Сухим из морской воды. Месть Афганца. Книга 1

На второй странице, располагался развернутый ответ Горбачева:

«Резолюция от Михаила Горбачева: Дорогой Виктор Михайлович, вы не забыли, у нас не тридцать седьмой год. А вы, между прочим, в этом году стали членом Политбюро ЦК КПСС. У нас социализм, мы строим демократическое общество. Демократию пытаемся создать, ведь без нее страна наша обречена прозябать в репрессиях, а значит, в серости и страхе. Перед кем? Надеюсь, вам не нужно это напоминать. Вам это надо? Мне точно нет. Как я могу видеть из вашей записки, а это всего лишь записка с жалкой реконструкцией событий в Афганском кишлаке, субъективизм чистой воды. Следствие произведено не грамотно и поспешно. Выводы сделаны пальцем, грубые, лицемерные и человеконенавистнические. Вы что себе надумали, что я буду под вашу дудку?.. Нет, не дождетесь. Я понимаю, что был бы жив Юра Андропов, он бы и спрашивать меня не стал. А вы сделали все правильно. Думаю, что в данном случае тут по совокупности, только неосторожная стрельба, максимум десять лет особого режима, а то и того меньше. Вы же фронтовик, чего у вас только не бывало в Сталинграде, в Чехословакии. Разное бывало, верно? Вы, кажется, закончили войну майором, комбатом стрелкового полка? Берегли своих солдат и офицеров? Знаю, что берегли. Так что не стоит лишний раз стрелять, как бы не пришлось на том свете ответить нам. Особенно по детишкам из кишлака, не надо. Никогда не поверю, что все дети в кишлаках – есть по вашей же версии – отъявленные моджахеды. Конвенцию ООН почитайте, на досуге. С наступающим вас Новым годом! С уважением, Горбачев М. С.».

Далее следовала размашистая подпись и дата.

– Отписался, значит, мистер Горби! – в ярости прошипел Валентин Варов. – Тогда тебе повезло, Бельмов, но не сейчас. Почему в записке значится воинское звание Бельмова гвардии старший лейтенант, он ведь тогда уже был капитаном? Видимо, он сам еще не знал, что был капитаном, представился старлеем. Много лет я хотел забыть это, но не могу! Не могу и не хочу. Надо поставить точку в этом деле. Не важно, сам Бельмов, или его солдаты выстрелили тогда в отца, это не имеет значения…

Глава III. Освобождение

7 июня 1987, город Мордострой, север РСФСР, зона усиленного режима для бывших офицеров Советской Армии и Военно-Морского Флота.

В кабинете с обшарпанными стенами сидел пожилой полковник внутренней службы, он же начальник зоны Фролов Сергей Михайлович, пил чай из огромной фарфоровой кружки с красным знаменем на боках и читал не свежую уже газету «Красная звезда». Громко и резко, почти подпрыгивая, словно парализованный, зазвонил черный служебный телефонный аппарат. Полковник энергично поднял тяжелую трубку и посмотрел на настенные часы. Стрелки добрались до восьми часов утра.

– Я! Слушаю! Конечно, подъем был давно, не сплю! На месте! Так точно! Человек сорок? Конечно, я категорически за. Есть, товарищ первый секретарь горкома партии, – ответил Фролов, положил трубку, довольно и даже браво надел форменную фуражку и вышел из своего кабинета.

– Где вас искать, товарищ полковник? – спросил дежурный по тюрьме, майор.

– Я до отряда этих, бывших вояк, воинов-интернационалистов наших.

– Я понял, а что, никак амнистия пришла?

– Да! Приказали отпустить человек сорок к 22 июня, такие дела майор.

– Это хорошо, они правильные парни, только под раздачу попали.

– Поговори мне! Рот закрой, муха залетит!

– Есть! Так это, какой праздник?..

– Начало войны, к 9 мая забыли и вот вспомнили теперь.

– А, начало войны, это серьезно… Надо понимать! Такая раздача не позавидуешь.

– Майор, а что там Леха Бельмов, жив еще?

