Суперклей для разбитого сердца

– Набери вот этот номер и скажи, что принял решение продать шкаф, – проинструктировала я Горина. – Цену не называй, скажи что-нибудь вроде «сойдемся». Назови наш адрес в Буркове, пусть приезжают сегодня в семь вечера.

– Может, ты лучше сама? – замялся Ваня.

– Я не могу, нужен мужской голос! В прошлый раз они разговаривали с Денисом. Надеюсь, сейчас подмены не заметят.

– Ладно, – Горин нехотя набрал номер и после паузы ворчливым голосом сказал:

– Я по поводу шкафа: так и быть, я вам его продаю!.. Договорная цена, договорная… Пишите: дачный поселок Бурково, улица Зеленая, дом один… Сегодня в семь вечера, раньше не получится…

Он выключил трубку и горделиво посмотрел на меня, явно ожидая одобрения.

– Молодец, – похвалила я. – Ну, чего стоим, кого ждем? Поехали в Бурково! Нам еще подготовиться надо.

– К продаже шкафа?

– К встрече покупателей!

– Странные они какие-то, эти твои покупатели, – Ваня повернул ключ в замке зажигания. – Глухие, что ли? Я говорю: «В семь вечера», а они – «В шесть, в шесть!»

– Фигушки им! Диктовать условия будем мы! – решительно заявила я.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – пробурчал Горин, резко выжимая сцепление.

Я предпочла отмолчаться. На самом деле план дальнейших действий я еще не выработала. Ничего, в Буркове меня ждет мой верный Ватсон – Зяма, авось вместе мы что-нибудь придумаем!

Звонок мобильника заставил меня подпрыгнуть. Я вытащила телефон, посмотрела на определившийся номер и покачала головой: так и есть, папуля звонит! Обнаружил, что я сбежала из дома, и хочет меня вернуть. Нет уж, у меня есть дела в Буркове! Чтобы папочка не дергал меня звонками, я просто выключила телефон.

Покосившийся белый столбик с голубой табличкой «Бурково – 500 м» фиолетовая «семерка» миновала незадолго до полудня. Въезжать в поселок мы не стали, чтобы не привлекать к себе внимания. Кроме того, мне представлялось правильным оставить «семерку» за пределами тесного двора – для пущей мобильности. Надежно спрятав транспортное средство на лесной опушке за стожком, мы с Гориным зашагали к дому. Идти было недалеко: наш участок расположен на краю поселка, у самого леса.

Подойдя к дощатому забору, я залюбовалась открывающейся за ним пасторальной картиной. Мирно дымилась труба деревянной баньки. На веревке, протянутой между двумя старыми яблонями, сохли зеленые портки, клетчатая марлевая рубашечка и полысевший дубовый веник. Спиной к нам неопознанная мною личность в большой соломенной шляпе опахивала иллюстрированным журналом мангал. Аромат жарящегося на углях мяса заставил меня шумно сглотнуть слюнки. Личность с журналом обернулась на звук, и я узнала родного брата.

– Зямка! Отпадный прикид! – в полном восторге крикнула я. – Где ты раздобыл эти дивные панталоны?

Братец был облачен в парусиновые штаны на помочах. Штаны были короткие, но зато просторные, в них легко поместился бы еще один Зяма. Излишек ткани в талии братишка прихватил обычными бельевыми прищепками – это слегка смахивало на патронташ. Для полноты образа сурового деда – сторожа колхозной бахчи Зяме не хватало берданки за плечом.

– На чердаке нашел! – Зяму мои слова ничуть не обидели. – Правда, шикарные бермуды?

– Все население Бермудских островов запросто может умереть от зависти! – подтвердила я, распахивая скрипучую калитку и входя во двор. – А это у тебя что, шашлычок?

– Он самый, – подтвердил Зяма.

– Отлично! Мы должны как следует подкрепиться, чтобы пережить сегодняшний вечер! – заявила я, присаживаясь на деревянную лавочку у стола.

– А что будет сегодня вечером? – насторожился Зяма.

– Тебе вкратце рассказать или с подробностями? – Я запустила руку в мисочку с овощами и вкусно захрустела огурчиком. – Если в двух словах, то ситуация такова: бандюги, стибрившие твою «Хельгу», к семи часам вечера приедут сюда за другим немецким шкафом.

– Каким другим немецким шкафом? – Зяма в растерянности заозирался по сторонам.

В принципе его недоумение было понятно: никакой мебели, кроме вышеупомянутого стола с лавочками, во дворе не было. Разве что собачья будка, исторически предназначавшаяся для немецкой овчарки, которая оказалась настолько плохим охранником, что не устерегла саму себя. С тех пор как овчарку украли, конура пустовала. С учетом германских кровей похищенной овчарки будку в принципе можно было считать немецкой, но принять за шкаф ее мог разве что Барклай.

– Несуществующим немецким шкафом! – Я доела огурчик и освободившимся кулачком постучала себя по лбу: – Думай, Ватсон, думай! Мы с Ваней пообещали продать бандитам шкаф. Они по опыту знают, что он большой и тяжелый, значит, прибудут сюда в полном составе – им же «Хельгу» грузить придется! А мы голубчиков тут встретим, схватим и выпытаем у них, куда они подевали нашу собственную «Хельгу»! А потом поедем туда и заберем ее! Вопросы есть?

– Только один! – нарочито кротко сказал Зяма. – Как мы их схватим, если они прибудут в полном составе, а нас только трое?

– Я думаю над этим вопросом, – с достоинством сообщила я. – Если у вас есть какие-то соображения, я готова их выслушать.

– Нам хана! – простонал Зяма, обессиленно опускаясь задом в мангал.

– Это совсем не то соображение, которое мне хотелось услышать! – с укором сказала я.

Зяма не обратил на мои слова внимания: он потирал припеченную задницу.

– Я думаю, сначала надо покушать! – подал голос Ваня Горин.

Он раздувал ноздри, принюхиваясь к аромату жареного мяса.

Я не стала возражать. Я девушка здоровая, аппетит у меня прекрасный, и на сытый желудок думается куда лучше, чем натощак.

Зяма довел до кондиции шашлык, я построгала овощи в салат, а Ваня не поленился смотаться к машине и притащил литровую бутыль грузинского вина в тростниковой оплетке.

– Выкатилась из пакета и осталась в багажнике, – водружая «Хванчкару» на стол, пояснил он Зяме.

– Вчера у вас тут был пикник? – догадалась я.

– Ох, был! – признался Зяма, машинально потерев виски.

– А я так волновалась, не зная, куда подевался мой любимый старший братишка!

– Я хотел тебе позвонить, но своего мобильника у меня не было, а Ванькин разрядился, – виновато развел руками Зяма.

– Ладно, я вас прощаю! – великодушно сказала я.

При виде стола, уставленного едой и питьем, у меня резко повысилось настроение.

– Ну, за счастливую встречу! – радостно провозгласил Горин, успевший под шумок раскупорить бутылку и разлить вино по стаканам.

Мы выпили вина, съели мясо, и, как я и надеялась, план захвата в плен бандитской группировки сложился сам собой. Под влиянием выпитой «Хванчкары» никаких дефектов придуманного нами плана мы не увидели и преисполнились энтузиазма. Закончив обед, превратившийся в военный совет, мы начали готовиться к вечернему шоу.