Супербомба

– Слушаю, капитан Рустаев, – ответил я привычной скороговоркой.

– Вениамин Владимирович, – раздался теперь уже знакомый ночной голос. – Это опять я. Вы меня послушали, вы молились за жену?

– Я и сейчас молюсь, – сказал я негромко и даже еще раз перекрестился, не отрывая от уха трубку мобильника.

– Вот и хорошо, что вы меня послушали, – одно ее слово «хорошо», выделенное интонацией, уже стало для меня лечебным бальзамом, панацеей, и я мог предположить, что и все остальное тоже идет хорошо. – Ваши военные привезли в больницу компьютер, и под окнами автобус с антеннами поставили. Наших врачей профессор из Мюнхена консультировал, какой-то крупный специалист. По прямой связи... Через переводчика говорили, переводчика тоже ваши привезли. У нас никто немецкого хорошо не знает. Наверное, и это помогло, и ваша молитва, конечно. Может быть, даже в первую очередь... Ольге сейчас лучше. Но неизвестно, сколько продлится улучшение. Может произойти повторение кризиса. Вы молитесь почаще... И думайте о ней, ей это поможет... Она знает, что вы о ней думаете.

– Спасибо. Вы не сможете попозже позвонить, сообщить, как там дела?..

– У меня дежурство кончилось. Я уже ухожу. Но вам позвонят еще. Я попрошу. А вы молитесь. Может быть, если что-то узнаю, я сама из дома позвоню. До свидания, господь с вами.

– До свидания, – сказал я.

Не знаю, но эти нехитрые слова простой, судя по всему, женщины были теплее и добрее всех других, что я слышал при разговоре с работниками больницы. Наверное, потому, что они настоятельно требовали от меня надежды. Но мне и требование такое предъявлять не надо было, потому что, кроме надежды, мне ничего не оставалось, поскольку сам я находился в двух тысячах километров от Ольги. Мне осталась только одна возможность – положиться на бога и других людей. Все мы в современном мире обречены надеяться на других. Каждый день, постоянно. Кто-то обеспечивает подачу воды, газа, электричества в наш дом. Кто-то ведет поезд или автобус, в котором мы едем, кто-то управляет самолетом, на котором мы летим. И мы всегда доверяем этим людям, даже не зная их. Иначе нельзя. Сейчас я вынужден доверять врачам...

Сложность моей личной ситуации состояла в том, что я не просто офицер Российской армии, я – офицер спецназа ГРУ, особого рода войск. Офицер рода войск, в котором каждый человек является самостоятельной боевой единицей и должен оставаться боеспособным и в команде, и в одиночестве. То есть я должен уметь полагаться в первую очередь на себя самого. И это у меня уже в крови. Обратная сторона этой медали – недоверие к тому, в чем сам участия не принимаю. Или хотя бы не полное доверие. А теперь я должен, сам не имея возможности находиться рядом, полагаться на врачей. Это для меня трудно еще и морально.

Но я справлюсь.

* * *

Сережа Бравлинов позвонил еще через час. Как я предположил, после встречи с отставным подполковником Сапожниковым. Предположить встречу было нетрудно, поскольку до этого он звонил несколько раз с другого номера, уже осевшего в памяти. Если номер сменился, значит, подполковник привез ему обещанную трубку, которую нам предстоит проверить, и заодно проверить честность партнерских отношений Олега Юрьевича Изотова. Впрочем, честность партнерских отношений Изота мы уже имели право подвергнуть сомнению – сразу после вчерашнего инцидента со стрельбой в мента. В оперативном штабе мне уже сообщили, что с ментом ничего страшного не произошло, стреляли в него резиновой пулей, рану обработали и зашили, а самого мента уже завтра выпишут из больницы.

Больница. Больница. Одно это слово выбивает меня из колеи.

Я мотнул головой, возвращаясь в рабочее настроение, и нажал клавишу разговора.

– Слушаю, – я не назвал себя по фамилии и по званию, потому что кто-то здесь мог уже слышать мою фамилию, а Сережа должен был звонить, согласно нашему уговору, якобы к себе в бригаду.

– Вениамин. Здравствуй. Это Бравлинов.

