Сундучок, в котором что-то стучит (илл. В.Савина)
Шрифт:
Они успокоились и принялись потрошить третий номер из багажа короля мясной индустрии.
Там оказались странные вещи: чучело фламинго, макет города Порт-Алегру, три пары протертых от старости боксерских перчаток, картонная коробка с пакетами вермишелевого супа, дурная копия знаменитой на весь мир картины «Над вечным покоем», горностаевая мантия двадцать седьмого по счету герцога Рухтенштейн, чучело опоссума, несколько рулонов пипифакса с видами Юго-Западных Альп, шина грузового автомобиля «даймонд», макет книги с надписью «Любите книгу — источник знаний», полный комплект рыцарских доспехов, три конских хвоста, круглая и закрытая со всех сторон емкость, внутри которой плавали целлулоидный
— Это что такое, папаша? — ласково прошептал Эль-Гриди в ухо Сиракузерсу. — Ты над нами подшучивать решил? Учти, на этом острове нет ничего, но на нем есть очень хороший музеи. Музей орудий пытки, папаша!
Мультимиллионера вытащили из шезлонга и стали подтягивать и привязывать к пальме. Это ему неожиданно понравилось, он хихикал, смущенно крутил шеей, жмурился от удовольствия. Потом он вдруг увидел разбросанные вокруг вещи из своего третьего номера и разрыдался.
— Реликты! — восклицал он сквозь слезы. — Реликты памяти! Память — странная вещь, господа! Например, эта шина для вас ничего не значит, а для меня это целая веха — память о первом представлении оперы «Флория Тоска» в театре маэстро Кальяо, где я сидел в генеральской ложе вместе с Лючией фон Адью, которая тогда являлась…
— Где сундучок, в котором что-то стучит? — взревело сразу несколько глоток, и несколько новеньких, похожих на зубоврачебные инструменты, орудий пытки приблизилось к телу мясного короля.
— Везде! — восторженно, сквозь слезы вдруг ожившей памяти сказал Сиракузерс. — Везде что-то стучит, господа, везде стучит память, о-о-о, помню, помню… опять Чикаго… Уберите, уберите, господа, щекотка щекотке рознь, есть же пределы! Память, господа… золотые двадцатые годы… старый дружище Аль-Капонэ… дубль-хуч… пуленепробиваемые автомобили… чарльстон…
Гангстеры поняли, что от него толку не добьешься, и ринулись на кофры, взялись потрошить их ножами, ножницами, бритвами, когтями, зубами… Все более и более удивительные вещи вываливались на бетон…
Между тем из кофра номер 7 сквозь замочную скважину за всем происходящим следили два серых внимательных глаза. Что ж, вас, видно, не проведешь, дорогой читатель: вы, наверное, давно уже догадались, что из номера 7 за всем происходящим внимательно следил наш главный герой, неустрашимый Гена Стратофонтов. Он давно бы уже предстал перед бандитами, ибо в его голове давно уже созрел блестящий план, но присутствие господина Латтифудо подрезало этот план на корню. А вдруг чудовище разложилось еще не до такой степени, чтобы не вспомнить мальчика, которого в недалеком прошлом на острове Карбункул он приказывал расстрелять? Вдруг он вспомнит?
Гена видел, как улетел «ЯК-40», видел он также привязанных к пальмам членов экипажа и понимал, что самолет подняли в воздух два его любимых ветерана авиации — бабушка и Юрий Игнатьевич. Сейчас ему предстояло решение:
а) можно незаметно выскользнуть из кофра номер 7, спрятаться среди «реликтов памяти», а потом улизнуть в джунгли и оттуда уже предпринять партизанские действия;
б) с жутким воем и клекотом выскочить из номера 7, схватить автомат, освободить пилотов зурбаганского аэро и атаковать преступников;
в) …(вариант «в» был невозможен в присутствии Латтифудо).
