Сумма Теологии. Том VIII

Ответ на возражение 1. Добродетель совершенствуется разумом, а порок совершенствуется склонностью чувственного желания. Но разум и чувственное желание, как правило, не принадлежат к одному и тому же роду, и потому главный порок не обязательно должен быть противоположен главной добродетели. Поэтому хотя щедрость, не относясь к главному благу разума, не является главной добродетелью, тем не менее, жадность является главным пороком, поскольку она относится к деньгам, которые занимают главное место среди чувственных благ по указанной выше причине.

С другой стороны, расточительность не определена к той цели, которая особо желанна, и связана в первую очередь с недостатком ума. Поэтому Философ говорит, что «расточительный считается не столько дурным по нраву, сколько глупым»⁸²⁹.

Ответ на возражение 2. Действительно, деньги определены как к своей цели к чему-то еще, но в той мере, в какой они полезны в смысле приобретения любой чувственной вещи, они виртуально содержат в себе их все. По этой причине, как уже было сказано, они обладают некоторым подобием счастья.

Ответ на возражение 3. Как было показано нами выше (36, 4; 84, 4), ничто не препятствует тому, чтобы главный порок подчас возникал из других пороков, при том, однако, условии, что сам он часто является источником других.

Раздел 8. ЯВЛЯЮТСЯ ЛИ ДОЧЕРЬМИ ЖАДНОСТИ ПРЕДАТЕЛЬСТВО, МОШЕННИЧЕСТВО, НЕПРАВДА, ВЕРОЛОМСТВО, БЕСПОКОЙНОСТЬ, НАСИЛИЕ И БЕСЧУВСТВЕННОСТЬ?

С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что те [пороки], которые принято считать дочерьми жадности, а именно «предательство, мошенничество, неправда, вероломство, беспокойность, насилие и бесчувственность», не являются таковыми. В самом деле, как уже было сказано (3), жадность противоположна щедрости. Но предательство, мошенничество и неправда противны рассудительности, вероломство — религии, беспокойность — надежде или любви, которая находит успокоение в любимом объекте, насилие — правосудности, а бесчувственность — состраданию. Следовательно, эти пороки никак не связаны с жадностью.

Возражение 2. Далее, предательство, мошенничество и неправда, похоже, относятся к одному и тому же, а именно к обману ближнего. Следовательно, их нельзя считать различными дочерьми жадности.

Возражение 3. Далее, Исидор насчитывает девять дочерей жадности, каковые суть «ложь, мошенничество, воровство, вероломство, алчность к недостойной наживе, лжесвидетельство, насилие, бесчеловечность, ненасытность». Следовательно, приведенный ранее список дочерей недостаточен.

Возражение 4. Далее, Философ приводит много видов относящихся к жадности (которую он называет скупостью) пороков, поскольку упоминает о «бережливых, скаредах и скрягах, проявляющих излишнее усердие в том, чтобы ничего не давать», а ещё о «содержателях публичных домов, ростовщиках, игроках, расхитителях могил и мародерах»⁸³⁰. Следовательно, похоже на то, что вышеприведенное перечисление недостаточно.

Возражение 5. Кроме того, тираны используют немало насилия в отношении своих подданных. Но Философ говорит, что «тиранов, разоряющих государства, и грабителей, опустошающих святилища, мы не называем скупыми»⁸³¹, то есть жадными. Следовательно, насилие не должно считаться дочерью жадности.

Этому противоречит следующее: Григорий приводит вышеуказанный перечень дочерей жадности⁸³².

