Судья Шерман

– Не совсем, – признался Рино. – Тетя завещала.

– Во, долбать меня по трафику, а моя тетка померла два года назад и только сотню в пенсионном фонде оставила!.. Я ее пропил, долбать меня по суточному трафику!..

– Примите мои соболезнования… И отойдите в сторону – машина опасна на старте. Это не новая машина, заметьте.

– Вас понял, сэр, – сразу согласился охранник, поправив дурацкую фуражку.

Лефлер забрался в кабину, повернул заветный серебряный ключик, и «Гоксейер» заиграл огоньками панели. Всеми стрелками на датчиках он указал на полную исправность и готовность к немедленной работе.

«Ну и отлично», – подумал Рино, временно позабыв про свои болячки.

Сдвоенная турбина грозно рыкнула, заставив охранника отскочить в сторону.

– Я больше сюда не вернусь! – крикнул в окно Рино, нисколько не заботясь, чтобы его услышали.

«Гоксейер» легко, словно ребенка, вынес его из гаража и понес по улице, короткими прыжками обгоняя любые автомобили. Услышав грозный рык, водители пузатых авто испуганно поворачивали головы и спешили к обочине, чтобы пропустить дорожного хищника.

«Куда теперь?» – промелькнуло в голове у Рино. Конечно, ему хотелось прокатиться на таком уникальном аппарате, но здравый смысл диктовал другое. Требовалось как можно скорее показаться перед глазами своего начальника и немного побыть среди сослуживцев.

– Да!.. – вслух и с сожалением произнес Рино.

Он убрал ногу с газа и прикинул самый короткий маршрут до полицейского участка.

54

Порывы ветра терзали кровлю, и она дребезжала, вторя его протяжным и тоскливым завываниям.

Лейле не спалось. Ей не спалось вот уже третью ночь, и она, сама не зная почему, испытывала беспокойство. И хотя ее жизнь возвращалась в привычную колею – уход за скотом, кухня, штопка носков Майбо, – чего-то уже было не вернуть. Наверное, покоя.

Об избиении в полицейском управлении вспоминать не хотелось, тем более что все синяки прошли и шрамы почти затянулись, а доктор Фэндлер, навещавший Лейлу, пообещал, что, если потребуется, весной уберет все следы.

Ветер все усиливался, Майбо продолжал храпеть, но Лейле не давала спать странная вибрация, которая проходила по стенам дома и касалась супружеской кровати.

«Какой странный звук, как будто что-то выворачивает тебя наизнанку», – подумала женщина. Повинуясь внутреннему позыву, она спустила ноги на пол и попала прямо в вязаные тапочки.

Поднявшись, Лейла прислушалась. Тонкая вибрация, похожая на звук скрипки, снова пробежала по полу, тронула одну из стен дома и затерялась где-то в углу.

– Да что же это? – испуганно прошептала женщина.

Она вышла в гостиную, прошла к входной двери и остановилась, ожидая, как проявит себя непонятная сила.

Звук появился снова, и Лейла тотчас определила его источник – подвал. И сразу же пришла пугающая догадка.

Лейла приоткрыла дверь, выскользнула в коридор и стала спускаться по скрипучей деревянной лестнице. Оказавшись внизу, она на ощупь включила свет, и в этот момент маршрутизатор снова дал о себе знать.

Здесь, рядом с этим непонятным прибором, звук не казался вибрацией. Скорее он напоминал трель сверчка.

Женщина остановилась возле расставленных рядами банок с соленьями, выбрала нужную и приподняла ее. Маршрутизатор снова застрекотал. При этом он светился оранжевым светом и изливал свои призывы куда-то вверх.

Лейла невольно подняла глаза к подвальному потолку, удерживая в руках тяжелую банку с маринованными патиссонами.

Где-то там, за бетонными плитами половых перекрытий, за балками потолка, обшитыми толстыми досками, за утеплительными матами и кровельным железом, несся в недосягаемой дали летательный аппарат. Он прорывался через законы физики, истязая плоть своего пилота, он обманывал сторожевые станции, проносясь мимо них на немыслимой скорости, – он шел по сигналу, посылаемому ему с Туссено одним из немногих уцелевших маршрутизаторов.

Мелькнули острые крылья звена истребителей, с опозданием повели пушками пограничные корабли.

– Я двадцать шестой! Как будто прошел саваттер!.. И совсем близко!..

– Вас понял, двадцать шестой, я его вижу… Постам четыре, шесть и восемнадцать – приготовиться к залпу!..

Ракетные станции на самой низкой орбите Туссено приняли сигнал и развернулись на заданный угол. Скоростные ракеты скользнули на пусковые и замерли, ожидая дальнейшей коррекции.

А челнок саваттера несся на предельной скорости. Лететь быстрее он не мог, иначе бы разбился об атмосферу Туссено.

Когда аппарат находился в критической точке, сразу три ракеты стартовали с орбитальных позиций и понеслись навстречу нарушителю.

Пилот рванул штурвал, выполняя рискованный маневр, и две из трех ракет взорвались далеко позади. Третья, удержавшись на хвосте цели, продолжала преследование. Челнок прессовал носом сгущавшийся воздух, ложился на крыло, однако в тот момент, когда у ракеты-преследователя, казалось, иссякли все силы, она разломилась пополам и выпустила маленького посланца – стремительного и смертоносного.

Страшный удар потряс челнок, однако его корпус выдержал, и аппарат продолжил скольжение к планете, потеряв один из двух двигателей.

Теперь он был заметен радарным станциям на планете, и первые «Штюсы» стали подниматься с разбросанных по материкам баз.

У саваттера оставалось все меньше шансов, однако он с самого начала знал об этом. Он был не первым, но и не последним. И другого выхода у него не было.

На навигационном экране пульсировала яркая точка маршрутизатора, и машина сама держала курс прямо на него.

Вот и ясное голубое пространство неба, солнечные лучи и приближавшиеся горы. Несколько вспышек там, внизу, говорили о том, что трудности еще не пройдены. Кривые дымные траектории пущенных ракет сходились и расходились вновь. Ракеты выбирали наилучшие позиции для атаки.

Пилот сжал зубы и сделал последнюю, отчаянную попытку прорваться сквозь зенитный заслон. Единственный двигатель был включен на полную мощность, но было уже поздно. Одна за другой две ракеты распороли прочную обшивку бота, и защитная система вышвырнула пилота из кабины за секунду до того момента, как новая ракета довершила разрушение корабля.