Супербомба

– Севастьянов, – сразу понял Бравлинов.

– Он самый. Ты, кажется, можешь оказывать на него влияние.

– Небольшое. Поговорим с ним, и он поплывет. Главное, чтобы нам не мешали. «Наружка» сможет провести задержание?

– Говорят, что справятся.

* * *

На выходе из областного управления внутренних дел капитан Севастьянов остановился с полковником Пиксиным.

– Я слышал, ты и прошлую ночь почти не спал, – сказал полковник, вытаскивая из пачки сигарету и похлопывая себя по карманам в поисках зажигалки. – Придется пободрствовать и в нынешнюю. К утру план мероприятий должен быть у меня на столе. Подробнейший, с временным графиком. У нас начальство, видишь, как графики любит. Чтобы все в пределах десяти минут было расписано.

Зажигалка нашлась, и Пиксин закурил.

– И это обязательно соблюдать? – Севастьянов применил свое обычное оружие – застенчивую улыбку.

На полковника это оружие всегда действовало безотказно. Пиксин и сам ухмыльнулся мрачной физиономией.

– Можно даже сам план не соблюдать, был бы конечный результат. Но временной график показать будет необходимо. Мнение руководства следует уважать даже тогда, когда оно делу вредит, и уж тем более когда спать хочется.

– Сделаю, товарищ полковник, – твердо пообещал Севастьянов, памятуя, что лейтенант Щербаков большой спец по составлению планов и графиков.

Полковник в свою «Волгу» сел, машина сразу вырулила со стоянки. Севастьянов, поставивший свой «Фольксваген Пассат» в стороне, пошел к своей машине. Рядом, излишне тесно, чужая машина пристроилась. В машине двое сидели. Незнакомые, хотя внешне на ментов похожие, как капитан определил сразу. При его подходе человек, сидящий от водителя справа, из машины вышел и шагнул к задней дверце. Капитан нажал кнопку на брелоке, «мяукнула» сигнализация, и он уже за ручку взялся, чтобы дверцу открыть, когда услышал голос из-за спины:

– Не туда, капитан. В соседнюю машину на заднее сиденье. И быстро, без суеты.

Севастьянов понял, что он заперт в узком пространстве между машинами не случайно. Заперт профессионально, и не имеет даже возможности развернуться, чтобы оказать сопротивление. И даже дверцу открыть, чтобы хотя бы от одного из противников отгородиться, невозможно.

– Что вам надо? – Севастьянов спросил даже спокойно. Сразу вспомнилось, что кто-то оставил в подъезде убитого чеченца, и это были не менты, и скорее всего не люди Кальпиньша. Вполне возможно, что и сам Кальпиньш у них в руках.

– Федеральная служба безопасности, – добавил голос. – Бесполезно сопротивляться.

Тот, что уступал капитану место, показал удостоверение, не передавая его в чужие руки.

Только тут капитан Севастьянов понял, что для него все кончилось. Он ожидал, что встретился с еще одними покупателями на товар, и рассчитывал суметь договориться. И ошибся жестоко. В коленях сразу почувствовалась слабость, чуть дрогнули пальцы на обеих руках. Но самообладания капитан все же не потерял.

– Одно хорошо, – сказал с усмешкой. – Высплюсь.

Он шагнул вперед, открыл дверцу и сел на заднее сиденье. С двух сторон сразу село по человеку, и машина тронулась. Соседи без разговоров вытащили у капитана пистолет из подмышечной кобуры и обыскали, изъяв пока только телефон, служебное удостоверение и банковскую пластиковую карточку, ту самую.

– Куда едем-то? – поинтересовался Севастьянов и обеспокоенно стал смотреть по сторонам, сообразив вдруг, что везут его в противоположную зданию ФСБ сторону.

– Сначала на беседу. Потом только на официальный допрос. В камеру чуть позже, – за всех ответил водитель. Голос был почти успокаивающий. – Не переживай, поговорят с тобой, но не отпустят.

– Поговорим, – с легкой угрозой в голосе произнес и Севастьянов, лихорадочно думая, как ему дать знать своим знакомым офицерам ФСБ, а еще лучше сразу уж раненому Изоту, у которого связи в областном управлении ФСБ на порядок выше, о том, что с ним произошло. Отношения с Изотом, кажется, стали налаживаться. Может согласиться помочь, если не пожелает, чтобы Севастьянов лишнего болтал.

* * *

Отставной подполковник Владимир Викторович Сапожников позвонил вскоре. Голос был озабоченный и усталый:

– Как у тебя дела, старлей?

Ситуация сложилась так, что старший лейтенант Бравлинов уже не нуждался в помощи Сапожникова, а посвящать постороннего в тонкости дела в планы спецназовцев не входило.

– Работаю, Владимир Викторович. Активно.

– Результаты есть?

– Кажется, предполагаются. Точнее сказать не могу.

– Понял. Не буду доставать, – Владимир Викторович проявил привычные в армейской жизни военного разведчика скромность и малое любопытство. Он еще не избавился от армейских привычек полностью и потому не желал быть назойливым.

– Что у вас, товарищ подполковник, с Алиахметом? Нащупали? – Бравлинов тем временем усердно убирал любые помехи подальше от себя.

– Караулят. Трубка его мобильника в доме. Подъезд определили точно. Но самого Алиахмета пока не видели. Выходили двое кавказцев, их тормознули, оказались азерами. Ждут. Сложность в том, что никто Алиахмета в лицо не знает. Генрих Юзефович отозвал из командировки человека, который с этим чеченом встречался у Мамоны. Скоро прибудет.

Это старшего лейтенанта вполне устраивало, поскольку он хорошо знал, что Алиахмета Садоева караулить у подъезда придется долго.

– Что с Олегом Юрьевичем?

– Спит после операции. Состояние нормальное. Мы с тобой и не такие ранения переживали. Ты был ранен?

– Никак нет, Владимир Викторович. Пока бог миловал.

– А я трижды такое удовольствие испытывал. Еще до Афгана. Два ранения – в Анголе, одна контузия – в Никарагуа. Ладно, удачи тебе.

– Меня в курсе дела держите, если новости появятся, – попросил Бравлинов.

– Ты тоже насчет новостей того. Не жадничай. Мог бы и намекнуть, кто у тебя в разработке под первым номером идет.

– Казахи. Они Мамону пасли, они и...

– Понял. Можно это Иванову передать? – Голос Владимира Викторовича оживился. Ему, видимо, очень хотелось, чтобы его протеже, а он явно считал Бравлинова именно таким, со своей задачей справился. Успех старшего лейтенанта спецназа поднимал и его собственный авторитет.

– Можно. Данные точные, но доказательной базы у меня пока нет. Будет чуть позже.

– Добро. Сообщишь, когда что-то будет. У меня что будет, я тебе позвоню.

– Договоримся, товарищ подполковник.