Уже первая фраза Агента 2007 показала мне, что разговор идет контрольный. И мне следовало поддержать его тематически. Однако, оказалось, в такой разговор мне включиться трудно, потому что мысли вдруг в самый неподходящий момент по ассоциации опять перескочили от одной больницы к другой, от раненого мента к тяжелому состоянию жены, и мне пришлось усилием воли сосредоточиться и для этого выдержать паузу. Но пауза оказалась в этом разговоре кстати, поскольку я и должен был показать свое удивление этим звонком.

– Алло, – напомнил о себе старший лейтенант.

– Да, Сережа, здравствуй. Я просто не ожидал твоего звонка. И хорошо, что ты позвонил сам. Это хорошо.

– Как у вас там обстановка?

– Как у нас обстановка. У нас все в порядке. Плановые мероприятия, как обычно. Занятия. Что с тобой-то случилось? Разное говорят.

– Меня подставили. Думаю, что менты. Но это требуется проверить. Как настроено командование?

– Что они думают, я знать не могу, но тебя никто из жизни не вычеркнул и погон не лишил. Обстоятельства нам не известны, а в жизни всякое бывает. Однако киллером тебя никто не считает, будь уверен. Правда, думаю, что и против прокуратуры никто откровенно не выступит. Что думаешь делать?

– У меня один выход – найти настоящего убийцу, – голос старшего лейтенанта звучал решительно. Именно так он и должен звучать в этой ситуации. – Если с убийцей не получится, найти заказчика. Иначе с меня обвинение не снимут.

– Помочь чем-то могу? – спросил я, как и договаривались.

А договаривались мы о том, что помощь будет, хотя и неофициальная. Сережа это сразу же подтвердил.

– Помощь, думаю, будет нужна. Официально командование навстречу не пойдет, это ты правильно сказал, но если просто кого-то попросить, в случае необходимости, добыть информацию. Это мне очень смогло бы помочь, поскольку сам я в средствах поиска сильно ограничен. Сможешь попросить?..

Все, как по сценарию.

– Попросить я смогу. Думаю, помогут, потому что в твоем положении каждый может оказаться. Сейчас что от меня требуется?

– Пока ничего не требуется. Я кое-какую информацию получил, осмысливаю. Я просто позвонил, на всякий случай, и чтобы меня не забывали.

– Хорошо, что позвонил. По крайней мере, это многие вопросы снимает. И пресекает разговоры. Народ поболтать лишнее любит.

– А просьба будет только одна. Сходи к моей жене, объясни. Я уже и сам звонил ей вчера. Но ей спокойнее будет, если еще ты поддержишь.

– Нет проблем, Сережа. Я схожу. Она, кажется, сегодня дежурит.

– Вроде бы.

– Я прямо на узел связи загляну. Тебе по этому номеру звонить можно?

– Можно. Мне трубку выделили.

– Кто?

– Союзников нашел.

– Это хорошо. Значит, руки не опускаешь. Удачи. К Татьяне я прямо сейчас и зайду.

И опять сработала ассоциация. Разговор шел о жене Сережи Бравлинова, а я не мог не подумать о своей жене. Трудно в таком состоянии работать, трудно.

* * *

До Татьяны мне идти было далековато, но сразу после этого разговора я позвонил в оперативный штаб дежурному.

– Да, капитан, все нормально. Мне только что как раз позвонили, – отозвался дежурный подполковник на мой вопрос. Он, естественно, был в курсе всех происходящих и ожидаемых событий. – Разговор прослушивался через дубликат sim-карты. Агент 2007 находится под контролем. Отследили местонахождение трубки с дубликатом sim-карты. Из машины, удаляющейся от старшего лейтенанта Бравлинова. Должно быть, сам подполковник Сапожников прослушивал.

Именно это нам и было необходимо. Если разговоры Сережи прослушиваются, можно будет без проблем гнать дезинформацию, для правдоподобности перемешав ее с действительной информацией. Обычная игра, без которой в подобной операции обойтись трудно.

– Очень хорошо. Для меня, товарищ подполковник, сообщения есть?

– Целый самосвал с прицепом. Все передали подполковнику Ставрову. С ним связывайся, а докладывай, как и полагается, нам.

– Подполковник Ставров со мной уже дважды сам связывался. Наверное, и прицеп уже тоже вывалил.