Сумасшедшее лето

Мебель в квартире, почти как у Раймо – аристократическая. Красные диван и кресла. Я располагаюсь на полу, на пенке и в спальнике. Утром завтракаем и выходим.

По дороге у меня родилось стихотворение:

Все турки уехали в Турку,

Арабы свалили в «Арабию»

А мы, раскурив по окурку,

Рассвет рассекаем по гравию.

Спотти

Я поехала в «Спотти», где должна была встретиться с наркоманкой, пациенткой центра. Ее зовут Лотта. У меня есть ее номер, но нет финской сим-карты. В назначенное время она не приходит. Я жду у дома. Мимо идут школьники. Спрашивают, могу ли я купить за них пиво. Отказываюсь. Потом узнала, что это такой способ развода. На улице вижу плюшевую панду. Поднимаю. Ко мне идет женщина из джанки-хауза, пожилая, одета стильно. Видно, что растаманка. Худая, вся в феньках, длинная юбка, яркие цвета. Она мне очень нравится. Дарю ей панду, она меня в ответ обнимает и приглашает к себе в гости. Дом огорожен заборами и решетками. Проходим через них. На первом этаже сидит охранник. У меня вид вполне себе растаманский, так что я прохожу без проблем. Соня провела меня в свою квартиру. Она живет с мужчиной. В квартире бардак, но жить можно: комната с двуспальной кроватью, телик, кухонный гарнитур, туалет. Мужик валяется на кровати и смотрит телевизор. Окна закрыты наглухо: между рамами жалюзи, поэтому в квартире всегда темно. В Омске я жила в общежитии с куда худшими условиями: один туалет на 30 семей, одна маленькая комнатка, общая кухня, постоянные скандалы, температура в общей ванной как на улице, разбитые окна, пьяные дебоши и никакой охраны. И за это надо платить 8 тысяч рублей в месяц. Да они здесь просто шикуют. Еще и пособие получают. Соня подарила мне шарфик и бусы собственного изготовления. Приятный человек, очень добрый.

Выхожу ждать Лотту и она, наконец, приходит. Девушка употребляет метадон. Первое, на что обращаю внимание – руки в шрамах. Одета как гангстер: толстовка, кепка, на шее цепь, широкие штаны. Спросила, не хочу ли я купить травки. Не хочу. Мы пошли в магазин, где она купила стиральный порошок, пиво, расчески какие-то для макияжа. Угостила меня шоколадкой «Фацер». Спросила, не хочу ли я пиво. Пить я опасаюсь: она сама мне рассказывала, что бывают случаи, когда тебе подсыпают что-то в напиток. Компания была не очень комфортной, и я отмазалась, мол, срочно надо музей посмотреть.

Остальные же пациенты, с которыми я общалась, в основном просто безобидные торчки, которые уже ничего не соображают, чтобы нормально работать, они укололись и спят полдня. И им уже ничего не нужно. А Лотта, как я поняла – из торчков агрессивных, которые пытаются как-то достать денег.

В центре их не заставляют проходить реабилитацию: хочешь торчать – пожалуйста, это твой выбор, никто тебя не насилует, ты взрослый человек и несешь ответственность за свои решения. Пожалуйста, вот тебе доза, только колись под присмотром, вот чистый шприц, чтоб ты не подцепил СПИД, вот еда, поешь. Мы спокойно заряжали телефон и планшет, атмосфера очень уютная, домашняя, светлая. В России наркоманы – не люди. А реабилитация хуже тюрьмы. Заставляют работать, денег не дают. Ты же наркоман, зачем тебе деньги? Телефоны отбирают. Чтобы не продали за дозу, наверное. Попадать туда не хочется, и помощи никакой. Точно так же как и места для бездомных и бывших зеков: ходить туда страшно. Помощи почти никакой нет. Даже еды не дают.

Яхта

Попробовали посетить празднование, которое проходило на острове. Билет стоил больше 20 евро. Это дорого. У меня было около 25 евро на карте в рублях, но это все мои деньги. Пришлось отказаться от праздника. Да и что бы мы там делали? Смотрели голодными глазами, как финны едят сосиски? Лучше купить еды и пожарить во дворе. В Сомпасауне уже не так интересно. Рядом на ремонте стоят несколько яхт. В одну из них забираемся. Как раз вовремя: начинается сильный дождь. Внутри обнаружили матрасы и спальники. Много места и уютно. Спим в тепле и уюте под стучащий по крыше дождь.

Таллинн

25 июня. Нашли дешевые билеты на паром до Таллинна. С каютой. За 10 евро. Как оказалось, это на четверых. Нас двое, с каждого по 5 евро. Было бы четверо, вообще копейки. Поели у наркоманов, забрали вещи, поехали на паром. По пути наткнулись на гей-парад, там нас угостили чаем и конфетами, дали значки с символикой. Свой я прицепила на сумку и потеряла еще до пересечения российской границы. У терминала мы нашли три пивные банки. Я хотела взять одну. Но Дима считал, что это его добыча, и сдавил мою руку так, что край банки порезал ладонь.

Паром Хельсинки-Таллинн

На пароме мы скинули вещи в каюту, погуляли на палубе, сфотографировались, пошли на шведский стол. Я проскочила и Дима за мной. Так пафосно я еще никогда не ела. Сыры с плесенью, мидии, креветки, суфле, лосось… Огромное разнообразие мясных блюд, салатов, гарниров, стейков. Пиво и вино двух видов течет из крана. Подставляешь рот – пей, сколько хочешь.

