Судья
Шрифт:
Я приблизился к девушкам. Настя неподвижно сидела под стеной, голая, только завернутая в простыню, уставившись в одну точку. Я подошел к Лене, она выглядела относительно адекватной. Она тоже была голой, но ее это абсолютно не смущало, она только обхватила плечи руками, спасаясь от вечерней прохлады.
– Что случилось?
Девушка махнула рукой и быстро заговорила:
– Он ворвался с автоматом, хозяйку заставил показать, где Настя находится, увидел там клиентов, сначала всех их убил, потом начал остальных мужчин убивать. Кто-то пытался отстреливаться из пистолетов, без толку. Потом у него патроны в магазинах
***
На следующий день приехали люди из Замка, вызванные старостой по коммуникатору.
Всех нас, последнюю партию переселенцев, собрали в доме старосты.
Когда мы подошли, перед домом стоял небольшой автобус и пара внедорожников.
В зале, куда нас направили, находились несколько вооруженных парней в камуфляже. У одного из них была серая повязка на руке. Рядом стояли староста и связанный Никита. Когда мы все собрались, парень с повязкой представился:
– Я капитан дружины Замка, Василий Ружский. Вы все должны выполнять любые мои приказы. У меня есть право выпороть или убить любого из вас, если я решу, что так нужно.
Расставив точки над «ё», капитан продолжил.
– Сегодня у нас несколько вопросов. Вопрос первый. Этот парень убил двенадцать и ранил шестерых человек, все они домовладельцы этой деревни. За это наказание – смерть. Кто-то хочет сказать что-то в его защиту?
– Он убил их, потому что они меня насиловали, – вышла вперед Настя. – Мужчина имеет право защищать свою женщину.
– Ты не его женщина, ты женщина общины. Он не имел прав на тебя. И тебя не насиловали, а использовали по назначению. Еще кто-то скажет?
Все промолчали.
– Хорошо, приговор приводится в исполнение немедленно.
Капитан вытащил пистолет, передернул его и выстрелил Никите в голову. Его тело как сломанная кукла сложилось вниз, на пол. Мы все притихли от неожиданности. Затем зарыдала Настя.
– Вопрос второй. Женщины пусть выйдут вперед.
Капитан прошелся вдоль стоя, рассматривая девушек. Пожилых женщин он отогнал обратно в общую толпу.
– А чего они все у вас такие замученные? – спросил он у старосты.
– Так таких прислали, – попытался увильнуть тот.
– Мы, молодой человек, вчера больше, чем по три десятка клиентов через себя пропустили. И позавчера тоже немало, – хриплым голосом заявила одна из девушек. – А если нам дать отдохнуть пару дней, так мы очень даже красивыми окажемся.
Командир, не раздумывая, с разворота зарядил старосте кулаком в лицо.
– Вы тут совсем страх потеряли? Сколько раз говорили, девок не портить?
– А что мне делать? – сплюнув кровь, возмутился староста. – Девок нормальных в деревне полгода не было, вы потрепанных и некрасивых присылаете, и тех мало. И партия переселенцев вдвое меньше обычной была, из-за этого их и перегрузили. Что я должен был мужикам сказать?
– Скажи им в следующий раз, что мы их кастрируем всех, тогда и проблема исчезнет, – командир остыл. – Партия маленькая, потому что была внеочередная пересылка на запад. Там в одной деревне две сотни недоумков решили сбиться в банду и пойти за женщинами и грабежом к северным европейцам. Решили, там деревни маленькие, они захватят
одну быстро, и все у них получится. А европейцы уже десять лет по лесам своих чернокожих братьев гоняют, им такая банда дебилов на два раза плюнуть. Еле конфликт замяли.Затем, повернувшись к девушкам:
– Вас всех мы забираем в Замок. Есть возражения?
Девушки благоразумно промолчали. Оставаться в обществе любвеобильных жителей Вилячего Ручья никому не захотелось. Дружинники отвели их в автобус, а оттуда привели десяток других женщин, видимо тех, кто вышел из употребления в Замке. Выглядели они намного хуже, растолстевшие, постаревшие, с потрепанными лицами. Трое с грудными детьми в руках.
– Следующий вопрос, продолжил капитан, когда суета успокоилась. – Наем людей в Замок и дружину. Автослесари, механизаторы, столяры, химики есть?
Вышел всего один человек. Вероятно, люди таких простых специальностей не становятся возмутителями общественного спокойствия и не попадают в поле зрения ФРЧ.
– Парни от двадцати до тридцати, с опытом службы в армии, вы можете устроиться в дружину. С вас не будут брать налог, поставят вас на полное довольствие, дадут доступ в публичные дома Замка. Если дослужитесь до командиров, получите отдельный дом, начнете получать зарплату и сможете выбрать себе женщину для личного пользования. Есть желающие?
Вперед вышло человек десять. Из них после беседы пару человек капитан забраковал, остальных отвели в автобус.
– С вами все, остальные свободны, – отпустил нас командир.
Проходя мимо автобуса, я махнул рукой Насте и Лене, они в ответ помахали мне через окна. Лена была довольна и предвкушала переезд в местную столицу, Настя тихо плакала.
Вряд ли мы с ними еще увидимся.
Решения
Вечером я купил в кафе колбасок, которые надо обжаривать на огне, небольшой графинчик самогона, набрал из кучи на заднем дворе общежития обрезки досок и развел костер.
Надо мной на темном небе светились два спутника планеты Проект. Более крупный, крупнее земной Луны, Деймос и маленький Фобос. Наличие второй луны придавало виду ночного неба стильности.
Я сидел, жарил колбаску на прутике, смотрел на огонь, и думал.
Подсознательно я уже принял два важных решения, теперь нужно было понять, как их реализовать.
***
Первое решение было по поводу моей жизни в деревне.
Мне тут делать было нечего. После отъезда девушек – так и вовсе меня тут ничего не держало.
За три дня я познакомился из местных только с охотниками. Паша симпатий у меня не вызывал, как и староста деревни. Жители деревни вызывали отвращение, все никак не забывались картины в публичном доме. Какой-то повод для доверия дал только Рыжий.
Перспектив заработать много денег внутри деревни я не видел. Все хлебные места подмяли под себя староста и его партнеры. К тому же в этом обществе важны были не деньги сами по себе, а статус. Староста и его сынок могли позволить себе многое, домовладельцы – меньше, но имели какие-то права, остальные были просто рабочим скотом. И я в том числе. Упорным трудом я мог бы выбиться в домовладельцы. А там передо мной повесили бы другую морковку, но жить нормально я бы никогда не смог.