Супербомба

– Германыч!.. – Слава Щербаков, наш лейтенант, который из машины так и не вышел, когда мы Хому рассматривали и расспрашивали, протянул мне трубку мобильника. – Тебя. Дежурный.

Слава парень услужливый. Он у меня вместо секретаря. Я даже номер телефона часто его даю, а не свой, чтобы он разбирался, с кем и по какому вопросу мне следует беседовать самому, а с кем беседовать не обязательно. Лейтенант с такой постановкой вопроса согласен и все делает правильно. Только два месяца в отделе, и успел оказаться почти незаменимым помощником.

Дежурный сообщил, что поступило еще два сообщения. Первое можно отбросить сразу, исходит оно явно от ребенка, и ребенок ничего толком объяснить не может. Просто видел на улице около магазина того «дяденьку», которого по телевизору показывали. И дает направление, куда «дяденька» пошел. Дежурный все же отправил наряд по улице прокатиться, присмотреться. Нас ехать не попросил. Второе сообщение из другого района от пожилой женщины, которая уверена, что по телевизору показывали человека, который сегодня утром пришел в соседнюю с ней квартиру. Она его в дверной глазок видела, но сразу толком не рассмотрела. Рассмотрела его только вот-вот, когда на лестнице с ним столкнулась. Человек выходил предположительно в магазин и возвращался с сумкой, полной продуктов. Явно собирался надолго дома засесть. Уверена на все сто процентов, что человека определила правильно. Квартира, в которой человек поселился, постоянно сдается то одним, то другим жильцам. Хозяев давно не было видно.

Группа захвата уже выехала на место.

– Сам-то как, поедешь? – спросил дежурный.

– Еду! – согласился я. – Передай категорично, чтобы группа захвата не торопилась. Без меня пусть не суются. А то они его сразу «в окрошку». Он мне живым нужен.

Мне этот старший лейтенант спецназа ГРУ действительно нужен был живым. И не только мне. Впрочем, пусть бы и застрелили, только бы карманы не продырявили. Меня очень волнует содержимое его карманов. Пуля – дура. Она делает большую дыру. И одна такая дыра способна оставить меня нищим. И потому я сразу сказал «гиббоновскому» майору:

– Возвращаемся быстрее к посту. Здесь ничего нет. Его уже в городе определили.

– Мы там тоже нужны? – со скучным зевком поинтересовался спецназовский капитан.

– У нас в группе захвата ребята вам не уступят, – отомстил я за недавнюю капитуляцию старшего лейтенанта ОМОНа.

– Всякое бывает. Интересно было бы на них взглянуть, – посмеялся спецназовец. – Но это в следующий раз. Когда Бравлинов в одиночку всю вашу группу захвата положит, звони моему командованию. Через коменданта города. Сразу соединят. Тогда нас пошлют.

Он старательно, что называется, «рисовался». Но я рисовку не люблю, хотя предпочел внешне свою реакцию не показать.

– Едем, майор, едем, разворачивайся. Гони, чтоб колеса отлетали.

– Тогда ноги у тебя отлетят, – проворчал майор, но все же поехал достаточно быстро. Особенно когда из садов выбрались и на приличную дорогу выкатили.

У поста ГИБДД мы с лейтенантом Щербаковым сразу пересели в свою машину, даже попрощаться не успели.

– «Мигалку» выставляй и жми, – сказал я водителю и назвал адрес.

– Всегда с удовольствием. – Наш водитель погонять любил, и я это знал.

Обычно переполненный машинами город в такую жару хотел подремать, и потому движение было почти приличным. Разве что чуть-чуть за рамки приличия выходило. Да и прохожих на улицах было меньше обычного. С магнитной «мигалкой», выставленной на крышу, и со звуковым сигналом мы проскочили несколько перекрестков на красный свет. Ехать осталось недалеко.

За два квартала от места работы я приказал водителю:

– Выключай сигнал.

Всех, в том числе и жителей нужного нам дома, предупреждать о своем прибытии, конечно же, было глупо.

