Сугубо доверительно [Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.)]
Шрифт:
Наиболее сложным и трудным, как и ожидалось, был разговор относительно программы „звездных войн" и сокращения ядерных вооружений. После первого раунда напряженных переговоров с участием обеих делегаций оба руководителя решили встретиться вдвоем в павильоне с камином на берегу озера. Рейган вручил Горбачеву документ, в котором излагались основные пункты возможной договоренности по вопросу о контроле над вооружениями. Они включали: во-первых, 50-процентное сокращение стратегических наступательных сил (Горбачев подтвердил свое согласие на это); во-вторых, промежуточное соглашение по сокращению ядерных ракет средней дальности в Европе, имея в виду их конечную ликвидацию (у Горбачева были вопросы в этой связи, в частности, в отношении того, учитывались ли при этом английские и французские
По этому пункту разгорелась основная дискуссия у камина, продолжавшаяся целый час. Почувствовав, что оказались в тупике, они договорились не обострять обстановку и вернуться в дом. По дороге Рейган спросил Горбачева, а почему бы им не провести следующую встречу в США? Горбачев тут же согласился, предложив со своей стороны провести третью встречу в СССР. Рейган с удовольствием принял такой порядок дальнейших встреч. Оба они были готовы к этому разговору. Это был один из редких случаев, когда сработал конфиденциальный канал: Рейган заранее до встречи в Женеве дал знать Горбачеву о возможности такой договоренности. Большинство же участников с обеих сторон не знало об этом и поэтому с немалым удивлением, но одновременно и с удовлетворением встретило известие о быстром согласии Рейгана и Горбачева провести в будущем еще две встречи в обеих столицах, независимо даже от исхода этой, еще не закончившейся встречи. Такое важное согласие свидетельствовало о главном: о решимости обоих лидеров продолжать и развивать диалог, искать пути к выправлению отношений между обеими странами.
На следующий день, 20 ноября, уже в присутствии обеих делегаций Горбачев и Рейган продолжили диспут по космическим вооружениям. Рейган выступил с эмоциональной защитой программы СОИ. Горбачев критиковал эту программу. Затем после жаркой дискуссии и последовавшего длительного молчания с обеих сторон он примирительно сказал: „Господин президент, я не согласен с Вами, но я вижу, что Вы действительно искренне так думаете".
В общем, как и ожидалось, договориться в Женеве по вопросам космических и ядерных вооружений не удалось.
Обсуждались и другие проблемы. Непростым был разговор о региональных конфликтах и о правах человека. Впрочем, эти вопросы, как и некоторые другие, из-за недостатка времени заняли подчиненное место. Был и такой нюанс: зная заранее „аллергию" Рейгана на детали, предупрежденный нами Горбачев не очень нажимал на них.
Серьезные разногласия вызвала подготовка итогового заявления. Резкое столкновение произошло при этом между Шульцем и Корниенко, первым заместителем Шеварднадзе (последний не был активен на встрече в Женеве). Ввиду этого потребовалось дополнительное ночное заседание до 4 часов утра основных дипломатических сотрудников с обеих сторон. В конце концов рано утром, за несколько часов до заключительной беседы президента с Генеральным секретарем был все же найден компромисс, и то лишь после личного примирительного вмешательства Горбачева (Рейган не принимал во всем этом участия).
Получился в целом неплохой документ — первый такого рода за все время президентства Рейгана. Можно было даже считать, что наша программа-минимум, заложенная в директивах Горбачеву, оказалась выполненной. В совместном советско-американском итоговом заявлении, явившемся тогда крупным политическим документом, указывалось, что ядерная война никогда не должна быть развязана, в ней не может быть победителей. Обе стороны подчеркивали важность предотвращения любой войны между ними — ядерной и обычной — и заявляли, что не будут стремиться к достижению военного превосходства.