Отвечаю: дочери жадности — это те пороки, которые из нее возникают, причем в первую очередь в смысле желания цели. Итак, жадность является избыточной любовью к обладанию богатством, и эта избыточность бывает двоякой. В первую очередь — это избыточность в сбережении, и в этом отношении жадность обусловливает «бесчувственность», поскольку, так сказать, милосердие не пробуждает человеческие чувства к тому, чтобы использовать свое богатство для помощи нуждающимся. Во-вторых, жадности свойственна избыточность в обретении, и в этом отношении жадность можно рассматривать двояко. Во-первых, с точки зрения помышления, в каковом смысле она обусловливает «беспокойность», чиня препятствия человеку посредством чрезмерной тревоги и озабоченности — ведь «кто любит серебро — тот не насытится серебром» (Еккл. 5:9). Во-вторых, её может рассматривать с точки зрения исполнения, в каковом смысле жадный в своем стремлении обрести чужие блага иногда применяет силу, и тогда мы имеем «насилие», а иногда — обман. В последнем случае он может использовать слова, и когда это просто слова, налицо «неправда», а когда он подтверждает свои слова клятвой, налицо «вероломство». Он также может использовать [для обмана] дела, и если обман связан с вещами, то налицо «мошенничество», а если с людьми, то — «предательство», которое имело место в случае Иуды, из жадности предавшего Христа.

Ответ на возражение 1. Нет никакой необходимости в том, чтобы дочери главного греха относились к одному и тому же виду порока. В самом деле, грех одного вида допускает, чтобы к его цели были определены грехи и других видов, и потому одно дело, когда у греха есть дочери, и совсем другое, когда у него есть виды.

Ответ на возражение 2. О том, чем отличаются эти три, уже было сказано.

Ответ на возражение 3. Эти девять сводятся к вышеупомянутым семи. В самом деле, ложь и лжесвидетельство являются неправдой, поскольку лжесвидетельство — это особый вид лжи, равно как воровство — это особый вид мошенничества, и потому он сводим к мошенничеству. Алчность к недостойной наживе принадлежит беспокойности, ненасытность — насилию, а бесчеловечность суть то же самое, что и бесчувственность.

Ответ на возражение 4. Упомянутые Аристотелем пороки являются, пожалуй, видами, а не дочерьми скупости, или жадности. Ведь о человеке можно говорить как о скупом, или жадном, вследствие недостаточности в отдании. Если он дает, но мало, то его считают «бережливым», а если не дает ничего, то — «скаредой». Если он дает, но с большой неохотой, то о нем говорят как о «скряге», то есть [по-гречески буквально] торговцем тмином, поскольку он, так сказать, много суетится в связи с малоценным. Иногда же о человеке говорят как о скупом, или жадном, вследствие избыточности в получении, которая бывает двоякой. Во-первых, та, когда ради получения денег прибегают к недостойным средствам, либо занимаясь сопряженным со скупостью постыдным и рабским ремеслом, либо совершая ещё более греховные дела, вроде содержания публичных домов и тому подобного, либо извлекая наживу тогда, когда нужно дать просто так, как это имеет место в случае ростовщичества, либо платя слишком мало за большую работу. Во-вторых, та, когда ради получения денег прибегают к неправедным средствам, либо совершая насилие над живущими, как это делают мародеры, либо расхищая могилы умерших, либо используя в качестве добычи друзей, как это делают игроки.

Ответ на возражение 5. Скупость, как и щедрость, имеет дело с умеренными суммами денег. Поэтому тиранов, которые насильственно отнимают многое, называют не скупыми, а неправосудными.

Вопрос 119. О РАСТОЧИТЕЛЬНОСТИ

Теперь нам надлежит рассмотреть расточительность, под каковым заглавием наличествует три пункта: 1) противоположна ли расточительность жадности; 2) является ли расточительность грехом; 3) является ли она более тяжким грехом, чем жадность.

Раздел 1. ПРОТИВОПОЛОЖНА ЛИ РАСТОЧИТЕЛЬНОСТЬ ЖАДНОСТИ?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что расточительность не противоположна жадности. В самом деле, противоположности не могут одновременно находиться в одном и том же субъекте. Но некоторые бывают в одно и то же время расточительны и жадны. Следовательно, расточительность не противоположна жадности.

Возражение 2. Далее, противоположности связаны с одними и теми же вещами. Поэтому жадность, будучи противоположностью щедрости, связана с некоторыми страстями, посредством которых человек интересуется деньгами, тогда как расточительность, похоже, не связана с какими-либо душевными страстями, поскольку она не интересуется деньгами или чем-то подобным. Следовательно, расточительность не противоположна жадности.