Сумерки памяти

Я вижу множество встреч, разнообразные лица, праздные разговоры. Люди приходят в мою жизнь, какое-то время мы общаемся, а потом наши дороги расходятся. Идет время, но я никак не могу найти того, кого ищу. «Проклятые корабли, — думаю я, — если бы они перестали приносить мне такой доход, то я спокойно могла бы выйти замуж за порядочного человека среднего достатка. Но нет! Я вынуждена искать себе партию именно в этих, столь неинтересных мне высших кругах».

— Ты не чувствовала себя одной из них? — спросил он.

— Конечно, ведь мне была чужда такая жизнь. И те годы, которые я провела в доме своего циничного родственника, ничего не смогли изменить в моем характере.

— А он, ведь, это знал, раз оставил тебе такое оригинальное завещание.

— Да, пожалуй. Он был умный и, в сущности, довольно много для меня сделал.

— А кого еще, из знакомых тебе в этой жизни, ты встретила там?

Я улыбнулась:

— Знаешь, я наконец-то отыскала в этих туманных воспоминаниях мою подругу, ту которая знает о тебе.

— И чем она там занималась?

— Была светской дамой. Я повстречалась с ней на одном приеме, где в этот день собралась самая блистательная знать города. Мы как-то быстро сдружились и довольно долго общались.

— А потом?

— Она рано умерла. И я почему-то все время была с ней рядом. Такое впечатление, что некоторое время она прожила в моем доме. Возможно, она хотела отдохнуть от своего мужа, или произошло еще что-то, чего я никак не могу вспомнить. Не знаю. Вижу только, что она принимала активное участие в моих поисках, и даже пыталась перевоспитать меня и заставить по-иному смотреть на мое высокое положение в обществе.

— А кто еще там тебе встретился?

— Многие. Несколько человек, с которыми я некоторое время общалась в нынешней жизни, двое моих дальних родственников и еще… Еще была одна любопытная встреча.

Мне вспоминается, что по каким-то своим делам мне пришлось отплыть в Алжир. Я вижу себя в странном городе, полном всякого народа, прибывшего из разных мест. Какие-то крики, суета, мельтешение. Я помню, что останавливаюсь в чьем-то большом доме и некоторое время, совсем недолго, живу на этом африканском побережье.

Однажды в мой дом, спасаясь от погони, забегает беглый араб. Какие-то люди врываются за ним и начинают кричать, что я поступила противозаконно, укрывая человека принадлежащего другим хозяевам. Мне становится жаль этого человека, и я спрашиваю, сколько стоит его свобода. «Недорого», — отвечают мне эти люди и называют какую-то сумму. Я спокойно отсчитываю им деньги, и они радостно усмехаясь уходят.

— А этот араб? Ты его отпустила?

— Я хотела, но он не ушел. Сказал, что будет моим телохранителем или кем-то вроде того.

— И с тех пор он всегда жил подле тебя?

— Да. И ты знаешь, я только сейчас, спустя столько столетий, узнала, что он меня там любил.

— А здесь? Кем он был для тебя здесь?

— Скорее всего, другом. Хотя возможно, он сам иного мнения по поводу наших отношений. Не знаю, теперь он слишком далеко, чтобы это понять. Лучше я расскажу тебе продолжение этой странной жизни.

После смерти моей подруги я стала немного по-другому относиться ко всему происходящему, и отчаявшись встретить в Париже свою судьбу, я собрала вещи и вернулась в тот город, на берег которого столько лет назад меня привез неизвестный корабль.

Я поселилась в своем огромном доме и совсем перестала выезжать в свет. Кажется, я больше не видела в этом смысла. Я относилась к своему богатству, как к насмешке судьбы, и, оставляя все решения на совести управляющего, совсем не занималась своими делами.

Теперь меня привлекали другие развлечения. Переодеваясь простой горожанкой, я стала посещать трактир около порта. Я знаю, это звучит странно, но мне доставляло удовольствие просто сидеть в нем и воображать себя обычной вдовой суконщика, которая зашла поразвлечься.

— А ты не боялась? Ведь в таких местах можно было встретить много всякого сброда? — спросил он смеясь.

— Нет. Поскольку, во-первых, меня всюду сопровождал мой незаметно присутствующий рядом телохранитель, а во-вторых, я платила трактирщику, и он говорил всем, что я его младшая сестра, оплакивающая кончину мужа.

— Да, странные у тебя там были развлечения.

— Просто меня звала туда судьба, потому что однажды именно в этом трактире я встретила тебя.

— И кем я был?

— Матросом. Я вижу, как спускаясь с лестницы, ты первый раз увидел мое лицо. Твой взгляд стал другим, казалось, ты сразу понял, что встретил любовь.

— А что ты подумала в тот момент обо мне?

— Я подумала, очень жаль, что я не вольна распоряжаться собой, потому что за всю мою жизнь, прошедшую с момента написания рокового завещания ты был первый человек, с которым мне действительно хотелось бы связать судьбу.

— С простым моряком? Это при твоем-то воспитании?

— Да, а что здесь удивительного? — сказала я. — Если тебе во многих жизнях можно было влюбляться с первого взгляда, то почему мне нельзя?

— А что было потом?

Мне как-то плохо видно, но я знаю, что мы разговорились. Не могу сказать, в один ли это произошло день, или мы несколько раз виделись, прежде чем познакомиться ближе. Не знаю. Но вижу, как мы разговариваем, и ты, снимая с руки старинный перстень, протягиваешь его мне и говоришь:

— Знаешь, это единственная ценная вещь, которая у меня есть. К сожалению, больше мне нечего тебе дать, и только поэтому я не прошу тебя стать моей женой. Но я хочу, чтобы ты узнала и поняла, как сильно я тебя полюбил.

Я беру твой перстень и думаю о том, что, пожалуй, это самый дорогой подарок, который я получила в своей жизни. И неожиданно меня посещает безумная идея.

— Ты хочешь на мне жениться? — спрашиваю я.

— Конечно, — отвечаешь ты удивленно.

— Тогда пойдем, — говорю я и веду тебя к себе домой.

И сидя в кресле своей шикарной гостиной, я начинаю рассказывать тебе историю моей жизни, говорю о завещании и о моих поисках. Ты молча слушаешь и смотришь на меня, а я продолжаю: