Судья (Адвокат-2)
Шрифт:
— Отлично, плюс намажешься как следует… Имейте в виду, голуби, это дело серьезное и рисковое. Коля, говорить тебе придется… Выдрин улыбнулся и махнул рукой, показывая, что все будет о'кей:
— А обниматься можно для убедительности?
— Можно, — угрюмо сказал Челищев. Ему очень не нравился игривый настрой Сашка, но отступать было поздно. Потом Сергей очень пожалеет о том, что инструктировал Сашка и Юлю вместе, а не по отдельности, и не свел их сам лишь внутри «Форта», используя каждого втемную. Он вообще пожалеет о том, что затеял всю эту комбинацию, но все это будет потом. А сейчас он действовал как запрограммированный робот. Вранье, что роботы никогда не ошибаются, вранье… Челищев знал о бармене Юре, стучавшем
— Мы знаем, что Юра «барабанит», — и это хорошо. Дурак убрал бы его, удавил бы суку кумовскую… Ну и что? Новый бы нашелся. Лучше уж знать — кто, так спокойнее жить, — объяснил Виктор Палыч, и Челищев похолодел тогда, потому что, если возможности Антибиотика доходили даже до расшифровки агентуры — святая святых любой службы, то…
Сейчас предупреждение о Юре с заячьей губой обернулось против самого же Виктора Палыча, потому что в местечке «кричи-не-кри-чи» на самом деле должны были встретиться люди Адвоката и казанца Ноиля. Разговор намечался серьезный — о невозвращении кредита, взятого из банка «Отечество». Банк этот как раз курировала группировка Адвоката. На этой, возможно, конфликтной стрелке должна была присутствовать и Катерина — как специалист по банковской сфере. Катя не раз, кстати, ездила и на стрелки, и на разборки, но из машины, как правило, не выходила — в мужских разговорах баба была вовсе не по понятиям, даже если эта баба и умнее трех мужиков, вместе взятых…
Сергей знал, что информация от Юры, уйдя в ОРБ, скорее всего попадет в пятнадцатый отдел, к майору Кудасову — «черными» занимались именно они. На сванов, якобы приезжающих в город, Кудасов должен был клюнуть обязательно: говорили, что за горцами уже числится труп некоего Шоты Колаладзе, который однажды не захотел делиться… Сергей точно знал, что, получив информацию, которая поможет раскрыть преступление, Кудасов и сам будет работать сутками, и оперов своих озадачит. А сейчас в городе поговаривали, что вор Авто похитил и держит в своей пригородной тюрьме бизнесмена Гиви Окрапиридзе, который, работая на сванов, задолжал Авто сущие пустяки — двести пятьдесят тонн бакинских. Авто включил счетчик, и, говорят, дотикало уже до полумиллиона… Об этом знали многие, значит, мог знать и Кудасов. Времени проверить информацию детально у него не будет.
Он будет брать тех, кто приедет на стрелку в «кричи-не-кричи». Только вот рыбка в сети попадется другая…
У Челищева уже просто не было сил продолжать играть роль «своего среди чужих, чужого среди своих». Тем более что для своих он уже навсегда стал чужим, а вот своим для чужих… Нет. Он просто стал чужим для всех. Человек не может жить один, такая жизнь невыносима, вот и гнал Сергей к развязке, и даже вопросы собственной безопасности его уже не очень волновали. Слишком часто за последнее время рядом с ним умирали люди. Единственное, что хотел успеть бывший следователь Сергей Челищев, — это рассчитаться. Воздать. И начать он хотел с Катерины — до Олега в «Крестах» не дотянуться. Антибиотик… Он тоже должен получить свое, но он, в конце концов, — чужой человек, совсем другое дело — предавшие друзья. Чужие предать не могут — они ведь чужие. Предать могут только близкие друзья.
Посещение Сашком и Ворониной «Форта» прошло как задумывалось. Так, по крайней мере, доложил Выдрин. Утаил Сашок от своего нового патрона только одно — то, что после кабака он посетил еще и Юлину постель… Даже гений не может предусмотреть всех… нюансов.