Внезапно Гена понял, что объекта столь страстных поисков, то есть сундучка, в котором что-то стучит, вообще нет среди багажа Адольфуса Селестины Сиракузерса. Бандиты выпотрошили уже все кофры, за исключением того, в котором
прятался сам Гена. а здесь — мальчик готов был поклясться — ничего не стучало, кроме его собственного сердца. В седьмом кофре буйвола мясной индустрии таились, вероятно, реликты самой глубокой памяти богача, ибо все вокруг было мягкое, трухлявое и не очень приятно пахнущее. Открытие это, надо сказать, обескуражило и Геннадия: ведь именно ради «сундучка», ради этого исторического достояния эмпирейского народа мальчик и затаился в багаже миллионера.Итак, вариант «а»… Нет, уже поздно — бандиты с ножами, молотками и пилами приближались к последнему кофру. Итак, значит, единственное, что осталось — это вариант «б»… с жутким воем и клекотом…
Вдруг из пальмовой рощицы, отделяющей заброшенный аэродром от бухты, раздался низкий звук, похожий на сирену катера береговой охраны. Бандиты встрепенулись, Латтифудо, дико ругаясь, бросился разыскивать свои шорты и рубашку. Он страшно волновался, а верный Эль-Гриди прыскал в его волнующийся рот освежающей жидкостью «Одороно».
— Буба, остаешься за главного! — крикнул Латтифудо «принцессе» авантюристов. Он суетливо застегивал пуговицы своего костюма и всякий раз вздрагивал, когда из-за пальмовой рощи доносились новые гудки. — Сюрприз, — бормотал он, — вот так сюрприз, прибыли раньше времени… ой, беда… шкуру снимут… Шкуру сниму! — рявкнул он вдруг на Бубу. — Ищите сундучок! Шкуру снимите с Сиракузерса! Ищите!
Он вытащил из кустов мопед с маленькими колесами, прыгнул в седло, заработал ногами и замелькал среди пальм с живостью, которой мог бы позавидовать сам Микки Маус.
— Вот сволочь, — сказала ему вслед Буба Флауэр и грязно выругалась. — Хочет на нас все переложить. Подхалим, шакал, алкоголик, попадешься мне как-нибудь в руки, вгоню тебя в пот!
Гена и опомниться не успел, как разъяренная авантюристка разрядила в кофр номер 7 свой автомат! Добрых полсотни пуль прошили кожаный контейнер в двух-трех сантиметрах над головой нашего героя. Мальчик усмехнулся. Вступал в действие вариант «в».
Подобно герою классической сказки, Геннадий Стратофонтов поднял головой крышку своего убежища и выпрямился во весь рост. Изумление бандитов было настолько велико, что Гена даже пожалел, что не применил сразу вариант «б»: почти все мерзавцы забыли от изумления о своем оружии. Гена же спокойно выпрыгнул из кофра, подошел к Бубе Флауэр, щелкнул каблуками и склонил голову с четкой галантностью примерного колледж-боя:
— Добрый вечер, мисс!
— Кто вы? — пробормотала эта супердива в таком смятении, что если бы Гена ответил «я сундучок, в котором что-то стучит», она, наверное, поверила бы — таким загадочным, фантастическим показалось ей появление среди старой рухляди здорового, стройного мальчика с веселыми и спокойными глазами.
— Очень красивый костюм, мисс, — сказал мальчик. — Отдаю должное вашему вкусу.
Каково самообладание! На безукоризненном английском языке Геннадий Стратофонтов сделал комплимент костюму Бубы Флауэр, а ведь любому нервному человеку этот костюм показался бы почти полным отсутствием костюма.
— Вы находите? — кокетливо спросила Буба. Комплимент всегда бодрит женщину. Взбодрилась и авантюристка и, взбодрившись, достала из своего антикостюма маленький пружинный нож, из которого после еле слышного щелчка выскочило узенькое лезвие. После этого она совсем уже взбодрилась.
— Кто вы такой, хорошенький мальчик-сундучок? — ласково спросила она.
Узенькое жало спринг-найфа описало малую окружность вокруг носа нашего пионера. Бандиты, также взбодрившись, окружили Геннадия.
— А вы спросите у сеньора Сиракузерса, — спокойно и весело ответил мальчик.