Суперагент Сталина. Тринадцать жизней разведчика-нелегала

– В этих целях для подбора людей в Мексике заместитель начальника разведки Судоплатов предложил задействовать именно вас, – сказал Григулевичу Берия. – Я согласился с ним и со своей стороны прошу вас подойти к этому деликатному поручению очень ответственно и с соблюдением правил конспирации. Для покушения на Троцкого вам необходимо подобрать хорошо проверенных людей из числа бывших добровольцев – участников гражданской войны в Испании, выступавших на стороне республиканцев. Постарайтесь изучить все его окружение вплоть до дворника и садовника, его распорядок дня, отъезды из дома и кто его в таких случаях сопровождает. Считайте это моим личным и самым ответственным заданием…

В тот же день Григулевич получил документы на имя американца Дэвида Давидсона и поздним вечером выехал в Одессу, чтобы отплыть оттуда на пароходе «Калинин» в Северную Америку.

Глава 2. Операция «Старик», она же «Утка»

…До Мехико Григулевич добирался почти полтора месяца, сначала по железной дороге на территории США, потом по Мексиканскому нагорью верхом на лошади и пешком по крутым горным тропам. Длительное его нахождение в пути закончилось тем, что он неожиданно заболел тифом и сразу же ослеп и оглох. Лишь через несколько недель к нему в больнице вернулся слух, и первое, что он услышал по радио, это сообщение о знаменитом мексиканском художнике Давиде Сикейросе, организовавшем общественное движение в поддержку республиканцев, эмигрировавших из Испании после победы Франко в гражданской войне. Григулевич попросил лечащего врача разыскать Сикейроса и сообщить о том, что его однополчанин по войне в Испании, не называя фамилии, давно находится в больнице и хотел бы встретиться с ним.

Через два дня Сикейрос навестил его и рассказал о последних днях войны в Испании, о причинах поражения республиканской армии – нехватка людских резервов, боеприпасов и, наоборот, увеличение всего этого у противоборствующей стороны за счет помощи Италии, Германии и Португалии, а также о трогательном выступлении на прощальном параде интербригад в Барселоне легендарной Пассионарии – Долорес Ибаррури.

Посетовав на то, что стал в Мексике в двадцать пять лет инвалидом, Григулевич попросил Сикейроса найти и сообщить ему номер телефона председателя Конфедерации трудящихся Мексики Висенте Толедано.

– Зачем он тебе? – удивился Сикейрос.

– Через него я хочу получить наводки на лиц, которых можно будет использовать в подготовке и проведении операции по устранению находящегося в вашей стране Троцкого.

– Мне странно это слышать от человека, лежащего на больничной койке и притом ослепшего. Тоже мне, нашелся Николай Островский! Вот излечим тебя от слепоты, тогда и поговорим об устранении Троцкого.

Григулевич, беспомощно махнув ослабевшей от долгого лежания на больничной койке рукой, сказал:

– Мне кажется, бороться со слепотой уже бесполезно. Слава Богу, что вот слух вернулся, теперь я хоть по голосу могу узнавать людей и вести с ними разговор… А вот со зрением совсем плохо, и никакой надежды нет…

– Не отчаивайся, Хосе Окампо…

– Я теперь не Хосе Окампо, – перебил Сикейроса Григулевич, – а мексиканец Мануэль Родригес Бруксбанк. Под таким именем мне безопаснее находиться в вашей стране…

– Извини, Мануэль, что перебиваю, но дай мне договорить до конца по главному для тебя вопросу. Ты сейчас находишься не в Испании и не в Аргентине, а в Мексике, в стране, где несколько веков существовали цивилизации ацтеков, толтеков и майя. Эти индейские народы до сего времени сохранились в наших южных районах, и среди них есть прекрасные целители. Они и сейчас излечивают, казалось бы, неизлечимые болезни с помощью только им известных священных растений. Нынешние потомки ацтеков и майя в определенный месяц года и в зависимости от погодных условий собирают в горных хребтах Кордильер и только на высоте четырех тысяч метров специальные травы и соцветия для приготовления целительного снадобья. У меня есть знакомые целители, и, если ты будешь принимать их лекарства, уверяю, через неделю или дней десять к тебе вернется и зрение, и здоровье всего тела.

* * *

Ровно через две недели после приема рекомендованных снадобий к Григулевичу вернулось и зрение, и здоровье. И первым делом он вновь встретился с Сикейросом и повел с ним разговор напрямую от имени Коминтерна:

– Я приехал в Мексику, чтобы выполнить ответственное и секретное задание руководства Исполкома Коминтерна. Надо организовать покушение на Троцкого. Дело это чрезвычайной политической важности и секретности. И мы очень хотели бы, чтобы вы заняли в нем одно из главных мест.