– Бельмов в лазарете, опять подрался с уголовниками. Сказали, что зарежут его скоро, попал парень под раздачу…

– Плохо это. Плохо зеков шмонаете! Значится, готовь срочно его документы к освобождению. Завтра я его лично отвезу в город. И к моему приходу завари мне иван-чаю. И пряники купи! И шоколадку не забудь!.. – добродушно приказал начальник зоны.

– Есть! Немедленно все принесу в ваш кабинет! Да, дела, я вот не попал в Афган, а эти вначале к душманам, потом на Родину, а потом в тюрьму… – проворчал майор.

– Добро… У тебя полчаса есть, майор!

– Слушаюсь!

– Вот ты мне скажи, к примеру, направляю я тебя сейчас, сегодня в Афганистан. Полетел бы? Вот прямо сегодня к вечеру?

– К вечеру? А что, так точно! Сейчас бы я с жинкой того, любовь, потом тревожный чемоданчик в зубы и на аэродром! Можно и в Афган. А там, охранять их зека? Или душманов, кого прикажуть! – засмеялся майор.

– Да? Ишь ты, какой смелый! Ладно, пойду…

– Скатертью дорога, удачи вам, начальник…

Через час. Кабинет начальника зоны.

– По вашему распоряжению явился…

– Ладно, присаживайся, Алексей. Вот я что придумал. Есть шанс отпустить тебя домой под небольшой шухер. Правда есть тут один списочек, кого не отпускать ни под каким предлогом. Ты в нем первый. Только плевал я на этот список, потому как он пахнет беспределом и тридцать седьмым годом, а я это терпеть не могу, потому что мой дед пострадал так в пятьдесят первом, но расстрелять не успели ироды.

– Благодарю вас…

– Пей чай! Ешь пряники и шоколад. Специально для тебя купил. Через час отпущу тебя и отвезу на вокзал. Только нигде не отсвечивай, а сразу домой поезжай. Потом схоронись или еще где отсидись с месяц другой. Дело, брат, серьезное…

– Разрешите, товарищ полковник! – крикнул вошедший майор Гусляница.

– Что у тебя? – нахмурил брови начальник зоны.

– Документы на Бельмова Алексея Борисовича 1961 года рождения полностью готовы, только печати проставить и ваши подписи. И дело в шляпе…

– Отлично! Вот, майор, перед тобой сидит бывший офицер, шурави. Воевал человек в Афганистане, был командиром десантного взвода, а потом роты. Вот сейчас он тебе посоветует, стоит тебе туда ехать или как-нибудь без тебя обойдется.

– Если вы готовы убивать, товарищ майор, тогда можно и поехать, – тихо сказал Бельмов.

– А ты убивал? – сурово спросил Бельмова полковник Фролов.

– Наверное, попал в них во время боестолкновения, когда прикрывал отход своего взвода. Но это был честный бой. Но исподтишка не убивал… Мирных не трогал и своим бойцам строго запрещал.

– А что, можно было еще и так убивать? – побледнел майор.

– Нельзя, но они убивают. Бога не боятся, а совести и сострадания видно давно уже нет… Не стоит ехать вам туда, товарищ майор. У вас глаза добрые, с такими глазами вы или с ума сойдете, или вас духи прикончат во втором бою.

– Почему во втором? – спросил с интересом полковник.

– А в первом новобранцам завсегда везет. Потом они думают, что так всегда и будет. Не будет. Шансов выжить практически нет. Ранены все. Кто в голову, а кто струсит – в спину, или в затылок. Так что, не ехайте, не стоит того, совсем. Медальку или орден за выслугу лет и здесь получите. Да и зачем они, медали, ордена?

– А как же интернациональный, как его, долг? Он-то хоть есть? Это же как говорится, кто кроме нас, поможет народу бедному…

– Никто не поможет, нет никакого интернационализма, вранье, подстава. Лицемерие комитетчиков…

– Стоп! Все, майор! Иди, работай! Лейтенант сказал, не ехай, значит, накрылся для тебя Афган медным тазом! Так жинке своей и передай, кстати, я зайду к вам на выходных, поздравлю ее с первенцем, – заржал Фролов.

– Так не родила же еще. Через пять месяцев, – покраснел майор.