Сумрак веков

– Сколько времени?

Охотник повернулся ко мне.

– Половина седьмого утра.

– Это было обязательно? – я показала пальцем на радио, которое надрывалось голосом Джастина.

– У меня было несколько идей как разбудить тебя. – Лиам шагнул в сторону радио и убавил звук. – Поверь мне, эта оказалась самой гуманной.

Он продолжал стирать пот и ухмыляться, глядя на меня. Я вздохнула. Раннее пробуждение не являлось моей любимой привычкой. Откинув одеяло, я встала с кровати и, поежившись от низкой температуры в комнате, направилась в ванную. Открутив кран с горячей водой на полную мощность, я стала наблюдать, как пар медленно заполняет душевую кабину. Через несколько минут в ванной комнате стало на пару градусов теплее. Когда температура поднялась до приемлемой, я не спеша приняла душ и почистила зубы.

Лицо, отражающееся в зеркале, без парика и линз, казалось уже непривычным, хотя я видела его в зеркале каждое утро на протяжении более трех сотен лет. Быстро я привыкла к новой жизни в Салеме. Я провела рукой по гладкой щеке. На ощупь она была такой же мягкой как выглядела. Словно мне было все еще двадцать три. И я не хотела терять это. Свою молодость, свою магию, свою жизнь. За эти сотни лет я успела привыкнуть к постоянным переездам и моему верному спутнику – одиночеству. Жить на одном месте, обзавестись семьей, отказаться от магии и умереть через несколько десятков лет было не тем, чего я хотела. Натянув одежду на все еще влажную после душа кожу, я услышала, как охотник с кем-то говорит. Прислушавшись, поняла, что второго голоса нет, а значит это телефонный звонок. Снова повернувшись к зеркалу, я собрала волосы в высокий хвост, а затем вышла из ванной. К тому моменту Бибер уже не пел по радио, а Лиам сидел на кровати и с серьезным выражением лица смотрел новостной канал. Услышав звук закрывающейся двери, он резко обернулся и внимательно посмотрел на меня. Я подняла руки.

– Спокойно, мистер. Это всего лишь я.

Проигнорировав мой сарказм, охотник молча выключил телевизор и бросил пульт на кровать. Для человека, который встал существенно раньше шести утра, он выглядел вполне отдохнувшим и раздражающе бодрым. Небрежно закинув полотенце на плечо, Лиам протиснулся мимо меня в ванную, но на пороге обернулся.

– Я схожу в душ, мы позавтракаем и сразу отправимся дальше. Так что собери вещи.

Как и всегда, ответ на свой инструктаж ему не потребовался. Упрекнув Мать за ситуацию, в который я оказалась, я шагнула к кровати Лиама, взяла пульт и снова включила новости. На экране телевизора мелькали фотографии пропавших девушек. Все они были молоды, красивы и невинны. Всем им еще не было восемнадцать лет, и все они были, скорее всего, мертвы. Где-то среди этих лиц была фотография Бетти, которую так отчаянно хотел спасти ее брат. Я не разделяла его уверенность в том, что Бетти еще жива. Любой ритуал требовал жертв, разница была лишь в их значимости. Такой мощный как тот, про который я думала, и подавно. Вряд ли ведьма будет держать девушек живыми до Самайна.

По телевизору диктор монотонно рассказывала про поиски пропавших, но, когда я уже собралась выключить новости, мой разум зацепился за знакомое слово:

– … ведьм. Правительство рассматривает ужесточение мер, направленных на борьбу с ведьмами, которые предпочли прятаться, а не жить открыто среди людей. Как вы все знаете, на данный момент, ведьмы лишаются магии и после отправляются отбывать наказание в тюрьму. Сенатор Кристи от штата Нью-Йорк не согласен с этими методами. Он требует от правительства вернуть сожжение на костре – казнь для тех, кто скрывается и продолжает тайно пользоваться магией. Но так же, те ведьмы, что предпочтут сдаться Управлению добровольно и откажутся от магии, будут освобождены от наказания и смогут остаться жить среди людей.

