Сундучок волшебных историй. Терапевтические сказки

– А кто такой этот Охотник? И почему его так бояться нужно? – удивилась белая Голубка. – Может, не так он страшен, как слух, который о нем по лесу распускают?

– Ты молода еще слишком, – ответила ей сорока-белобока. – Поживи с мое и узнаешь, – если идет слух, значит, поостеречься нужно.

– А если все это неправда? Если эти сплетни злые языки распустили? – не соглашалась чудесная Голубка.

– Может, и не правда, но рисковать слишком опасно, – прострекотала старая птица. – Лучше спрятаться от беды, только потом ясно станет: слухи это или чистая правда. Я лично судьбу испытывать не собираюсь, чего и тебе не советую.

Произнеся эти слова, сорока-белобока взмахнула крыльями и улетела прочь. Огляделась по сторонам милая Голубка и видит, что в лесу тишина стоит: ни зверь не зарычит, ни птичка не пропоет, словно вымерли все. Лишь деревья, пряные травы да цветы разноцветные остались на месте. Стало Голубке любопытно, отчего так все испугались и что это за Охотник такой, что слух о жестокости его впереди него по лесу идет. Решила она сама все узнать, а не прятаться и гадать. Села голубка на нижнюю ветку замшелого дуба и смотрит по сторонам.

Вдруг слышит птичка шаги по лесу раздаются, твердые шаги, уверенные. Вот показался мужчина-чужестранец в охотничьей одежде, высокий, на вид мужественный. В руках держит Охотник лук со стрелой острой, а на поясе нож с резной ручкой привязан.

– Куда же звери лесные пропали или вымерли все сразу? – громко спросил он у леса, смотря удивленно по сторонам.

Голос его показался молодой Голубке приятным на слух. Подумала тогда маленькая птичка, что не может человек быть на вид добрым и порядочным, а иметь черное и злое сердце, и не упорхнула она с места своего, а совершенно без страха осталась и дальше с любопытством рассматривать чужестранца.

Обведя внимательным взглядом все вокруг, заметил наконец Охотник молодую Голубку, мирно сидящую на старом дубе.

– Вот это удача! – обрадовался мужчина и подошел к дереву. – Столько месяцев хожу по разным местам, густым лесам, но путного ничего не нахожу, а тут ты сама в руки прилетела. Кто же ты будешь такая, птичка-невеличка?

– Я, Голубка лесная, – ответила она Охотнику. – Живу здесь, песни свои пою, люблю жизнь и радуюсь солнышку.

– Здорово! – понравился ее ответ молодому мужчине. – А я охотник. Петь я не умею, да и особо не люблю, но твои песни я с удовольствием послушаю. Спой для меня, белая Голубка, я красотой твоей очарован.

Ничего не опасаясь, расправила птичка свои крылья и запела свою самую любимую песню. Заслушался ее молодой Охотник, полюбился ему голос этой белой Голубки.

– Ну, вот что, – прервал он ее чудесную песню и взял ее в свои ладони. – Я тебя с собой забираю. Будешь мне свои песни петь, когда грусть меня одолеет да уют создавать вокруг меня. Давно я искал себе подругу верную, да такую, чтоб поменьше мне забот доставляла и взамен ничего не требовала. А ты всего лишь птичка лесная: кормить тебя не нужно – сама себе зернышки найдешь, одевать не обязательно – у тебя и так все при себе. Отныне ты моя и никуда от меня не денешься. Живи со мной и радуйся жизни!

Взял в свои ладони Охотник молодую Голубку и дальше по лесу с ней пошел. Сначала все было хорошо: Голубка пела ему свои чудесные песни, а Охотник нес ее в своих руках и любовался ее белыми как снег перьями. Но прошло немного времени, и настал момент, когда стали раздражать его песни милой Голубки. Стало ему уже неинтересно с ней рядом быть, и посадил он ее на плечо себе.

– Мне холодно здесь, – пыталась пожаловаться Охотнику маленькая птичка. – Мне одиноко, и дождь меня все время поливает, возьми меня обратно в свои теплые ладони.

– Нет, мне надоело тебя греть все время, ишь какая привередливая! Вон другие птицы сидят себе в своих клетках и молчат, а тебе все не то. Куда посадил, там и место твое! – отрезал грубо злой Охотник. – Пой давай!

– Не могу я больше петь, – взмолилась белая Голубка. – Я потеряла голос свой от тоски и одиночества.

– Ах так! Значит, бесполезна теперь ты для меня стала! – с досадой бросил молодой мужчина и взял обратно в руки белую Голубку. – Тяготишь ты меня и раздражаешь, нести тебя я уже не хочу, а если оставлю, вдруг кто другой подберет и отогреет, а мне жалко будет. Что же сделать мне, чтоб себя ни в чем не винить и со спокойным сердцем уйти?

Вытащил он свой охотничий нож с резной ручкой и, посмотрев в последний раз на Голубку, отрезал ей два крыла.

– Убивать тебя я не стану, потому что я в Бога верю и милосердный я, понимаешь, – сказал эти слова Охотник и положил аккуратно маленькую птичку на землю. – Я тебе даю шанс на жизнь. Живи и радуйся жизни, но теперь ты вряд ли кому пригодишься.

Так же внезапно, как и появился когда-то, ушел твердой походкой злой Охотник обратно в изумрудный лес, а белая Голубка осталась лежать на сырой земле, истекая кровью и оплакивая свою молодость и наивность.

Возможно, и пролежала бы она так, пока не умерла, но сама сила жизни вступилась за нее. Подняла маленькая птичка свою голову, посмотрела на истерзанные крылья и проснулась в ней древняя женская сила. Не знала тогда она, что сила эта есть в каждой из всех живущих или живших когда-то на земле женщинах. Она хоть и гнется, но не ломается, не поддается и не угасает. И запела из последних сил маленькая Голубка свою добрую волшебную песню, и в первый раз за много лет она запела ее только для себя.

В тот же час перестала течь алая кровь и раны в миг зарубцевались, а на том месте, где падали алые капли, выросли белые подснежники. Посмотрела на себя смелая птичка и поняла, что летать теперь она вряд ли сможет: слишком глубоки были ее шрамы. Подошла она к лесному дереву и сказала:

– Что же делать мне теперь? Как же дальше мне жить?

– Что, сестра, вижу, не одинока я теперь, – услышала Голубка неожиданный ответ, и из густой травы показалась маленькая голова с ярким хохолком. – Беда что ли с тобой какая приключилась?

– Да вот, – показала свои истерзанные остатки крыльев белая Голубка. – Неужели такая на всю жизнь и останусь?

Новая знакомая аккуратно вышла из пахучей лесной травы и внимательно рассмотрела зарубцевавшиеся раны. Ее разноцветный хохолок так и сверкал на солнце.

– Понимаю я горе твое: сама такая же глупенькая раньше была, – с сочувствием произнесла Хохлатка и показала Голубке свое перебитое кем-то крыло. – Попался на моем пути такой же лесоруб неотесанный и перебил мне крыло одно. Летать с тех пор я, конечно, не могу, но вот бегать научилась, мама, не горюй! И тебя научу!