Между тем странные события начали происходить в прокуратуре. Незадолго до окончания рабочего дня в кабинете Ярослава Сергеевича Никодимова раздался телефонный звонок из Москвы. Это был заместитель Генерального, и Никодимов, как всегда, когда звонило высокое начальство, искательно привстал со своего стула. Привстал, а потом рухнул на него, поточу что
начальство говорило то, чего Ярослав Сергеевич никак не ожидал услышать:— Что же это вы, Никодимов, вытворяете — рокотала трубка. — Постыдились бы, в вашем-то возрасте… Бордель устраиваете в служебном кабинете? Мы эту пленку посмотрели — чуть со стыда не сгорели сами… Вы бы хоть кальсоны снимали, Буратино вы наш… Никодимов разом взмок и оцепенел.
— Я… — бормотал он в ответ. — Я не понимаю…
— И понимать тут нечего! — рявкнула трубка. — Совсем с ума посходили… От кого-кого, но от вас, Ярослав Сергеевич, мы никак этого не ожидали… Готовьтесь, у вас впереди будут серьезные и неприятные разговоры… Это не единственный сигнал о вас.
Заместитель Генерального, не прощаясь, повесил трубку, а Ярослав Сергеевич еще долго слушал короткие безжалостные гудки. Потом он рванул душивший галстук и отшвырнул его в сторону.
— Сопляки, — шептал Никодимов, — щенки, мальчишки… Я столько лет, верой и правдой… Я…
Если бы Ярослав Сергеевич увидел себя в зеркале, то, наверное, сам бы испугался, какого цвета у него стало лицо. Всклокоченный и потный, он выбежал на улицу мимо постового, проводившего его удивленным взглядом. Никодимов еле открыл свою «семерку» трясущимися руками.
— Я вам еще устрою, вы у меня еще попляшете, — бормотал он, сам не понимая, кого имеет в виду. Его машина вырулила на набережную и понеслась по мокрому асфальту. На спидометре было километров восемьдесят, когда сердце Ярослава Сергеевича стукнуло и словно расползлось в груди. Никодимов попытался схватить ртом воздух и затормозить, но нога вместо тормоза нажала на газ, а руль выскочил из непослушных потных рук… Водитель ехавшего по встречной полосе экскурсионного «Икаруса» даже не успел затормозить…
Когда прибывшие на место аварии гаишники нашли на обезображенном трупе удостоверение заместителя прокурора города, то разом закурили и с сочувствием взглянули на бледного водителя «Икаруса»:
— Да, брат, кажется, ты попал…
— Но я же не виноват! — закричал шофер, еле державшийся на ногах после удара. — Я же не виноват!
Гаишники молча курили и отводили глаза…
В эту ночь Сергей ночевал у Катерины, но она напрасно пыталась разжечь его, расшевелить. Ночь любви не получилась, Челищев словно закаменел, и Катя еле сдержалась, чтобы не наговорить ему разных обидных слов. Когда она заснула, Челищев осторожно вышел в прихожую, ощупью нашел Катины «рабочие» сапоги, открыл тайник в каблуке и всыпал туда под завязку купленный у азеров-талышей кокаин. Потом он вернулся в спальню и долго смотрел на спящую голую женщину. Бог его знает, о чем он в этот момент думал и что вспоминал… Сергей осторожно прилег рядом с Катериной, но заснуть сумел лишь под утро…
На следующий день, пока Катя мылась в душе, Челищев достал из бельевого шкафа ее загранпаспорт на имя Виолетты Добрыниной. После недолгих колебаний он засунул липовый документ в один из бесчисленных карманчиков модной кожаной сумки, с которой Катерина не расставалась.
За завтраком Сергей с трудом заставлял себя есть, абсолютно не чувствуя вкуса пищи. Катя же, наоборот, была весела и щебетала без умолку.
— Так, все, Сереженька, я бегу — мне еще в салон к Балахнову надо успеть. Ты двери сам закроешь — ключи в прихожей, на трюмо.
В знаменитый парикмахерский салон Балахнова на Литейном Катя ходила дважды в неделю и не пропускала ни одного дня. Прическу ей делал сам маэстро, про которого говорили, что он причесывал даже Аллу Пугачеву перед концертом.
— Сережа, точное время встречи Ноиль сообщит где-то в час, ты трубку держи включенной. Ориентировочно договорились в семь, но сам знаешь… Сергей открыл свой ежедневник, сделал задумчивое лицо и сказал:
— Я подъеду обязательно, но если немного задержусь — начинайте с Танцором без меня, а я подтянусь, у меня сегодня тоже дел невпроворот.