Сундук истории. Секреты денег и человеческих пороков
Шрифт:
Увы, очевидная схема не стыкуется. Безудержная эмиссия валюты оборачивается столь же безудержной инфляцией: взгляните хотя бы на Зимбабве, где разграбление экономики негритянскими боевиками вынудило власть, сформированную этими же боевиками, оплачивать продукцией печатного станка, обязательной к приёму, все свои расходы. Между тем курс доллара даже в худшие дни бушеномики падал куда медленнее, чем следовало бы из гипотезы о чисто эмиссионном источнике американского процветания. А в последние месяцы — вопреки многосотмиллиардному впрыску явно ничем не обеспеченных долларов — курс вообще изрядно вырос. Следовательно, изрыгаемые ФРС потоки лишь омывают мировую экономику, но затем неукоснительно вливаются обратно в закрома звёздно-полосатой родины.
Ещё Джон Мэйнард Джон-Невиллович Кейнс рекомендовал, леча депрессию эмиссией,
Дренажем служит тот самый финансовый рынок, чьи неполадки ознаменовали начало кризиса. Много лет подряд ценные бумаги, обращающиеся на прославленной нью-йоркской фондовой бирже, слыли наивыгоднейшим вложением денег. Да и сегодня по меньшей мере один вид американских ценностей — казначейские облигации — признан хотя и малодоходным, зато надёжнейшим хранилищем избыточных средств. [84] Хотя бы потому, что по мере собственного ослабления Соединённые Государства Америки старательно экспортируют по всему миру всяческие формы нестабильности — от цветных бунтов до требований раскрытия швейцарской банковской тайны, от воинских рейдов до слухов о финансировании террористов (сам такой слух — независимо от степени достоверности — мощнейший источник дестабилизации).
84
В августе 2011-го эти бумаги утратили высочайший статус: рейтинговое агентство Standard & Poor’s снизило оценку их надёжности на одну ступень — с ААА до АА+. Вряд ли они в обозримом будущем вернутся на прежний уровень. Лиха беда начало!
Любой деловой человек рассчитывает на прибыль. Чаще всего расчёт оправдывается — хозяйственный упадок во всех формах (от биржевых паник до Великой депрессии) занимает лишь малую долю экономической истории. Заметная часть прибыли вкладывается в расширение успешного дела или в поиск иных — по возможности не менее успешных — направлений развития.
Но чем пышнее расцветает экономика, тем заметнее в ней доля денег, не находящих сиюминутного применения. Кое-что резервируется для подстраховки, кое-кто из деловых людей просто не видит в данный момент подходящих путей дальнейшей экспансии.
Временный излишек надо вложить надёжно и по возможности выгодно. А порою и средства, уже используемые в деле, хочется перевести на более эффективные рельсы. Тут и набегают услужливые американские финансисты — кто с хитроумными схемами отчётности вроде печально знаменитой Enron, кто с банальными пирамидами вроде многослойных производных бумаг, кто просто с гордыми дипломами Magister of Business Administration, якобы гарантирующими наилучшее возможное применение чужих денег…
Применение и впрямь нашлось прекрасное. Хвалёное американское потребление, в сущности, оплачивается из кармана самих производителей. Им остаются щедрые обещания грядущих баснословных доходов от чудодейственных талантов американских инвесторов. А их же собственные реальные деньги бегают по кругу: выручка от продажи — американские ценные бумаги — кредиты и прочие пособия американским покупателям — выручка от продажи…
Конечно, на жизнеобеспечение самих производителей — от рядового конвейерного сборщика до скоробогача — тоже остаётся немало. Но всё же — судя по уровню жизни — основная часть мирового денежного кровообращения проходит через американские карманы.
Увы, надежда — хороший завтрак, но плохой ужин. Несостоятельность американских обещаний стала в конце концов очевидна даже рядовым американцам — не говоря уж о серьёзном бизнесе. Сейчас из-за границы притекают в основном деньги самих же американцев, вложенные в реальную — а потому надёжную — экономику, но репатриируемые под откровенными угрозами вроде margin call или террористического налёта на Мумбай. На долгосрочное поддержание спроса их и впрямь не хватит. Промышленность мира обвалится?
