Суперобъединение или второе пришествие Христа

Пирамида практически вскрыта! Многочисленная свита, состоящая из учёных, генералов и членов правительства, радостно засуетилась, открывая бутылки советского шампанского.

Держа резак под углом, робот чертил ломаную линию квадрата.

Генералы, подражая роботу, держали бокалы наклонно, чертили фужерами воздух. Согревались шампанским. Робот задвигал остриём резака взад и вперёд, усиливая напряжение. Разрез в грани увеличился более чем на метр. Когда механический человек прочертил четвёртую сторону квадрата, разрезы стали расходиться, выворачиваясь наружу.

– Осторожно! Все назад! Падайте! А-я-я-я-яй!
– завопил в микрофон оператор, отключая электропитание робота, и откидываясь от пульта.

Толстенный кусок зелёного стекла вдруг отвернулся, как крышка консервной банки. Поток радужного пламени хлынул из отверстия по касательной, вдоль грани, прошёл вдоль плоскости брусчатки Красной площади. Огненная струя из пирамиды резко ударила перпендилулярно грани, послышался звук взрыва. Ударная волна перемешала людей и оборудование. По Красной площади покатились огненные шары. Струя огня из пирамиды рассыпалась на множество смертоносных лучей.

Примечание эксперта: в начале лучей было 324, через две наносекунды - 162. Архив ГРУ. Д-Д-Г81.

Зелёное стекло заплавилось и закрыло с таким трудом прорезанное отверстие. Основной удар лучей прошёлся по механическому человеку. От могучего робота остался колобок сплавленного металла. Из колобка металлолома жалобно торчали изуродованные металлические ноги. Оператора отшвырнуло на каменную мозаику. Скафандр высшей защиты оплавился, и раскололся. На четвереньках, как заяц из норы, из секретного скафандра выскочил тщедушный человечек непонятной национальности. Человечек дрожал от полученного стресса. Его мокрые чёрные волосы, потное лицо и маленькие крысиные глазки ярко выделялись в свете прожекторов. На светодиодном импульсном мониторе можно было разглядеть лицо - хитрое, злое, несмотря на страх, хищное, с бегающими чёрными глазками, и, с опалёнными огнём, чёрными бровями.

Учёные у пирамиды уцелели благодаря предусмотрительно надетым скафандрам. Взрыв бросил их на каменную брусчатку. Ударная волна откинула в сторону спецназ генерала армии Лебедева, разбросала по Красной площади российское правительство. Разметала академиков и генералитет. Взрыв оплавил, откинул к мавзолею резак, оборвал высоковольтные кабели, выбил стёкла Гума, и выгнал депутатов Думы на улицу.

Меня сбросило с площадки на фуршетный стол. От ударной волны стол перевернулся. Я медленно поднимался на ноги, глядя на мониторы, держась за перевёрнутую ножку стола. Вокруг валялся битый фарфор, продукты, бутылки. Колени мои дрожали. Поднялся, держась за руку, подскочившего ко мне, потного и испуганного начальника Генерального штаба Юрия Балуевского. Балуевский поскользнулся на сливочном масле, и чуть меня не уронил.

Через несколько секунд на Красной площади, а может по всей Москве, погас свет. Послышался громкий, дребезжащий крик председателя правления Рао Еэс Анатолия Чубайса. Крик резко оборвался, как и возник. Изображения на мониторах погасли.

Сквозь сознание прошло нечто, что вызвало сокрушающую тоску в сердце, заставило подогнуть колени. Краем глаза, при свете туманной луны, увидел коленопреклонённое Российское правительство. Гордая воля людей сникла, сменившись тупой покорностью.

В липком поту, опираясь на плечо Балуевского, я безвольно шагнул по направлению к спасительным Спасским воротам.

Звонкие крики со стороны храма Василия Блаженного, со стороны людей Трубникова и Примакова вернули сознание. Остановившись, я оттолкнул Балуевского. Тёмная сила, возникшая в психике, неотвратимо погнала, повела вперёд к собору Покрова Богородицы, что на Рву. Вместе со мной, медленно, останавливаясь и, видимо борясь с собой, шли к Покровскому собору члены правительства России.

Позади тоскливо, нечеловечески подвывая, бесформенными кучками, плелись депутаты Государственной Думы. Вой депутатов оформлялся в молитвенное обращение к истокам, к родителям. Женщины плакали. Вице-спикер думы Любовь Слизка как молитву твердила слово " мама". Анатолий Борисович Чубайс, бывший министр финансов России, идущий в непонятном направлении, непрерывно произносил: "Матушка моя, Раиса Хаимовна!" Вторил ему Борис Ефимович Немцов, бывший заместитель председателя правительства: "Эйдман Дина Яковлевна, мама моя, спаси!". Кириенко Сергей Владиленович, бывший министр топлива и энергетики вспоминал отца, часто кивая головой, повторял его имя как еврейскую молитву:

"Владлен Израитель, помоги мне!"

