Супермаркет

По длинному коридору на трехколесном велосипеде катался мальчишка лет четырех. Завидев черноволосого, он зарычал, подражая звуку автомобильного двигателя, и ринулся на мужчину, явно собираясь сбить его с ног.

Черноволосый отскочил в сторону, мальчишка ловко отвернул от стены и снова зарычал, норовя наехать на модные ботинки мужчины.

— Артем, у тебя совесть есть? — спросил черноволосый.

— Нету, — смешно ответил Артем.

— Оно и видно. Здравствуй, — мужчина полез в карман и достал из него маленькую шоколадку. — Держи!

Мальчик схватил шоколадку и надавил на педали, устремляясь в другой конец коридора.

— А мама где? — поинтересовался черноволосый.

— Нету, — снова ответил Артем.

В коридоре было три двери. Одна из них была опечатана, другая полуоткрыта, в замке третьей торчал длинный ключ.

Когда мальчишка скрылся за углом коридора, мужчина заглянул в полуоткрытую дверь. На полу и на широкой кровати, застеленной истертым китайским пледом, были разбросаны детские вещи. В углу около окна чуть слышно работал телевизор. На телевизоре, свесив хвост и закрыв глаза, лежала большая персидская кошка.

Черноволосый повернул длинный ключ в замке, вошел в свою комнату. В комнате было пустынно: узкий шкаф, полутораспальная кровать с деревянными исцарапанными спинками да крохотный столик со стулом у окна. Мужчина запер дверь и приблизился к зашторенному окну.

Окно выходило на широкую улицу, по которой сплошным потоком двигались автомобили всех мастей и марок. Тревожно зазвенел вывернувший из переулка трамвай. Мужчина вздрогнул.

Он переоделся в домашнее, напялил на ноги тапочки и пошел на кухню.

По кухне с рычанием и ревом по кругу ездил Артем. Его рот и щеки были густо измазаны шоколадом.

— Артем, ты можешь помолчать хотя бы пять минут! — попросил его черноволосый.

— Нет, — сказал Артем и с рычанием выехал в длинный коридор. Черноволосый поднял с полу шоколадную обертку, бросил ее в мусорной ведро под раковиной. Он поставил на конфорку чайник, залез в духовку, вынул из нее сковороду.

Его продукты в холодильнике лежали отдельно, в большом полиэтиленовом пакете. Мужчина достал сыр, ветчину, пакет замороженного картофеля, коробку с котлетами “по-киевски”. Он заглянул в стоящую на плите кастрюлю с супом, втянул в себя густой и вкусный запах, вздохнул, опуская крышку на кастрюлю. Черноволосый налил на сковороду подсолнечного масла и, когда оно накалилось и тонко затрещало, положил пару котлет, высыпал картофель.

Раздался телефонный звонок, в это же мгновение в кухню с ревом опять въехал Артем, едва не сшибив устремившегося к телефону мужчину с ног.

— Слушай, брат, знал бы, что ты будешь на меня постоянно наезжать, ни за что бы не купил тебе велосипед! — сказал мужчина. Он подошел к телефону, поднял трубку, но не сказал ни слова — просто слушал.

— Алло, алло! — прокричал в микрофон мужской голос на другом конце провода.

— Ну? — сказал тогда черноволосый.

— А, ну слава богу, объявился! — сказал голос. — Ну что, тебя, наверное, можно поздравить — наш общий друг выписался из больницы.

— Как это выписался? — спросил черноволосый.

— Просто так. Вот что значит молодой здоровый организм. Не дай бог, мне так заболеть — немедленно бы умер.

— Да, рак — это дело серьезное, — вздохнул черноволосый. — Но бывают иногда совершенно удивительные случаи, когда одной ногой человек в могиле, а потом раз! — и через неделю в городки с пенсионерами играет.

— Это не тот случай, — мрачно сказал голос. — Слушай, надо бы встретиться поговорить.

— Хорошо. Когда?

— Дай подумать, — трубка замолчала. — Все не так просто.

Черноволосый посмотрел на дверной косяк, на котором были две жирные отметки синей пастой: “Артем — 3 года”, Артем — 4 года”. Он взял с телефонной полки ручку, повернулся к косяку спиной, чуть поднял голову, коснувшись белой поверхности затылком. Чиркнул ручкой по косяку. Под неровной синей полосой вывел корявыми буквами: “Дядя Ч. 38 лет”.

— Ну?

— Значит так, давай-ка через полчасика подкатывай к фонтанчику у Большого. Там сейчас хорошо, симпатичные девушки гуляют.

— А мальчиков там симпатичных не гуляет? — усмехнулся Черноволосый.

— Кому что, — сказала трубка.

— Ладно буду. Только ты там поаккуратней, глазками смотри, — черноволосый повесил трубку, принюхался и вдруг вспомнил про котлеты с картофелем на сковороде. Он рванул по коридору к кухне.

От сковороды шел черный дым. Черноволосый сдвинул сковороду с конфорки, выключил газ. Артем на своем велосипеде с любопытством смотрел на “дядю Ч”.

— Ты же видел, что горит! — прикрикнул на него черноволосый. — Выключить -то не мог?

— Мама не разрешает, — сказал Артем.

— Ах, ну да! — вздохнул черноволосый. — Ты же у нас еще маленький.

Он варежкой-прихваткой взял сковороду, вытряхнул подгоревшие котлеты с картошкой в мусорное ведро.

— Ну вот, поужинали, можно и на свидание идти, — сказал мужчина, выходя с кухни. — Умойся, ходишь грязный, как черт!

Черноволосый быстро переоделся и закрыл дверь своей комнаты на ключ. Прежде чем выйти из квартиры, он вынул из кармана “Орбит”, разжевал одну подушечку, приклеил ее к косяку рядом с надписью “Дядя Ч. 38 лет” сверху налепил пятидесятидолларовую купюру.

— Это маме, — объяснил он удивленно взирающему на его манипуляции Артему.

Все скамейки, расположенные вокруг фонтана, были плотно забиты людьми. Черноволосый показался со стороны ЦУМа, в людском потоке пересек улицу. Много народу — это и плохо, и хорошо. Хорошо, потому что легко затеряться в толпе, плохо — точно также легко не заметить соглядатая со свинцовым взглядом.

Черноволосый стал прохаживаться взад-вперед, глазея по сторонам. Народ пил пиво и веселился. Краем глаза он еще издали заметил среди людей Евгения Викторовича. Заместитель директора никогда не опаздывал.

Черноволосый намеренно отвернулся, якобы не видя Евгения Викторовича.

— Ну что, прозевал? — Евгений Викторович хлопнул черноволосого по плечу.

— Прозевал, — соврал черноволосый.

— Еще профи называется! — усмехнулся заместитель директора. — Ну что, куда пойдем?

— Туда, — черноволосый махнул рукой в сторону ЦУМа, откуда только что пришел. — Я там уже все прощупал. Ситуация под контролем. Ресторан называется “Елки-палки”.

Евгений Викторович рассмеялся. — Именно то название, которое нам нужно. Потому что иначе нашу с тобой работу не назовешь.