Сумма стратегии
Шрифт:
Вертикальная связность
Технология исследования динамических сюжетов подразумевает важную структурную характеристику, являющуюся аналогом связности – позиционной характеристики в «войне Ареса» и ситуационной связности – прогностической характеристики в «войне Афины».
Обычная связность характеризует быстроту маневра «единицами планирования» в пространстве. Ситуационная связность характеризует степень связи между позициями, относящимися к прошлому, настоящему и будущему, иначе говоря – соотношение будущего и прошлого в настоящем.
Вертикальная связность, во-первых, характеризует сценарно-сценарное взаимодействие, то есть меру спутанности между сюжетами.
Деньги пока ниоткуда не взялись. Работу в этом царстве сюжетов нового мира найти было трудно. Мила куда-то пошла просиживать штаны и поддерживать квартплату. Ночи удлинились и стали холоднее.
Я пошел преподавать студентам, физика шла хорошо, а квантование сценариев – плохо. Они не понимали меня напрочь, их цели были далеки от моих фантазий. Они выросли в этом городе и не хотели превращать его в сортировочную по перепаковке смыслов. Они вообще не верили в такую игру. Я стал носить молодежную одежду и поехал с ними в поход на Ладогу. Она наделала нам много проблем, и мы трое суток жались в шхеры, потому что в ветреном мае на этом озере нечего делать. Прошел год моей жизни в Питере, я повторил маневр своего сына, много и полезно перемещался по полю, но сны мне перестали сниться, хоть кричи. Я стал бегать по гранитным набережным, хотя это вредно для стоп. Стало легче, привык к радиационному фону и большой реке, которую питает злобная Ладога. Я хотел закрыть этот город в ЗАТО, остановить в нем время и сделать в нем все правильно. Он мне подходил, а я ему, похоже, нет. Жена пугалась моих идей. Она часто ездила на выходные в Москву, к сыну. Невестка была на сносях, а я еще не был готов выстроить для внука сценарий новой обетованной земли или хотя бы арктический предел испытаний или превратить жгучую воду Ладоги в живую и перестроить город в новый ценоз, где можно пить воду из реки, ловить лосося с моста и выбросить все, в чем нет смысла, и делать то, что смысл, очевидно, имеет. За год я собрал народ, студентов, приручил журналистов и городские площадки. Но во снах мне отказали. Я был не прав. Я забыл про юбилей Первой Мировой войны, не написал книгу, прослыл безумцем, меня звали обратно в Москву: мол, погулял и хватит. Я не достроил свой вертикальный замкнутый цикл для города, и Афина склонилась надо мной, заслоняя небо.
Взаимодействие сценариев
В классическом сценировании сценарии не могут взаимодействовать между собой, выбор необратим, и, если он сделан, все остальные сценарии перестают существовать. В континуальном сценировании сценарии взаимодействуют, и простейший способ учесть это рассмотреть альтернативные сценарии как риски базового.
«Война Аполлона» рассматривает взаимодействие сценариев в более сложной логике. Реальности различаются теми сценариями, которые в них реализуются. Сценарии состоят из отдельных скриптов, причем скрипты повторяются в разных сценариях и совпадают в точке выбора. Повторяющиеся скрипты можно понимать как один и тот же «квант», присутствующий и в текущей, и в альтернативной Реальностях. Уже этим Реальности оказываются спутанными.
Спутанность тем выше, чем большее число скриптов связывают сценарии. В результате совокупность нереализованных сценариев образуют Тень (в смысле Юнга) базового, что проявляется, в частности, в пространстве архетипов. Влияние альтернативных миров на Текущую Реальность можно описать динамически тогда это аналог гравитации: Базовый сценарий «притягивается» к наиболее вероятному сценарию (см. ниже вставку «Сценарная гравитация».)
Во-вторых, она фиксирует степень синхронизации слоев сложного времени:[129] метрологического, термодинамического, онтологического.
В-третьих, она оценивает уровень связности трех слоев сложного пространства: нижнего (подземного, бессознательного), среднего (земного, сознательного), верхнего (небесного, сверхсознательного) в сюжете.
Как ни странно, первоначально избежать провалов сразу мне помогало то, что я москвич. Питерцы качали головой, говорили: «А-А-А!» и как-то слушали и делали со мной дальше. Здесь было въевшееся противоречие ленинградцы-москвичи, оно было знакомо и примиряло, как ни удивительно. Это не давало мне шансов стать местным, но меня принимали как неизбежное зло развития. Этот город развивался тихо, исподволь, в лопухах через эпохи. Их местный фантаст Андрей Столяров блистательно воспел этот дикий путь преобразования и осознания городом себя в своих лирических повестях о Питере. Я пошел и познакомился с ним, он оказался приличным ученым с метамоделями и положением в обществе. В Питере два общества, они знают, что имеют пересечения, но отрицают это. Культурно-научный бомонд и богатые, статусные люди, точнее их безмозглые дети. Культурно-научное не имело энергии, а богатое – мозгов. При этом город выползал из прошлого на пузе подвалов и заброшенных храмов окраин. Еще посредине Невского торчал «Колизей», в который вселилась евангельская церковь и ставила там, на большой сцене, мистерии о Боге. Там еще было много чего, но они пока не кричали об этом на весь город. Площадка – модное слово. Коворкинг – еще одно. Питер отличался от Москвы кардинально одним: здесь было с кем поговорить. Везде. В кабаке. У фонтана. На лестнице. Поссорившись у помойки за парковку. В сети появлялись загадочные промышленные компашки, которые вдруг делали едва ли не лингвистический анализ темы, которой владели и которую в услугах продавали населению. В этом Питере точно гнездилось мировое зло. Москва стремилась поглотить все это. И вылечить потом фармакологически. Ей не хватало ресурса, она была Империей. Я настраивал скрипку Аполлона.
