Судзуки в волчьем логове

– По-моему, – отозвался тот, что помоложе, – нужно просто убрать его за пределы участка. Пусть полиция сама разбирается.

Энгельберг покачал головой.

– В таком случае у нас будут очень крупные неприятности.

Аргумент профессора, казалось, не очень убедил Эрина. Повернувшись к своему товарищу, он добавил:

– Карл кое-что нашел в кармане…

Карл вынул из кармана пижамы клочок свернутой бумаги. Это был грязный обрывок страницы записной книжки, долгое время пролежавшей в кармане. На нем можно было еще прочесть ряд чисел.

Энгельберг стал читать их вслух и внезапно остановился.

Парни не спускали с него глаз. Наступила полная тишина, среди которой слышался лишь шелест листьев на ветвях огромного дуба, раскачиваемых ветром.

Все еще держа клочок бумаги в руке, профессор вымолвил:

– Ни слова об этом полиции.

Оба телохранителя вытянулись перед профессором, как солдаты перед генералом.

– Слушаемся, герр профессор, – сказал Карл, в голосе которого слышались почтение и испуг.

Глава 3

Расположившись напротив профессора Энгельберга, восседавшего за огромным министерским бюро, комиссар Зайдер чувствовал себя в положении ученика, плавающего перед своим экзаменатором. Это был иной мир. Весь облик Зайдера – рыжие волосы, помятый костюм, большие волосатые руки – говорил о его скромном происхождении. С его лица не сходила скептическая ухмылка, как бы означавшая: «Я не верю вашим басням. Вы теряете время».

Он не знал, какую лучше применить тактику по отношению к профессору. Комиссар начал с традиционных методов, которые ничего не дали. Профессор обращался с ним с подчеркнутой учтивостью, что еще больше озадачивало комиссара. Он понимал, что в этом проявлялось всего лишь типичное для каждого немца уважение к любому представителю власти.

Грубоватый швейцарский полицейский, он умел в случае необходимости вытрясти из своих клиентов все, что ему нужно. Однако к подчеркнуто церемонному и галантному, по крайней мере внешне, Энгельбергу он не знал, как подступиться.

– Я должен составить рапорт, – почти извиняясь сказал комиссар и добавил с хитрой улыбкой крестьянина: – Мне кажется, вам известно кое-что об этом деле.

– Я в полном вашем распоряжении, – подтвердил Энгельберг, прямо глядя на него своими честными голубыми глазами.

– Прежде всего я хотел бы узнать, отчего этот человек умер.

– Я не врач, – уклонился Энгельберг.

– Но вы можете иметь личное мнение.

– Да.

– Итак?

– Этот человек умер от страха.

– Простите?

– Это мое мнение, – ответил профессор. – Вы можете с ним не считаться. Последнее слово за патологоанатомом.

– Но ведь есть еще кое-что, – мягко подсказал Зайдер.

– Разумеется, у нас есть прибор, который можно было бы назвать электромагнитным кулаком.

– Что это?

– Ничего особенного, – успокоил его профессор. – Электромагнитные волны повышенной концентрации за счет волнового отражателя вызывают недомогание, которое может привести к потере сознания.

– Однако в данном случае…

– Наш электромагнитный кулак поразил человека, находившегося на грани сердечного приступа.

– А по какой причине? – поинтересовался комиссар.

– Дело в том, – объяснил Энгельберг, – что лихорадка вора напоминает азарт охотника. Она вызывает такие сильные эмоции, что не все могут им противостоять. Впрочем, психологию злоумышленников вы знаете лучше меня.

– Это был физически крепкий человек, даже владеющий акробатикой, – заметил Зайдер. – Его волнение можно было бы объяснить только тем, что ставка в игре была фантастически высокой… – Полицейский помолчал, а затем продолжал изменившимся голосом: – Между нами, герр профессор, что вы производите здесь такое интересное?

– Очки, мой дорогой герр комиссар. Зайдер недоверчиво улыбнулся.

– Спасибо за ценную информацию, – сказал он немного обиженно, – но это мне известно. Мне уже сообщили. Чтобы пролить свет на это дело, нужно знать, что вы производите на самом деле. Это поможет нам выйти на того, кто интересуется этим производством и соответственно…

– Не советую вам идти на поводу сплетен, – предостерег Энгельберг на этот раз с ноткой раздражения в голосе. – Даю вам честное слово, что я изготовляю только очки. Это могут подтвердить поставщики стекла, а также мои рабочие.

Он достал из ящика письменного стола стеклянный круглый образец и протянул его своему собеседнику, который тут же поднес его к своим глазам.

– Это стекло даже не выгнуто, – заметил комиссар. – Оно прозрачно, как кристалл, но плоское, как устрица.

– Действительно, но у меня есть также очки для близоруких.

– И на этом вы сколотили такое состояние?

– Все мое состояние сводится к нескольким миллионам дохода.

– Миллионам долларов, – уточнил швейцарец. – Если бы вы мне открыли вашу тайну, я бы тоже стал изготовлять очки.

– Мой секрет уже продан.

– Американцам?

– Я не могу вам ответить, но вы можете это выяснить своими собственными средствами.

Зайдер перешел к другому жгучему вопросу:

– Незнакомцу был известен код замка, – сказал он.

– Не вижу в этом ничего удивительного, – ответил профессор. – Шесть месяцев назад я уволил одного слишком любопытного рабочего. Его звали Хайландт.

– Слишком любопытного? – удивился комиссар.

– Да, он интересовался вещами, которые его не касались.

– Вы хотите сказать, что ваши рабочие сами не знают, что производят?

– Они знают то, что им необходимо знать для выполнения своей работы, – сухо отрезал ученый.

– Это основной принцип военной дисциплины, – заметил комиссар.

– Одним словом, этот рабочий мог шпионить за мной или за моим управляющим. Тренированные уши способны зафиксировать щелчок, производимый запором замка.

– Допустим, – сказал Зайдер, – что этот уволенный рабочий был соучастником нашего злоумышленника.

– Не исключено, – ответил профессор.

– Вы дадите мне сведения об этом Хайландте?

– Обратитесь к ответственному по кадрам, – сказал Энгельберг.

– У вас не так уж много народа для такого серьезного производства, – заметил Зайдер.

– В основном мы занимаемся сборкой, – пояснил профессор. – У меня двадцать два высококвалифицированных рабочих: двенадцать работают в электронном цехе и десять в сборочном. В исследованиях мне помогают шесть инженеров, четыре немца и два швейцарца. Исследовательская лаборатория отделена от цехов, она находится в другой части владения. Все мои люди в высшей степени удовлетворены условиями труда.