Сумасшедший электромеханик

Изоляторы стеклянные, играют, переливаются на солнце, Ну, он и полез их сбивать.

Удивляешься? Я тоже удивлялся. Неужели он не слыхал никогда, что нельзя этого делать?

Не знаю.

Есть, оказывается, еще и такие на нашем шарике.

Взять хотя бы старика-чабана. Он видел смерть от ножа, от болезней, от старости. А эта история казалось ему фокусом. Был человек, и вдруг не стало человека. Телогрейка упала, папаха тоже, а человека нет. И пепла не видно.
– Коц уставился на меня.
– Так куда же он делся?

– Куда?
– повторил я, и не голове у меня зашевелились волосы. Потом мне удалось засмеяться и выдавить из себя: - Убило током, сгорел!

– Пепла нет, - повторил Коц, продолжая давить меня взглядом. Допустим, пепла нет. Тогда что?

Я молчал.

– Ладно, - он жестко улыбнулся, - пепел я нашел. Очень мало, но нашел. Дело не в этом. Старик смотрел на нас с надеждой. По-моему, он бы не удивился, если бы я сделал что-то, и из моего кармана вдруг появился его подпасок. Кажется, эта первобытная вера в чудеса и заразила меня тогда. Дай папиросу.

Две-три глубоких затяжки, клубы дыма. Коц доверительно придвинулся, разогнал дым ладонью.

– Почему бы не предположить, подумал я тогда, что под действием ста десяти тысяч вольт произошла переорганизация материи? Ведь, если вдуматься, старый чабан как-то по-своему прав. Человек же не проволока, чтобы просто перегореть. Человек живой. У него уйма энергии. Он бегает, любит, строит. Куда все это делось? По-моему, живая материя тем и отличается от неживой, что она энергетична. А энергия ведь не должна сгореть.

– Идеализм!
– пригрозил я.

– Почему идеализм?
– Коц поморщился.
– Человеквещество превращается в человека-поле. А материя никуда не исчезла, она просто видоизменилась.

– А пепел?
– уцепился я.
– Ты же нашел пепел.

Он остался спокойным.

– Ну что ж, превращений без потерь не бывает. Какуюто дань платить всегда приходится. Человек-поле - этакое туманое облако с очертаниями человека - быстро скользит над проводами - я представил себе это, и попробовал спрятаться под теплое одеяло общеизвестного, небеспокойного.

– Просто убивает током, сгорают - и все. Почему раньше никто не замечал этого твоего...
– я сделал неопределенное движение рукой, превращения?

Коц псжал плечами.

– Потому что никакого превращения не было. Люди, действительно, сгорали - и все. Просто схватиться за провода- этого еще мало. Но преобразование возможно. Для этого надо иметь...

Он полез за пазуху. Я думал - сейчас появится какой-нибудь приборчик, или вообще черт его знает что, но Коц вытащил до странности чистенькую тетрадку, раскрыл ее, сунул мне под нос.
– Вот, смотри...

Восьмерки, лежащие на боку, какие-то закорючки, вон та, кажется, лямбда или сигма.

Я обалдело хлопал глазами. Наверное, у меня был очень глупый вид. Коц вздохнул, отобрал тетрадку.

– Все равно, не поймешь... Но ты слушай, слушай и запомни. Ты запомнишь...

Он словно гипнотизировал меня.

– Преобразованию подлежит только живая материя. И главную роль здесь играет не столько электричество, сколько его магнитные свойства.

Кажется, Коц перестарался. Я видел только его глаза, странные, бешено-напряженные. Они вбирали, растворяли меня.

Он что-то говорил.

– ...Экраном может служить... Очень важно, чтобы совпало в системе...

Но слова доносились как сквозь вату. Кружилась голова, в память стучались гордые стихи о том, что если бы солнце потухло, то "мир осветила бы мысль безумца какого-нибудь".

Потом я будто проснулся. Коц задумчиво теребил свой хрящеватый нос.

– Детрансформация - обратное превращение человекаполя в человека.
– Он помолчал и честно признался.
– Коечто мне здесь не совсем ясно. Главным образом, потери. Какая-то часть теряется при первом переходе, какая-то при обратном. Как это будет выглядеть? Окажется ли человек просто похудевшим, или потеряет энное количество лет жизни? В общем, нужен опыт.

Я всем своим видом выразил удивление: так в чем же, мол, дело?

Коц понял меня.

– Не-е, настольный опыт тут не пойдет. Этот процесс не моделируется. А для настоящего опыта мне нужно, - он почесал в затылке, - нужно, чтобы город на какое-то время отдал мне свою электроэнергию.

"Всего-навсего"!

– Один раз я пробовал, - Коц смущенно, по-мальчишески, безоружно улыбнулся.
– С кошкой пробовал. Ну, опыт был преждевременный... Меня тогда выгнали с работы, чуть вредительство не пришили.

Он надолго умолк.

– Слушай, а ты не пробовал поговорить с кем-нибудь, кто тебя поймет?

– Пробовол.
– У него дернулась щека.

– М-да, - протянул я и подумал, что привычка хвататься за финку, видимо, появилась у него неслучайно.

– И что, это у тебя первая...
– я поискал слово, - первая идея, или раньше тоже бывало?

– Было.
– Коц опять весь засветился.
– Еще когда я плавал, мне пришло в голову - это же неразумно.

– Что неразумно?
– не понял я.

– Да плавать в воде неразумно - две трети судна под водой, а у танкера даже четыре пятых. Сопротивление воды огромное.

– А что же делать?

– Летать. По воде надо летать.

Я чуть не схватился за голову. Час от часу не легче!..

– Летают по воздуху, - как можно спокойнее сказал я.

– А по воде - тем более.
– Коц прямо подскочил на стуле.
– Ведь вода в восемьсот раз плотнее воздуха. Жалко, у меня нет с собой той тетради... Дай бумагу!

Через минуту на листе появилась какая-то диковинная штука. Она опиралась на четыре разлапых ноги странного вида. Рисунок скорее напоминал белого медведя, чем корабль.

Я встал.

– Слушай, я берусь организовать тебе консультацию.

Кажется, это получилось у меня слишком торжественно.

– Ладно.
– Коц тоже поднялся.
– Только я не для того пришел. Просто, чтобы знал кто-нибудь...

Я не совсем понял его, но кивнул.

– Запиши мне свой телефон, - продолжал Коц, - звонить буду тебе, а то так ходить, - он показал на свой пиджак, - люди пугаются. Полтора года не работаю.... Ты не одолжишь тридцатку?

И сразу будто что-то рухнуло и разбилось.