Ведущая новостей продолжала что-то говорить, но я уже не слушала ее. «Жить среди людей»… Им казалось, это был роскошный подарок. Прожить эту короткую, бессмысленную человеческую жизнь, наполненную лишь жаждой потреблять. Жить без магии, без способностей, в своем ограниченном мирке. Рожать детей от нелюбимых мужчин, смотреть, как они вырастают в эгоистичных взрослых. Нет уж, в таком случае лучше на костер. Я развернулась, чтобы взять пульт с кровати и выключить новости, но наткнулась взглядом на Лиама. На его волосах блестели капельки воды, влажные пряди волос падали на глаза. Он смотрел мимо меня, туда, где на экране ведущая продолжала убеждать всех вокруг, что предложение сенатора Кристи великодушно, ведь ведьмам даруют свободу.

– Ты слышал это? – я прямо посмотрела в глаза Лиама.

– Я планировал обсудить это с тобой за завтраком. – Он провел рукой по волосам, смахивая мокрые пряди с лица. – В том числе из-за этого нам нужно поймать взбесившуюся ведьму, как можно скорее.

– Это как-то поможет убедить сенатора не сжигать ведьм?

– Кристи идиот, почти никто не воспринимает его всерьез. Но есть люди, которые разделяют его убеждения в том, что ведьм надо истреблять и даже без магии, живущие среди нас, они угроза.

Я задумчиво разглядывала лицо Лиама.

– Ты один из них?

Охотник приподнял одну бровь и склонил голову набок.

– Я считаю, что магию нужно ограничить, возможно, даже истребить. Заметь, я сказал, магию. Она опасна, а ведьмы по своей природе злые, коварные и жестокие. И считают, что обладание магией дает им право вершить правосудие, дает им власть. И ты не можешь не согласиться со мной в этом. Но это не означает, что я хочу видеть всех ведьм полыхающими на костре.

Развернувшись, он взял пульт и выключил телевизор. Я заметила складку между его бровей, и поняла, что, как бы там ни было, охотник явно был озабочен происходящим.

– На законодательном уровне Кристи сейчас не угроза, правительство не готово принять такой закон. Ты можешь удивиться, узнав, как много людей считают, что ведьм притесняют зря. Но его слова – это спичка брошенная в сухую траву. Многие ведьмоловы воспримут это, как призыв к действию. – Его взгляд словно пытался прожечь во мне дыру. – Я думаю, ты понимаешь, что если они и убьют на парочку ведьм больше, никто не станет их за это осуждать. Всегда можно сказать, что это была самооборона.

В словах Лиама была правда. Слишком многие боялись магии до такой степени, что хотели истребить наш род. Многие, но не все.

– Но как во всем этом поможет поимка одной ведьмы?

– Потому что, когда мы ее поймаем, все закончится. Перестанут пропадать девушки, паника и волна недовольства утихнут, а Кристи перестанет сотрясать воздух, и все снова станет как прежде.

– Ведьмы все так же будут прятаться и жить в страхе.

– Зато они, по крайней мере, будут жить. Пока не попадутся.

Лиам резко развернулся, давая понять, что наш разговор закончен, и начал собирать вещи в сумку. Он ни на секунду не давал мне забыть, что был охотником на ведьм. Даже если не разделял воинственный настрой сенатора, все равно он боялся и не любил нас. Обернувшись к выключенному телевизору, я попыталась унять тревогу, а затем последовала его примеру.

Собрав вещи и закинув сумки в машину, мы направились завтракать. На улице было довольно свежо, и я порадовалась, что надела шерстяной свитер. Холод я не любила едва ли не так же сильно, как и ранние подъемы. Самайн, один из любимых и важных праздников нашего рода, для меня всегда был омрачен стремительным наступлением холодов. Спустив рукава пониже, я ускорилась, чтобы быстрее попасть в тепло.

Завтрак, традиционно состоявший из яиц, тонны жареного бекона, тостов с джемом и кофе, нам подавала немолодая уставшая женщина. Она налила кофе в мою кружку, бросив на меня подозрительный взгляд. Я прищурилась. Интересно, она поняла, что Лиам охотник, и поэтому подозревает, что я ведьма, или я ей просто не нравлюсь?

– Простите, – улыбнулась я. – У вас кетчуп кончился, – я кивнула на стоявшие на столе бутылки с соусами и снова перевела на нее взгляд.

Женщина заметно напряглась, а потом бросила затравленный взгляд на охотника, который с равнодушным видом что-то изучал в своем телефоне.

– Что, простите? – нехотя повернулась она ко мне.

Голос выдавал охватившее ее волнение. Она совершенно точно боялась меня.

– Кетчуп, – подняла я бутылку и потрясла ей в воздухе. – Можете принести?