От куража невиданной халявы мы набрали каждый по три тарелки, половину не смогли доесть. В животе всё смешалось, и это не очень хорошо, но так много и так вкусно я никогда не ела. С собой у нас был холодный рис, на который я уже не могла смотреть.

Ехали мы всего часа два. Но корабль стоял в порту всю ночь, так что мы еще и переночевали. Утром вышли в город (кстати, в 7 утра опять был шведский стол, но мы наелись на несколько дней вперед).

Теперь мы голодали сильнее – это последствия обжорства накануне. Желудки растянуты, а обычная гречка уже не привлекает. В Таллине быстро нашли хоста – русская студентка, вегетарианка. Дима сначала обрадовался, но когда увидел ее – разочаровался. Девушка с формами, а он любит очень худых. Даже я для него огромная толстуха, хотя вешу 60 кг при росте 180.

Мы оставили вещи и пошли город смотреть. Народ разительно отличается от Финляндии. Те же русские бабушки. В основном видели на улицах стариков. Ночлежки есть, но бомжи там другие. Воровства больше. Халявы меньше. Чтобы остаться в городе подольше, нашли другую вписку. Пакистанец по имени Адил (ударение на «и»). Дима тут же придумал прозвище: «Адил-крокодил». Живет на улице «Сёстры». Работает программистом. Угощал нас национальной едой – крупа с острым соусом. Девушка у него есть, из Сербии, машина. Говорит, эстонцы тоже закрытые, подружиться с ними сложно. Но много друзей среди украинцев и русских. Замечаю закономерность: чем беднее страна и чем меньше в местности людей, тем люди дружелюбнее, сплоченнее, человечнее. Больше сочувствуют, приходят на помощь. И наоборот.

Дима посетил несколько музеев. Он любит по музеям ходить, здания разглядывать. Я же люблю узнавать людей. Остальное можно и на фото посмотреть. Выехали автостопом в Нарву. Ехали весь день, хотя расстояние небольшое. Но нас двое, и у нас много вещей. Водители очень добрые. Один вернулся, чтобы отдать мне кофту, которую я забыла, другой подарил брелок.

К ночи добрались до Нарвы. Быстро перешли границу пешком, вещи у нас не смотрели. По ту сторону моста уже Россия, Ивангород. И это чувствуется. Слышны голоса русских пацанов, матюги, радостные возгласы «С днем рождения» и фейерверки. Да, наш народ не сравнить с тихими финнами. В час ночи уехали на одной машине прямо до Питера. В машине поставили Димин телефон на зарядку. И уснули. Нас разбудил водитель – в пять утра уже были в Питере. Вышли, выгрузились, попрощались. И Дима вспомнил, что спросонья оставил телефон. Кричать было бесполезно. Пытались звонить, но телефон стоит на режиме самолета. Ждали два часа, может, водитель вернется. Не вернулся. Холодно. Садимся в автобус. Едем в коммуну. Дима уже попрощался с телефоном и всеми фотографиями, но аллилуйя – мне перезвонили, и мы поехали на комендантский проспект. Водитель догадался снять блокировку. Аппарат был спасен.

Беларусь

В Петербурге мы прибыли в хиппи-коммуну, и дальше решили ехать раздельно: не сошлись характерами. Погода не сопутствовала путешествиям: начались дожди. Но через неделю я отправилась в путь, на этот раз в Украину. Первого июля, спустя всего несколько дней с последней поездки, я снова пакую рюкзак и выхожу на Киевское шоссе. Доезжаю с таксистом почти до Пскова, там огромная пробка. Стоим очень долго. Не выдерживаю, выхожу, чтобы пройти в начало пробки и сесть в первую машину. До Беларуси осталось всего ничего. Но мне не везет: во-первых, как только я вышла, пробка рассосалась. Во-вторых, пошел дождь. Машины не хотят меня брать: еще бы! Только набрали скорость, а нужно опять останавливаться. Удается сесть в грузовик и доехать до поворота на Витебск, но только глубокой ночью. Водитель ложится спать на обочине, не доезжая города. Разрешает мне спать в машине. Но понимаю, что он будет ко мне приставать, т.к. койка всего одна, а наверх ложиться мне запретили. Располагаюсь на кресле, но спать не могу. Утром шофер на меня очень зол, потому что не мог из-за меня уснуть. До города не довез, выбросил на трассе. Пришлось ловить еще две машины, одна из них – маршрутка. У водителя день рождения. Он угощает меня бутербродами с колбасой. Еще и палку колбасы с собой дал. Люблю белорусов. Они всегда чем-то кормят и, как правило, это хлеб с салом или колбасой. Из города выбираюсь под дождем, на трамвае. Грызу бутерброды. Сажусь в пригородный автобус, доезжаю до трассы на Оршу. Стою с табличкой «Гомель». Под дождем. Машин мало. Остановился местный дедуля.

– Это старая трасса на Оршу, тут только дачники ездят.

Довез меня до основной трассы, там я на Гомель быстро поймала машину, до химзавода. Отсюда идет трамвай. Билеты и компостеры, как в СССР. Сам трамвай тоже из той эпохи. Едем через промзоны. Одни заводы. Как в Советский Союз попала. Вот центр города. Магазин «Радуга». Пятиэтажки. На центр вообще не похоже. Кинотеатр «Октябрь». Сегодня день города. Дорога украшена красными знамёнами и баннерами под стеклом: «Родина-Мать зовет!» «А ты записался в партию?» и тому подобные. Так и хочется спросить случайного прохожего: где моя машина времени?