Сумасшедшая любовь

Они слезли с мотоцикла, и Максим достал пиво, которое они купили по дороге. Отдав Кире ее и свою открытые бутылки, Максим подхватил ее за ягодицы и заставил обвить его ножками, чтобы вместе с ней сесть на мотоцикл. Кира не возражала против такой тесной близости, и с удовольствием упивалась ею в моменты восхитительных поцелуев. Они провожали закат, говорили на разные несерьезные темы, и даже смеялись... иногда, пока Максим не ощутил, что уже не в состоянии себя сдерживать.

Он бросил куда-то на землю свою недопитую бутылку пива, тоже самое сделал и с Кириной, когда его рот уже жадно сминал ее губы. Освободив руки, он заполз ими под ее футболку и добрался до тугих сосков. Когда Кира застонала ему в рот, он бесцеремонно задрал футболку вверх и притянул к себе так соблазнительно торчащие соски, чтобы уделить им особое внимание.

– Макс, мы на улице, - напомнила ему Кира, едва дыша.

– Ну и что? Уже стемнело, и я хочу тебя здесь и сейчас, на твоем мотоцикле, - ответил он в перерыве между ласками языком ее твердых горошин.

– Ты совсем спятил?

– Хватит меня об этом спрашивать, ты же прекрасно знаешь ответ, - сказал он, слегка сжимая зубы вокруг соска и упиваясь ее новым тихим стоном.

Встав вместе с Кирой, он слез с мотоцикла и поставил ее на ноги. Его губы снова завладели сладким ротиком, пока пальцы расстегивали молнию на ее джинсах.

– Максим, перестань, я не могу так, - попыталась запротестовать Кира.

– Так это как? Послать все к черту и сделать что-нибудь сумасшедшее?
– спросил он, стаскивая джинсы с ее бедер вместе с трусиками.

– Нет, это я, кажется, сделала тогда, когда позволила себя сюда привести.

– Так зачем останавливаться на достигнутом? Почему бы не брать от жизни все, что она тебе дает, и ни о чем не задумываться?

Присев, Максим снял с Киры так мешающую ему одежду и быстро вытащил ее ножки из тяжелых ботинок. И никакие возражения принимать не собирался, потому что не мог по-другому. Но Кира уже и не спорила, позволив подхватить себя за обнаженную гладкую попку и посадить на мотоцикл.

– Это и есть твой девиз по жизни, верно ведь?
– спросила Кира, пока он расстегивал теперь свои джинсы.

Максим посмотрел Кире в глаза, даже в сгустившихся сумерках замечая в них какие-то сожаление.

– Тебя это так расстраивает?
– спросил он, сразу же забывая о своем вопросе и теме разговора, когда его возбужденная плоть уперлась во влажные и горячие складочки Киры.

Ее пальцы ощутимо сжались на его затылке, слегка вдавливая ноготки в кожу. И прислонившись лбом к его подбородку, она тихо выдохнула:

– Какая сейчас в этом разница?..

Сжав руки на ее бедрах, Максим двинулся им навстречу, медленно заполняя собой жаждущее его сейчас лоно. Ножки Киры сцепились за его спиной, подталкивая еще глубже, так как ей хотелось его чувствовать. Застонав, она обхватила губами его рот и проскользнула внутрь язычком, и Макс загорелся в их общем жаре, забывая обо всем. Он был нежен и немного груб, он старался быть терпеливым, хоть и хотелось всего и сразу. А Кира отдавалась ему так открыто и страстно, будто в последний раз. Она так крепко его обнимала, так жадно целовала, что страсть Максима все больше уступала место львиной доле нежности. Но эта же нежность вскоре угасла, когда ощущений стало слишком много, переставая в нем умещаться и сужаясь до одного первобытного желания... обладать, двигаться, утолять свой голод плоти, пока разрядка не прокатилась волнами по его телу, когда бархатные стеночки жаркого влагалища запульсировали вокруг его болезненно напряженного члена...

После такой бурной прогулки они вернулись домой. Сначала был прохладный душ вдвоем, уже без всякого секса, а лишь с одной нежностью, которая отражалась в их взаимных трогательных ласках и молчаливых объятиях под тугими струями. Потом Максиму пришлось уговаривать Киру поесть, а так как она упорно отказывалась, то удалось насильно покормить только со своих рук. А потом он долго не мог выпустить ее из объятий и начать собираться, хотя сборы в основном состояли в том, чтобы подготовить к поездке ее мотоцикл.

Осознание, что он обещал Кире отъезд, который должен состояться уже через несколько минут, начинало вызывать у Макса смену настроения и рождать злость. Он совершенно не хотел куда-то уезжать, а тем более отдавать кому-то Киру, что непременно по приезду придется сделать, если только...

– Прежде чем мы сядем на мотоцикл, я хочу у тебя кое-что спросить, - произнес Максим, когда они уже стояли на улице, собранные и готовые выезжать за ворота.

– Спрашивай.

Максим достал сигарету и затянулся, прежде чем озвучить свой вопрос.

– Когда мы приедем, что ты собираешься делать? Я имею ввиду с Артемом... и со мной.

– Я не знаю, Максим, но знаю, что когда мы вернемся, все будет совсем по-другому.

Макс на это ничего не ответил, ощущая, что с каждой минутой начинает все сильнее злиться и нервничать. И задавая себе вопрос: отчего так происходит?
– он ловил себя на мысли, что боится потерять Киру. Эта его привычка ни о чем не задумываться преподносила ему неожиданные сюрпризы, когда все-таки мысли обрушивались лавиной в один момент, переполняя от неготовности их принять такими, какие они есть.

– Скажи, ты готов дать мне стабильность в жизни, семью и детей, о которых нужно заботиться?

Макс усмехнулся, хотя вопрос Киры совсем не казался ему смешным, скорее - неуместным сейчас.

– Кира, какие дети? Нет, я понимаю, конечно, что мы не всегда были с тобой осторожны...

– Все, я не хочу ни о чем больше разговаривать, - оборвала его Кира, разозлившись с пол оборота и поднимая вверх ладонь, словно отгораживаясь от его слов или от него самого.
– Мы едем?

Прекрасно, они еще не уехали, а проблемы уже начались.

– А если я скажу, что нет?

– Тогда я поеду одна, - решительно ответила Кира.

Максим сделал шаг, сокращая между ними расстояние, но в ответ Кира тоже отступила на шаг, отмахиваясь от его рук.

– Не трогай меня, Максим, хватит. Ты пообещал мне, что мы сегодня уедем.

Поймав Киру за руку, он дернул к себе и заглянул ей в глаза.

– Так ты притворялась все это время, чтобы я сделал так, как ты хочешь?

– Ты начинаешь бредить. Я не способна так мастерски управлять своими чувствами, чтобы ими играть.

С этим Максим не мог не согласиться. Он никогда не замечал за ней такого, а сам, и правда, от злости начинал бредить. Выдохнув дым изо рта с последней затяжкой, и загнав свою злость куда-то вглубь души, он притянул к себе Киру и крепко обнял.

– Прости, я злюсь и переживаю, что эта ночь больше не повторится. Я понимаю, чего ты хочешь, но для меня сейчас это слишком сложно. Я не готов к этому, и не знаю, буду ли вообще когда-нибудь готов. Но я уверен в одном - я хочу быть с тобой... очень хочу.