Правда, Горбачев при этом сделал неожиданный жест, дав согласие на включение в текст заявления фразы „в пользу решения гуманитарных вопросов в духе сотрудничества". Так мы впервые в совместном документе с
США дали осторожно зеленый свет в отношении давнего спорного вопроса о правах человека.Вопросы ядерного разоружения в итоговом заявлении не затрагивались. По существу, игнорировался и вопрос о СОИ ввиду коренных разногласий по нему. Сам Горбачев считал, что упрямая приверженность Рейгана этому своему детищу блокировала продвижение к сокращениям стратегических наступательных вооружений. Однако он упорно надеялся, что со временем ему удастся все же преодолеть или как-то ослабить эту идею фикс американского президента. Впрочем, их следующая встреча в Рейкьявике показала, что сделать это далеко не просто.
Я думаю, что Горбачев в этот момент делал излишне сильный упор на военно-космические исследования в США, требуя их прекращения в качестве обязательного условия продуктивности встречи в Женеве, а затем в Рейкьявике (а ведь можно было тактически предложить продолжить переговоры на эту тему и после Женевы, фиксируя договоренность по сокращению стратегических вооружений). Здесь мы загоняли себя в тупик, из которого потом нам же пришлось искать выход.
Хотя каких-либо крупных соглашений, особенно в области ограничения вооружений, и не было достигнуто, сама встреча, несколько обстоятельных бесед по различным аспектам советско-американских отношений и международного положения, совместное итоговое заявление, а также договоренность о дальнейших встречах явились серьезным продвижением прежде всего в такой области, как установление первого за пять лет президентства Рейгана личного контакта на высшем уровне.
Был преодолен известный психологический барьер — прежде всего для самого Рейгана — в том смысле, что с советским руководством и „империей зла" можно все же вести прямые деловые переговоры и даже совместно искать пути решения тех или иных спорных проблем. Это закладывало определенный фундамент для дальнейшего продвижения советско-американских отношений, хотя и не упрощало все еще сложное состояние этих отношений.
В целом первую встречу Горбачева и Рейгана можно было считать успешной. Она не была еще стратегическим прорывом, но морально-политическую пользу, несомненно, принесла. Она проложила дорогу к последующим их встречам. Наблюдая за обоими лидерами, я сделал для себя вывод: они нашли нужную тональность в личном общении.
Когда мы возвращались домой, Горбачев сказал в самолете, что Рейган производит впечатление сложного и противоречивого человека, порой, видимо, искреннего (когда он защищал СОИ), а порой упорно повторяющего пропагандистские догмы. Но в личном плане с ним все же можно установить контакт. Он не безнадежен, как считают некоторые. С ним надо и дальше работать.
Сам Рейган, судя по высказыванию его ближайшего окружения, также позитивно оценивал нового советского лидера, который, по его мнению, существенно отличался от всех своих предшественников. Накануне второго обеда в Женеве с Горбачевым Рейган советовался со своими помощниками: не пора ли ему с Горбачевым называть друг друга по имени (Михаил и Рони), но осторожные помощники предложили немного подождать.
В Москве результаты встречи в Женеве были обсуждены на специальном заседании Политбюро. Горбачев с видимым удовлетворением изложил свои переговоры с Рейганом и свои личные впечатления о нем (как никак эта была вообще первая встреча с известным „антисоветским" президентом США за последние пять лет). После обсуждения доклада Политбюро отметило позитивное значение этой встречи и приняло решение продолжить усилия по развитию наших отношений с президентом Рейганом с целью достижения з дальнейшем конкретных договоренностей с США.
У Горбачева в тот момент не было целостной внешнеполитической программы или конкретной разработки отношений с США в вопросах
безопасности. Главное — Женева позволила взять курс на практическое взаимодействие с Рейганом, что привело в дальнейшем к изменениям в советско-американских отношениях. Важным было и обоюдное понимание после первой встречи, что нельзя позволять „духу Женевы" испариться и что надо что-то делать и дальше.
После встречи в Женеве. Обсуждается вопрос о новой встрече