Супруг-незнакомец

Они же приехали всего полтора часа назад – а она радовалась ему, словно они не виделись несколько дней.

– Здесь замечательно! – ответила она.

Адан прошел по комнате и открыл деревянные двери.

– Пойдем, позволь мне кое-что показать тебе.

Он протянул ей руку. Ни секунды не колеблясь, она пошла за ним, вложив свою руку в его ладонь. По телу побежали мурашки, когда их руки соприкоснулись. Адан на какой-то миг уставился на нее, будто тоже потрясенный ее прикосновением, а потом раскрыл стеклянные двери и провел ее на тенистую террасу.

Ее опутывали пышно цветущие заросли бугенвиллей. Дальнюю часть террасы обрамляла невысокая стена из песчаника, а за ней была низкая живая изгородь, которая странно извивалась, но Изабелла не могла разглядеть ее рисунок.

– Это лабиринт, – сказал Адан. – Королева Бабочек приказала построить его несколько столетий назад. Первоначальная изгородь не уцелела, но нынешняя точно повторяет старый рисунок.

Они остановились у начала лабиринта. Она видела, как дорожка вьется посреди зелени.

– Здесь видно, как пройти в центр, – сказала она. – Я думала, лабиринты устроены по-другому.

Он усмехнулся, и во второй – или в третий? – раз за день ее сердце заволновалось от радости.

– Ты думаешь о лабиринте-головоломке, – сказал он. – Это другое. Лабиринт еще и для медитации. Нужно идти и смотреть на то, что встречается на твоем пути. У каждого свой собственный путь, и для каждого он значит что-то свое.

Она никогда бы не подумала, что Адан может быть склонен к медитации!

– Ты ходишь по нему?

– Да.

– И?

Снова улыбка.

– Честно говоря, я мало что понял в первый раз. Я был нетерпелив и хотел поскорее добраться до конца. А потом я осознал, что нетерпение – один из моих недостатков и лабиринт может научить меня чему-то полезному.

– Не-ет, – с недоверием в голосе протянула Изабелла. – Не говори мне, что у тебя есть недостатки. Я не могу поверить, что это правда!

Он рассмеялся:

– Почему, вполне возможно, что у меня есть один-два.

Изабелла усмехнулась в ответ:

– Осторожнее, Адан, а то ты можешь начать мне нравиться.

– Обещаю тебе сделать что-нибудь ужасное, чтобы ты не теряла формы.

Она окинула взглядом лабиринт и сад, который расстилался позади него, вздохнула. Солнце постепенно садилось, и все вокруг было освещено мягким золотистым сиянием. Здесь было тихо. Гораздо тише, чем в Порт-Джафаре и даже на Мауи, с его туристами и вечеринками, которые там так часто устраивают на пляже.

– Мы раньше разговаривали с тобой вот так? – спросила она. – Или я просто молчаливо кивала на все твои слова и дела?

Его пальцы прикоснулись к щеке Изабеллы, убрав золотистые волосы. От его нежного прикосновения сердце снова забилось чаще. Каждый раз, когда он прикасался к ней, улыбался ей, сердце открывалось для него еще шире.

– Ты и так знаешь ответ, Изабелла, даже если не можешь этого вспомнить.

В его темных глазах читалось что-то похожее на признание. Не признание ее сексуальной привлекательности, хотя и это тоже было, а признание ее рассудительности, которой, видимо, не было раньше.

– Да. Я делала то, для чего меня воспитывали. То, чего ожидал от меня мой отец. Чего ожидал ты. Я старалась быть хорошей джафарской женой. Я знаю это, хотя и не помню.

– А что бы ты стала делать, – спросил он, – если бы ты вышла за меня будучи такой, какая ты сейчас?

Она прикусила губу. Зачем он ее об этом спрашивает? Пытается оценить, насколько она подходит ему в жены?

Она собралась сказать то, что, по ее мнению, ему бы хотелось услышать, но остановилась. Она не могла. Потому что она бы изменила себе. Или она все еще была той девочкой, которая изо всех сил старалась угодить своим враждующим родителям? Которая сказала бы все, что они хотели услышать, лишь бы это сделало их счастливыми рядом с ней?

Нет. И никогда снова она не сможет ею быть.

Изабелла глубоко вдохнула. Воздух был наполнен ароматом бугенвиллей и запахом мужчины, который стоял рядом.

– Я бы оставалась собой, не важно, было бы тебе это приятно или нет, – сказала она.

Его улыбка была такой же неожиданной, как бриллиантовый дождь с небес.

– Я очень рад это слышать.

Ужин был сервирован в виде пикника, на большом ковре под открытым небом. Большие садовые фонари освещали их. На ужин был салат табуле, свежий хумус, жареный ягненок с чесноком и лимоном, рис, оливки, множество видов сыра, манго, фиги и свежие горячие лепешки.

Рафик сидел рядом с Изабеллой, подняв голову и наблюдая, как она ест.

– Ух как вкусно! Рафи хочет кусочек?

Он сначала замотал головой, а потом закивал, и Изабелла со смехом оторвала кусочек от своей лепешки и дала ему. Он сжевал его с серьезным видом, а потом поковылял на другой конец ковра к отцу. Блюда с едой были расставлены по обоим концам ковра, чтобы Рафик мог пройти.

Калила сидела поблизости. Адан принес для нее стул и поставил его рядом.

Сердце Изабеллы забилось сильнее, когда она увидела его заботу об этой пожилой женщине.

Теперь Рафик вскарабкался на колени к Адану и начал что-то лепетать. Адан наморщил лоб, внимательно слушая его. Он подхватил мальчика, крепко обнял его, потом стал щекотать, а малыш смеялся и извивался в его руках.

Изабелла прикусила губу. Ее обуревали эмоции. Она была счастлива – и в то же время ей было грустно. Она была смущена и расстроена. Надежда сменялась в ней отчаянием.

– Папа, петь! – воскликнул Рафик между смешками.

– А, ты хочешь, чтобы Изабелла спела? Может быть, тебе стоит попросить ее.

Рафик обернулся к ней. Он положил палец в рот, задумчиво смотря на нее темными глазами. Такими же, как у отца. Обе пары одинаковых глаз выжидательно смотрели на нее.

– Попроси ее, – настаивал Адан.

– Белл петь?

Сердце Изабеллы запело от любви. В первый раз он назвал ее по имени, а не «леди».

– Конечно, мой милый, я тебе спою, – сказала она.

– Иди посиди с Изабеллой, – сказал Адан, и Рафик заковылял к Изабелле. Возле нее он плюхнулся на ковер и затих, уставившись своими прекрасными глазами.