* * *

Группа захвата свое дело, естественно, знала – в этом я ни секунды не сомневался. У каждого из этих парней по паре, если не больше, командировок в Чечню в самые горячие там деньки. Они оцепили дом так, чтобы из окон квартиры, в которую предстояло ворваться, их видно не было. Полностью блокировали подъезд и вход в подвал. Пробрались на крышу и сверху заблокировали выход туда из подъезда. Уйти старшему лейтенанту, если это был действительно он, теперь было некуда. Разве что спрыгнуть с балкона, но снизу тоже подстраховка стояла.

В подъезд входили без шума. Лифтом тоже не пользовались – нет такого жилого дома в нашем городе, где лифт работает бесшумно. Приготовив оружие, поскольку хорошо представляли, против кого нам предстоит работать, быстро поднимались на пятый этаж десятиэтажного дома. Я шел первым, за мной, не отставая, Слава Щербаков, ему на пятки наступали бойцы группы захвата. Передовую позицию мы со Славой уступили только на лестничной площадке перед дверью. Она, на счастье, оказалась не металлической и открывалась внутрь. Я дал знак рукой – слова никто произносить не решался. Командир группы захвата тоже знаком попросил освободить ему место для разбега, отошел на четыре шага – до двери расположенной напротив квартиры, и с разбега ударил ногой в замок. Дверь с треском вылетела. Группа захвата стремительно ворвалась в квартиру. Мы со Славой переглянулись. Изнутри раздался звук удара, за ним второй, чей-то стон, звук падающего тела и голос командира группы захвата:

– Лежать! Не шевелиться.

Вот и все. Против автоматов никакой спецназ с его хваленой подготовкой выстоять не сможет. Теперь и нам можно войти без опасений.

Я пошел первым, Слава за моей спиной так и не опустил пистолет.

На полу в середине комнаты лежал парень с испуганными глазами и окровавленным лицом. Руки за спиной были уже надежно скованы наручниками. Я присел и в это лицо заглянул. Потом на Славу посмотрел. Слава снял со спинки стула майку с какими-то нерусскими надписями, протянул мне. Я вытер с лица парня кровь.

Еще и лица не разобрав, я уже по глазам понял, что это вовсе не старший лейтенант Бравлинов. Вытер кровь, убедился в этом окончательно. Этот и помоложе лет на пять был – мальчишка, одним словом, и совсем не из тех, кто может сопротивление оказать. И наручники ему ни к чему. Такого словом испугать можно.

– И кто же ты будешь, друг любезный? – спросил я.

– То-олик, – ответил он.

– Испугался?

– Испу-угался. – Обычно заики от природы с трудом произносят согласные звуки. Этот же гласные произносить не мог, на них языком спотыкался.

– А что ты здесь делаешь, Толик?

– Я квартиру снял. Сего-одня.

– Извини, Толик. Сегодня ты еще будешь жить. – Я выпрямился. – Это не он.

* * *

Оставив группу захвата улаживать отношения с жертвой нашего недоразумения, я, не в самом лучшем настроении, сразу уехал с места несостоявшегося захвата. Я вообще не люблю себя чувствовать неудобно, а там иначе себя почувствовать невозможно. Слишком мы доверились мнению соседки и сразу, не присмотревшись, начали работать на полную раскрутку. С одной стороны, нас можно было обвинить и в поспешности, потому что мы не проверили полученные сведения и группа захвата сразу начала действовать предельно жестко. С другой стороны, это все правильно, и медлить было никак нельзя, потому что, окажись на месте этого То-олика настоящий старший лейтенант Бравлинов, дело при предварительной проверке могло бы обернуться жертвами, да и самого старшего лейтенанта, возможно, не удалось бы захватить живым. Но недоразумение, кажется, имеет возможность завершиться спокойно. Для этого стоит только чуть-чуть постараться. Я просмотрел документы этого парня. Он приехал из Казахстана, с бумагами у него не все в порядке, поскольку квартиру снял и деньги заплатил за год вперед, а миграционное свидетельство не оформил, как полагается. Короче, есть к чему придраться. Если нет, то найдем. Если надумает жаловаться, его прижать мы сможем. Лучше пусть не связывается. Говоря честно, я еще сам не разбирался с этими новыми миграционными законами и не знаю, что и как должно быть сделано. Но о том, как можно законом вертеть – это любой мент знает.