Сумеречный мир

— Извращенцы, — не сдержалась я. Боже, с кем меня жизнь свела... Вытащила свою руку из Егоровой и хотела уйти, но, вспомнив об одном важном деле, с тяжелым вздохом попросила:

— Егор, можно мне вечером машину взять?

— Зачем? — насторожился он.

— К стене съездить, там родные и...

— Нет... не сегодня...

— Но мне надо именно сегодня, по...

— Я сказал — нет! — резко обрубил он, не дав пояснить, что родители ждут меня раз в месяц, а я пропустила уже две встречи. — Сегодня у меня важный деловой ужин перед Городским советом и твоей поездкой нет времени заниматься.

— Не нужно ничем заниматься. Я быстро съезжу с Николаем и все.

Он неохотно выпустил меня из рук и отстранился.

— Ксения, ты... теперь официально моя подруга, поэтому не может быть и речи о поездке в одиночку куда бы то ни было. А у меня нет времени сегодня заниматься тобой.

— Егор, сегодня именно тот один...

— Я все сказал, — рыкнул ягуар, словно непонятливому ребенку, без угрозы, но сурово. И повернулся к Глебу, отмахнувшись, как от назойливой мухи.

Они заговорили о своем, а я, закусив губу, чтобы не расплакаться от разочарования, — ничего не изменилось, он готов слушать меня, только когда ему надо, — развернулась и пошла в приемную. Рабочий день еще не закончился, а перерыв я прогуляла с Пелагей Павловной.

— Ксень, — раздалось мне вслед, — я хочу пообедать в кабинете, приготовь чего-нибудь вкусного...

Оглянувшись, ядовито предположила:

— С чесноком?

— Сама знаешь, что нет... — полные губы Егора невольно дрогнули в отвращении.

Прищурив глаза, оценивая степень моей вредности — а ну как отомщу за отказ! — он фыркнул и расслабился, возвращаясь к разговору.

Оставшийся день прошел в рабочем режиме и раздумьях: что же предпринять?! Не смутило даже довольство, излучаемое ягуаром, когда он ел свой любимый куриный супчик с поджаренными сухариками, с хитринкой поглядывая на меня, после того, как предложил пообедать вместе с ним в кабинете. Я, как любимый шеф и надеялся, не стала портить ему аппетит чесноком, заботясь о комфорте. Обедала, а сама мысленно прокручивала варианты. Собственно, и отвергать-то было особенно нечего, придется воспользоваться опытом прошлых походов к стене.

***

Усилием воли я продолжала дышать глубоко и размеренно, якобы уснула. Родная, большая ладонь ласково скользнула по моим волосам, и запах любимого окутал подобно теплому невесомому одеялу. Странно тяжелый вздох, словно Егор тоже никак не надышится мной, — а затем звук тихих шагов к двери.

Я подождала пару минут и ринулась в коридор, не тратя ни секунды, чтобы накинуть на ночнушку халат. Подбежала к окну и осторожно, с трепещущим сердцем, выглянула наружу. Хмурый в этот момент вышел из особняка и, подойдя к машине, на мгновение замер и безошибочно посмотрел на окно моей комнаты. Секундная заминка — он тряхнул головой, будто отгонял ненужные мысли, сел в автомобиль и уехал.

Обратно я возвращалась медленно, в сомнениях правильно ли поступлю, и в то же время, понимая, что не могу иначе. Я пропустила две встречи, последнюю — по вине Келя оказавшись здесь. Родители там с ума из-за меня сходят.

Сложила в узелок из шали одежду и, сменив ипостась, выскользнула в коридор. В особняк сложно попасть снаружи, а выбраться незамеченной изнутри, мне показалось, проще простого. А вот дальше — бежать по темным улицам, да после комфортной жизни, когда изо дня в день тебе обеспечивают безопасный кров, — было страшно. Эх, расслабилась я, разнежилась! Пора сосредоточиться и по полной использовать свои способности, что я и сделала, распространяя вокруг фон опасности и тревоги, заставляя случайных встречных уходить с моей дорожки.

Знакомый пустырь. Свалка. Одинокий фонарь. Стелясь ближе к земле, я обогнула круг света, и потрусила в сторону леса. О, все святые светлые, как же быстро забываются жизненные трудности, как легко привыкаешь к чувству безопасности.