Вряд ли. Не одни американцы нуждаются в одежде, транспорте, компьютерах. Европейский Союз уже давно поставляет за океан ту же продукцию, что расходится и среди
его собственных граждан. Нынче спрос на неё сокращается (в том числе и внутриевропейский — ибо европейцы теряют доходы от Америки, так что и расходуют меньше). Но собственный западноевропейский рынок сопоставим с американским, так что перестройка экономики ЕС скорее всего пройдёт не в катастрофическом режиме. Правда, поэтому и торопиться европейцы не будут. Скорее воспользуются удобным моментом для упорядочения своего хозяйства, изрядно запутанного после интеграции нескольких восточноевропейских стран, политически ориентированных скорее на Америку.Куда сложнее Бразилии, Индии, Китаю. Там значительная часть населения вовсе не вовлечена в классический цикл экономики, живёт натуральным хозяйством. Соответственно трудно переориентировать на эту консервативную массу производство, развивающееся в последние годы на американские деньги, а потому рассчитанное в основном на динамичные американские нужды. Но мастерство, накопленное многолетней работой на заморского дядю, позволяет справляться и с задачами посложнее. Деньги же, нужные на реорганизацию, найти поначалу легко: надо кредитовать не привычных покупателей, а собственных сограждан. Как только спрос обретает платёжеспособность — он тянет за собою предложение. Главное — успеть: как только тот же Китай прекратит массированные закупки американских ГКО — доллар посыплется так быстро, что изрядную часть китайских валютных запасов не удастся использовать для дальнейшей раскрутки внутреннего рынка.
Экономисты объединяют Россию с этими странами в группу БРИК. Но наш народ далеко не так жёстко разделён. Да и промышленность ещё в советские времена формировалась в основном под внутренние нужды, а на экспорт ориентируется разве что оборонка. Зато и кредитное стимулирование внутреннего спроса уже используется столь активно, что проблемы нашего потребительского рынка едва ли не острее американских. Главная из них: часть наших потребностей, покрываемая импортом, значимее, чем в Америке.
Тем не менее пока не поздно использовать тот же приём, что пригодится прочим членам БРИК. Стабилизационного фонда хватит на отсрочки по изрядной части уже выданных потребительских кредитов и даже на предоставление новых. Правда, без множества давно назревших реформ двигатель внутриэкономического сгорания не заработает. Но и без него, похоже, не обойтись.
На плечах гигантов [85] (*)
У Вас в телефоне рингтон из модного шлягера? Вам позвонили, когда Вы на улице или в магазине? Поздравляю: Вы — преступник. Согласно букве части 4 Гражданского кодекса, Вы распространили среди неопределённого круга потребителей произведение, право копирования которого защищено.
Правда, Моцарт или Бах на Вас в суд не подаст: их творения за давностью лет обрели статус общественного владения. Зато может обидеться исполнитель, чья запись хранится в Вашем телефоне: его права (как говорят юристы, смежные) также защищены.
85
2008.02.04.
Через пару месяцев можно будет невозбранно слушать Шаляпина. Он умер 1938.04.12 (когда звукозапись уже давала вполне пристойные результаты), а в большинстве стран, включая Россию, право на копирование защищается всего 70 лет после смерти создателя.
Но в Соединённых Государствах Америки срок давности недавно продлён до 90 лет — и через ВТО это продление усиленно навязывается остальному миру. Того и гляди, фонограммы графа Льва Николаевича Толстого, умершего 1910.11.10, тоже угодят под запрет.
Инициатором наращивания срока посмертных притязаний уже пару раз выступала Walt Disney Company. Уолтер Элайас Дисней умер 1966.12.15, а сувениры с Микки Маусом всё ещё приносят компании едва ли не больше, чем все её новые фильмы вместе взятые.
Идея посмертного воздаяния за творчество родилась задолго до Диснея. Первым её лоббировал Ной Уэбстёр (1758.10.16—1843.05.28): создатель знаменитого «Американского словаря английского языка» был чадообилен. Правда, он добился от Конгресса всего 14 лет прокорма детей своими гонорарами: в рамках пуританской этики каждый должен рано или поздно заняться самостоятельным трудом, дабы лично выяснить, благосклонен ли к нему Бог.