Сикейрос едва заметно вздрогнул. Заметив это, Григулевич поспешно добавил:

– Исполком Коминтерна очень сожалеет, что Мексика два года назад, можно сказать, с распростертыми объятиями приняла этого политического пахана и меньшевистского шарлатана на священной земле Монтесумы. А ваша компартия почему-то не настояла тогда перед своим президентом о запрете въезда ему на территорию страны…

– Подожди, подожди, амиго Мануэль. Наша компартия неоднократно протестовала против разрешения въезда Троцкому в Мексику. Но президент Карденас не послушал нас и поддался уговорам Диего Риверы дать добро на его въезд. Диего в двадцать девятом году вышел из компартии. И когда он узнал, что Троцкого выслали из Советского Союза, то стал не только поддерживать с ним почтовую переписку, но и оказывать ему материальную помощь…

– Неужели Ривера был настолько богат в то время, что мог позволить себе финансировать этого человека? – удивился Григулевич.

– Да, мог. Диего Ривера являлся тогда и является сейчас одним из богатейших людей Мексики. Вот поэтому с ним и считался сам президент Карденас. И только поэтому он предоставил Троцкому политическое убежище. А Ривера даже поселил его в своем доме в Койоакане, в так называемом Каса-Асуль [11] , – в своем пристанище Искусства, Вдохновения и Творчества. И, между прочим, он же подбирал ему телохранителей. Но и это еще не все. В прошлом году, как ты знаешь, под Парижем был создан Четвертый Интернационал троцкистов. По рекомендации Троцкого Риверу избрали в состав бюро этого раскольнического Интернационала, а немногим позже и генеральным секретарем мексиканской секции. Вот с того времени он и новел активную враждебную работу как против вашего Коминтерна, так и в отношении Советского Союза и мексиканской компартии. Но больше всего он удивил наш народ тем, что на одной из авторских фресок в здании Министерства просвещения изобразил Троцкого как вождя Октябрьской революции в России.

11

Синий дом.

Убедившись в том, что Сикейрос остался на прежних революционных позициях, Григулевич осторожно заметил:

– Мне кажется, амиго, вы должны принять мое предложение на участие в ликвидации этого предателя дела рабочего класса.

Несколько секунд они молча смотрели в глаза друг друга. Крупное тяжелое лицо Сикейроса с висящим подбородком было непроницаемым.

– Для этого нам потребуется еще несколько человек, – продолжал Иосиф. – Они нужны для сбора достоверных сведений о Троцком и его окружении; о порядке допуска к нему посетителей; где он проводит свободное время; выезжает ли за пределы Койоакана один или с женой. Кроме того, нас будет интересовать система внутренней и внешней охраны его виллы, план расположения комнат и в которой из них он проводит большую часть времени. Для изучения этих и других вопросов нам надо подобрать надежных людей, а затем уже и прямых исполнителей покушения.

Сикейрос, похлопав Григулевича по плечу, спросил:

– Но зачем так много людей вовлекать в это дело? Неужели вы не понимаете, что одна фраза, неосторожно брошенная кем-нибудь о готовящемся покушении, может сорвать все ваши планы? Не проще было бы кому-то одному пристрелить его на улице или около своего дома?

Иосиф решительно возразил:

– Но около него всегда бывает охрана из трех или четырех человек. А что касается возможной преждевременной утечки информации о готовящемся покушении, то от случайностей никто, конечно, не застрахован. Чтобы не было таких случайностей, мы не всех будем посвящать в планы операции, разрабатываемой в Москве. Полную информацию о том, кто и что будет делать в ней, ее участники получат в самый последний момент.

Сикейрос кивнул.

– Ну а поскольку я уже посвятил вас в наши планы, – продолжал Григулевич, – то мне хотелось бы услышать от вас, амиго Сикейрос, твердый ответ: согласны ли вы лично участвовать в такой операции? Я не скрываю, что, возможно, придется рисковать даже тем, что принадлежит лично каждому человеку, – своей жизнью.

Сикейрос хотел что-то сказать, но Григулевич опередил его новым вопросом:

– А может вы как художник не готовы еще к участию в таких делах?

Сикейрос побагровел, большим и указательным пальцами он взялся за переносицу и, посмотрев с упреком на своего визави, твердо ответил: