказывали, фон Хайссен провел немало времени в Гватемале перед войной. Если ему предоставили выбирать из стран Центральной и Южной Америк, он, скорее всего, отправился в те края, которые ему уже были знакомы.
—
И если он на самом деле скрылся в Центральной Америке, он мог захватить с собой оригинальную карту майя на бумаге хуун. С точными показаниями компаса на том месте, возле озера Атитлан, — задумчиво протянула Алета.— В любом случае мы не должны забывать и о таком варианте. Завтра мы выезжаем до рассвета и направляемся в Маутхаузен, причем поедем мы на машине. За поездами будут следить.
39
Штаб-квартира ЦРУ, Лэнгли, Вирджиния
Эллен Родригес отбросила темные волосы с загорелого веснушчатого лица и сделала звонок по одной из закрытых линий связи оперативной комнаты. Голос Брендона Грея, молодого и амбициозного начальника резидентуры ЦРУ в Берлине, звучал угрюмо.
— Как раз сейчас в новостях идет пресс-конференция, которую проводит полиция Франкфурта. Я перенаправляю это вам. Наш агент в венском поезде был убит.
— Тутанхамон?..
— Это Уайли лучше знать.
Уайли и Ларри Дэвис приехали одновременно через тридцать минут.
— Покажите видео, — скомандовал Уайли.
Родригес кивнула дежурному сотруднику, и на экране появился ролик новостей из прямого эфира «Ди Вельт», посвященный трупу, найденному на главном железнодорожном вокзале Франкфурта. Показана была только пресс-конференция, которую проводил первый старший комиссар полиции Франкфурта Франц Райнхард.
— Отвечая на ваш вопрос, замечу, что мы не можем быть точно уверены насчет места, где произошло убийство. — В качестве переводчика снова выступала Эллен Родригес.
— А приблизительно, господин старший комиссар? — Все вопросы исходили от молодой белокурой журналистки, протолкавшейся в первые ряды репортеров.
Райнхард терпеливо покачал головой. После сорока лет службы в уголовной полиции земли Гессен, большую часть из которых он провел детективом, какой-то юной газетчице было трудно сбить его с толку.
— Поезд направлялся из Вены и выехал оттуда в 10:40. Во Франкфурт он прибыл в 17:36, то есть почти через семь часов. По сути, убийство могло произойти в любом месте на протяжении этого пути.
— А результаты аутопсии? — не унималась молодая журналистка. — Я имею в виду состояние тела, трупное окоченение, температура… Осмотр должен был определить время смерти более точно, не так ли?
— Предварительный осмотр трупа показал, что жертва была убита двумя выстрелами в сердце с довольно близкого расстояния. Я полагаю, что сегодня чуть позже у нас уже будут результаты вскрытия, но хочу предостеречь, что надеяться на заключение патологоанатомов особенно не стоит. Определение времени смерти никогда не относилось к точным наукам, — невозмутимо сказал Райнхард, глядя прямо в глаза газетчице. — Во-первых, температура трупа, о которой вы говорите, является очень приблизительным показателем. В идеальных условиях тело будет охлаждаться со скоростью один градус в час; но этот временной промежуток может варьироваться в пределах шести часов, что соответствует большому расстоянию, пройденному поездом. Трупное окоченение — также весьма проблематичное свидетельство. Оно может наступать в пределах от пятнадцати минут до пятнадцати часов.