Слышался русский рукопашный мат, исходящий из уст Эйдельштейна Владимира.

– "О-о-о-п твою мать, это самарская шпана Фрадков, это Степашка-счетовод виноваты!" - стонал, матерясь, Жириновский.

У памятника Минину и Пожарскому, в жестокой драке, схватились люди, не понимая, почему они дерутся. Приблизившись, обнаружил, что это были Верховный и Четвёртый Председатели. Дрались Председатель Верховного Суда России Вячеслав Михайлович Лебедев, и Четвёртый Председатель Конституционного суда Зорькин Валерий Дмитриевич. Судьи дрались за первичность. Уставшие бороться Председатели уселись друг против друга. Уселись на месте снесённого памятного столба. Столб в 1682 году воздвигли в честь бунтовавших стрельцов. Зорькин и Лебедев, сидя, отпихивались ладонями, бормотали: "А ты кто такой?" Вячеслав Лебедев добавлял к речи уголовный жаргон, злобно шипя на Председателя Конституционного суда:

"В натуре, характер мягкий, ты кто такой?"

Мимо российского правительства, мимо Председателя Российской Федерации, мимо Михаила Ефимовича Фрадкова, на одной ноге, держа правую согнутую ногу двумя руками, проскакал Степашин. Бестолково скакал Сергей Вадимович - выпускник военно-политической академии имени Ленина. Младенцем скакал кандидат исторических наук, бывший преподаватель ВПУ МВД СССР, бывший народный депутат РСФСР. Бывший депутат Верховного Совета СССР, бывший заместитель министра безопасности, создатель российских органов безопасности, бывший начальник Федеральной службы контрразведки убегал. Бывший куратор силовых структур, бывший министр внутренних дел, бывший премьер министр, бывший депутат государственной думы Российской федерации ничего не понимал. Председатель Счётной палаты Сергей Вадимович Степашин бестолково оглядывался на отставного министра по делам национальностей Сергея Шахрая. "Степашка", скача на одной ноге, глухо, со стоном, кричал,

– Басаев! Это Басаев!

Голос Степашина, меняющийся от эмоционального состояния, был звонким и визгливым. Куратор силовых структур ускакал на левой ноге с криками,

– Шамиль!

Шахрай, бормоча заклинания, брёл вслед за ним.

Чёрная туча закрыла луну, всё померкло. Не помню, сколько времени мы так шли.

Когда подошли к храму, увидели, что Примаков и его люди стоят в границах светового круга. На власть придержащих, нарушая законы физики, падала тень от памятника Кузьме Минину и Дмитрию Пожарскому. Кругом был мрак, и там, в воротах мрака, в клубах тумана возникло бесформенное движение. Неизъяснимое движение для человеческого представления и тем более устрашавшее.

В серой полутени, раскачиваясь, двигался огромный чёрный крест с выпуклым эллипсом в перекрестье. Эллипс в чёрном квадрате светился изнутри. Светящиеся квадрат и эллипс являли в себе изображения младенца и Пречистой Пресвятой Богородицы.

Основание креста утопало за мраком не освящённого коммунистами храма Василия Блаженного. Основание терялось в зыбком очертании не освещённого Большого Москворецкого моста. Крест мелькнул в темноте Васильевского спуска, и вдруг явился во мгле улицы Варварки. Крест приближался к Храму. Прорезалась полная Луна, с трудом пробившая лунным светом туман влажных испарений.

Люди Примакова безвольно шли к приближающемуся крестообразному призраку. Примаков двигался быстрее других, он подбежал к основанию Креста и упал. Прежде чем коллеги смогли сообразить, что дело идёт о жизни и смерти начальника, чёрный крест стал ниже, и склонился вперёд. Крест склонился, как богомол, намереваясь коснуться бывшего директора Службы внешней разведки. Забили часы на Спасской башне.

Вячеслав Трубников с исступлением, придавшим ему силу атлета, прыгнул вперёд, прикрывая собой начальника. Из трёх оконечностей креста вылетели змеящиеся молнии. Молнии стали ярко красного цвета, превращаясь в тонкие лучи, сначала как маленькие острия, с иголку. Иголки лазера креста задели крышу гостиницы "Россия". Тотчас возник пожар. Затем лучи стали жирными, толстыми, сантиметров десять в поперечнике.