Супруга опального магната

Миша не бегал ни к кому. Он спал один, забившись в угол кровати дальней комнаты. Там, где ночевала бабушка. Видимо, на третий день он устал прятаться, и решил исследовать территорию.

Я с ужасом застыла в ожидании истерики дочери – Миша разломал стены кукольного дома, личной резиденции Таси. Мне хотелось верить, что он сломал их не по злому умыслу, а от собственной неуклюжести.

— Черт, — заглянул в детскую проснувшийся муж. — Как же я забыл про тесто для лепки. Накупил ему гору ерунды, а он ведь любит лепить…

Тася рванулась вперед, на защиту своего имущества. Мы с Витей кинулись следом, не желая видеть побоище – наша дочка та еще собственница, а Миша для нее чужак.

Но застыли посреди комнаты – Тася спокойно нырнула в разрушенные владения и выхватила один из контейнеров с тестом для лепки из общей свалки. А потом плюхнулась на пол рядом с Мишей и с интересом принялась его рассматривать. Жажда общения перевесила чувство собственности. Тася осторожно коснулась ручкой недоверчиво посматривающего на нее Миши, а потом тоже принялась лепить фигуры из теста.

Мы переглянулись. Витя сжал мою руку.

«Кажется, бури не будет», — спустя пару минут шепнул он.

— Чудесные дети, — заглянув в детскую самой последней, довольно кивнула бабушка. — Пожалуй, сделаю на завтрак запеканку из творога.

После чего затопала тяжелыми шагами в сторону кухни. Бабушка на дух не выносила прислугу в нашем доме и предпочитала готовить сама.

Мы с Витей забрались на Тасину кровать и осторожно наблюдали за детьми. Теперь мы опасались, что взбрыкнет Миша, не произнесший за дни пребывания у нас ни единого слова. Или взорвется Тася, которой сломали домик.

Но нет. Творческий процесс проходил мирно. Тася, будто понимала действия Миши и повторяла их, только со своим собственным видением, как должны выглядеть фигуры из теста. Миша не рычал. Только изредка поглядывал на Тасю своими выразительными голубыми глазками и продолжал пыхтеть, выдавая идеально ровные фигуры.

— Как у него получается создавать такую красоту? — удивилась я.

— Наверное, он скульптор, — улыбаясь, погладил мой все еще плоский животик Виктор. — Мне интересно, у тебя внутри тоже скульптор? Или маленькая принцесса?

— Не знаю… — я рассмеялась и покачала головой. — Только кто бы там ни был, а он растет. И меня жутко тошнит…

— Это нормально? Кажется, да. Срок как раз для токсикоза.

— С Тасей меня не тошнило. Я теряла сознание.

— Ну, каждый ребенок особенный. Может, у нас появится мальчик.

— Может…

В тот день Миша впервые разрешил к себе приблизиться. Он не плакал, когда я переодевала его в чистые вещи и даже сел за стол вместе с Тасей.

…А потом они подружились. Даже не знаю, как это произошло. Тася и Миша просто бегали друг за другом по дому и весело смеялись. Именно так, как это умеют делать дети – непосредственно и искренне, улавливая настроение друг друга на соматическом уровне.

— Миша будет спать у меня! — сопя от волнения, вечером схватила Витю за руку Тася.

Сам Миша родного отца обходил стороной. Видимо, сказывался прежний опыт общения - вряд ли Анатолий Янковский был добр к ребенку, которого ему подкинули. Но то, как ловко с Витей управлялась Тася, не могло оставить Мишу равнодушным. Он с завистью посматривал на повисшую у отца на руке девочку и нервно сопел.

— Будешь спать в детской? — внимательно посмотрел на сына Виктор.

Тот кивнул и бросился прочь из комнаты.

— Миша! — Позвал его Витя. — Если ты хочешь жить в детской, нам надо будет перетащить твою кроватку из дальней комнаты.

Мальчик вернулся в комнату. Взглянул на отца и снова коротко кивнул.

— Ну, пойдем, — протянул ему руку Виктор. — Бери меня за руку, и вместе перенесем твои вещи.

Робко, с замиранием сердца Миша шагнул к отцу. Испуганно взглянул на него и замер. Не знаю, отчего он так сильно его боялся. Витя был жестким человеком, но он никогда не обижал своих детей.

В тот вечер мы перенесли вещи Миши в детскую. И, да, с той поры Тася перестала бегать в нашу спальню. Она открыла для себя целый новый мир – мир дружбы с подобным себе человечком. Их с Мишей было невозможно разлучить. И – о, счастье – еще через пару дней он с нами заговорил.

— Кажется, пришло время задуматься о переезде, — в воскресное утро первого ноября высказал идею Виктор. — Дом уже заждался нас.

— Да, нашу годовщину свадьбы и мой день рождения я хочу праздновать в новом доме, — оживилась я.

— Так что, переедем?

— Да, конечно!

— Отлично, — подала голос бабушка. — Переезжайте, а я отправлюсь к себе домой. До тех пор, пока не родится маленький, хочу передохнуть. Двое детей окончательно меня утомили.

— Может, вы переедете к нам? — посмотрел на нее Витя.

— Ну, нет. Лучше вернусь под новый год. Вы как раз обустроитесь на новом месте.

— Мы будем ждать тебя, бабуль, — загрустила я. — Без тебя в доме все будет не так.

— Я вернусь, обещаю. Надеюсь, Витя выберет самую красивую елку. Ведь это будет первый год, когда с нами Миша.

— Даже не сомневайтесь, — довольно улыбнулся мой муж.

Эпилог. Конец декабря, год спустя

Снег сыпется с серого неба уже сутки. Наш уютный двор замело сугробами. С утра охранники разгребали дорожки, но, похоже, придется снова просить их об этой услуге.

Захожу в просторную гостиную и охаю. Огорченно развожу руками - разве что елка не перевернута вверх ногами! Огромная елка наряжена c двадцать пятого декабря, и с тех пор в гостиной все вверх дном. За малышами не успеваешь убирать, и я уже смирилась с тем, что относительный порядок в гостиной установится только первого января. Ведь с двадцать пятого декабря Миша и Тася ищут подарок Мише на день рождения. Двадцать восьмого декабря Мише исполнится пять лет, и никакие увещевания о том, что подарки хранятся у феи в Черной Башне, не помогают остановить поиски.

— Опять вверх дном все перевернули! — заглядывает следом за мной в гостиную бабушка. — Что за чертята! А ну, быстро помогайте мне убирать! Дедушка Мороз не придет к детям, которые так сильно шкодят!

Миша и Тася робко переглядываются и виновато начинают собирать разбросанные по полу игрушки.

Я улыбаюсь. Миша очень изменился. Вытянулся, стал почти на полголовы выше Таси. А ведь когда мы его взяли в дом, он был ниже ростом.

Он больше не плачет. Если его ругают, просто недовольно сопит. И он очень похож на Виктора. Те же голубые глаза, тонкая линия губ.