В темный лес я влетела с колотящимся сердцем, но через секунду-другую с наслаждением вдохнула холодный воздух, напоенный ароматами сухой осенней листвы, пожухлой травы, грибов и сосен. Пересекла очередную прогалину и неожиданно услышала шорох тяжелых лап нескольких хищников; знакомый запах псины подсказал: волки. Мало того, стая направлялась в мою сторону. Я судорожно заметалась между трех деревьев с голыми стволами, на которые точно не залезу, хоть мой зверь приспособлен к этому. Увы, возможности — одно, а умение — совершенно другое. Уже повернула назад, поджав куцый хвост, но тут раздался жуткий волчий вой, наверняка предупреждающий о чем-то стаю, причем, совершенно близко, откуда-то сбоку.

Не успела я со страху что-либо предпринять, — о чудо! — приближавшиеся звери остановились, внезапно удивившись, испугавшись и присмирев. Дальше я в полном недоумении и с несказанным облегчением услышала, как они повернули с моего пути и быстренько удалились, обходя стороной. Долго задумываться над их странным поведением не стала: кто их знает, может, у них планы изменились.

Знакомые улочки Верхнего на фоне энергетических переливов и сполохов над крышами, создаваемых стеной, радовали. Осталось совсем чуть-чуть — и я у цели. Выскользнула из-за угла последнего дома — и пулей вернулась обратно, спряталась в тени; мимо медленно, о чем-то тихо переговариваясь, прошествовал знакомый патруль в составе трех перевертышей с моим новым родственничком — Андреем Роговым, в том числе. Шаги удалившихся стражей уже стихли, а я продолжала трусливо прижиматься к кирпичной стене, чтобы, не дай светлые, не заметили. Встречи с барсом я по-прежнему опасалась. Вдруг идея-фикс облагодетельствовать свой клан с моей помощью не покинула его мохнатую голову.

Оторвать свой бок от дома и двигаться вперед меня заставило ощущение чьего-то присутствия. И вроде не было чувства опасности, только чье-то мрачное любопытство, кажется, с самого начала преследовавшее меня. Перехватив узел зубами, я, тяжело вздохнув, вышла на свет и, пригибаясь, вертя головой по сторонам и нервно прислушиваясь, стрелой метнулась в гостеприимные кусты, конечно облетевшие, но в любом случае темно. Забралась в них и, быстро сменив ипостась, оделась.

Вот что за невезение: стена, как и два месяца назад, опять была мутная и фон создавала злой, отталкивающий. Кожу знакомо, вполне терпимо, покалывало, пока я ждала хоть малейшего просвета. Но время шло и шло, а ведь мне засветло необходимо вернуться обратно, чтобы не огрести «выговорешник» за нарушение распорядка и самоволку.

Наконец-то образовалось небольшое «окошечко» на «ту» сторону. Знакомый скверик, лавочка и мои родные мамочка и папочка. По щекам невольно потекли слезы радости, а сердце защемило от тоски и боли за них. Счастливая улыбка сама расползлась по лицу. Я замахала руками, привлекая к себе внимание родителей. Они заметили, и мы трое неосознанно подались ближе к стене, желая коснуться любимых лиц, обнять, но, не имея такой возможности, тянулись к друг другу душой. Но и в этот раз не успели мы насладиться встречей, а жуткие белесые «лица» защитников с раззявленными в гневе ртами уставились на нас, закрыв видимость.

Я заметалась вдоль стены в поиске просвета, но призраки-церберы следовали за мной как привязанные. И лишь по мелькавшим теням определяла, что мама с папой так же носятся с той стороны. Заплакала от бессилия: третий раз без толку. Наверное, только от полной безысходности я решилась подойти совсем близко, рискуя быть утянутой призраками, но не раствориться, как было бы прежде, — погибнуть. Серые, от которых у меня теперь слишком много, сгорают, а не становятся защитниками.

Кожу уже не покалывало, энергия светлых жалила, подобно разозленным осам. Но стиснув зубы, я с мольбой смотрела на безглазых сущностей, протянула руки и послала им свои чувства: тоску, боль, одиночество, а потом — надежду, любовь и счастье. То самое, которое возникает сразу, стоит закрыть глаза и вспомнить самые лучшие моменты своей жизни. Невероятное счастье! Открыла глаза — ура! — в стене расчистилось окно, а напротив стояли удивленные родители. Мама знакомо вытирала кулачком заплаканное лицо. Я сама сквозь слезы рассмеялась, ведь недаром отец говорил, что я более юная мамина копия.