Во-первых, свою экспансию я синхронизировал в сети, в миру и в собственном безумном мероприятии. Как-то само собой получилось, что на месте кабака на Пестеля какие-то креативные ребята завели моду каждый день играть безумное чаепитие по «Алисе в стране чудес». Они звали физика, старого и противного, наливали ему кофе или вина и заставляли читать лекцию про то, что знает. Потом играли это в безумном чаепитии. Так рождался квантовый мир. Снизу. В кафе. Под пиво. И иногда эти безумцы срывали аплодисменты невинных участников действа. Не то чтобы я за этим стоял, у меня было много других дел. А квантовые наблюдатели мне просто были нужны. Я еще в Москве выяснил – не надо бояться, что проект скатится в шоу или распил. Со своей первой и самой затратной фазы ты получишь людей, которые пойдут с тобой в другой проект. Мой новый цикл был не 15-30-летний, а где-то трехмесячный, я ставил на проектик, он становился чем-то продуктовым, а я уходил на другой. С командой. Жена грозила мне разводом. Я зарабатывал и тратил в обход дома
Сложное пространство
Если сложное время вполне имманентно европейскому мышлению, то сложное пространство рассматривается нами исключительно как архаическое. Действительно, сложное пространство описано только в шаманских практиках (например, у Мирчи Элиаде) и, в очень незначительной степени, у пионеров «революции сознания» 1960-х годов – Т. Лири и Дж. Лилли. Язык описания слоистого пространства остается мистическим.
Сложное пространство опирается на образ Оси мира (Мировой лестницы, Мирового дерева и пр.), сшивающего миры, которые можно рассматривать или как вполне реальные, или как психические миры сознательного, бессознательного и сверхсознательного. Путешествие между мирами является возможной, но технически очень сложной задачей. Боги, некоторые духи и отдельные люди в состоянии совершать такие переходы. Для шаманов это представляет собой повседневную практику.
Для человека базовым является средний мир (Мидгард, земной, или живой мир). Пространство этого мира является пустым и эвклидовым – это логический вакуум. Нижний мир заполнен энергией; его описание в скандинавских источниках (Нифльхейм) и отчасти индийских текстах (Тамас) заставляет отождествить его с физическим вакуумом, миром мертвой жизни. Верхний мир заполнен структурностью, информацией, связностью и может быть назван мистическим вакуумом. Он довольно близок к представлениям современной квантовой гравитации о пространственно-временной «пене».
Эти три мира находятся в постоянном, но скрытом от нас взаимодействии, и любой сложный объект среднего мира представлен в верхнем и нижнем мирах. Взаимовлияние миров может открыть шаман во время экстатического путешествия.
Вертикальная спутанность проявляется как значимое, но очень плохо рефлектируемое влияние верхнего и нижнего миров на земной мир. Например, как взаимодействие человека и его рода (эффект Хеллингера).
В-четвертых, вертикальная связность измеряет уровень сложности системы деятельностей на некоторой территории при площади этой территории, устремленной к нулю
Вертикальная связность Питера была странной. Словно городу исподволь подменили «крышу» и его теперь корячит. Когда-то с нами, русскими, злую шутку сыграла возможность отдыхать в европейских городах. И мы стали мерить количество и качество жизни ими. А Питер не дорос, был построен молодым царем, и лет ему от роду не 1000, а 300. Наш нижний мир еще помнил себя как труд на холоде и жаре, амбиции царя и соратников, проклятья, посылаемые им вслед, в общем вечный Некрасов… Пока мы были столицей, новой и смелой, все шло как-то ничего себе, потом мы заявили три революции и тоже проявились в мире по полной, а теперь ожесточенно сопротивлялись судьбе стать спальным районом Москвы. У нас было прошлое и будущее, а вот с настоящим были проблемы. У нас был подземный мир из костей строителей и небесный город – дерзновение северной цивилизации, но не было точки на земле, откуда можно было провести ось снизу вверх. Мы застряли вне времени и пространства, не сделали свой следующий шаг и были готовы и дальше портить жизнь Москве. Кстати, я мог вполне публиковать свои варварские заметки о Питере, потому что мой псевдоним был Москвич и журнальчики признавали это стильным.