Супружеские игры
Шрифт:
Агата и Аферистка все чаще проводят свободное время вместе, сидят на нарах Агаты головой к голове и без конца совещаются.
– Ну спелись, лахудры, – шепнула мне пани Манко. – Нас ждет очередной концерт – одни заканчивают, другие начинают.
Это было достаточно правдоподобное предположение, если учесть тот факт, что Аферистке не удалось добиться свидания со своим гражданским мужем, пресловутым Войтусем, ради которого она сражалась на суде как львица. Администрация чинила ей препятствия – слишком недолго она здесь находилась. Кроме того, он даже не был ее официальным мужем. Адвокат в результате все-таки убедил нужных людей в том, что гражданский брак у нас тоже признается. А посему ее ждало интимное свидание в комнатке с диваном, о которой мне говорила Иза в самом
– Валентина, муж так тебе угодил, что ты на ногах не стоишь? – наконец спросила Маска.
На эти слова не последовало никакого ответа, но я знала, что через некоторое время Аферистка не выдержит и обо всем расскажет. Она единственная не нуждалась во мне в качестве слушателя, исповедуясь громко и перед всеми. Каждая мельчайшая деталь ее жизни (правда, я сама не знала, настоящей или придуманной ею) была нам известна, начиная чуть ли не с рождения и по сей день.
Только об Агате я по-прежнему почти ничего не знала, за исключением того, что мне рассказывали о ней Иза и пани Манко. Может, потому, что Агата была слишком скрытной, а может, оттого, что наши отношения отличались некоторым образом от взаимоотношений с другими женщинами в камере. Несмотря на наше примирение во время сочельника и обмена облатками, мы все же немного сторонились друг друга. Как-то раз я мылась над тазом, раздевшись до пояса, и тут вошла она. Инстинктивно я прикрылась руками, как тогда в душевой, а она тут же ретировалась. Без единого слова.
– Ну, Валентина, расскажи, как проявил себя твой самец, – подначивала Маска.
Аферистка села на нарах и, спустив ноги вниз, нервно принялась болтать ими в воздухе.
– Ну что я могу поделать, черт возьми, – произнесла она резким, неприятным голосом, – что мне прикажете делать? Я молода… и мне необходим мужик…
– На одних мужиках свет клином не сошелся, – пискнула Любовница.
– Да бросьте вы, у вас-то свои приемчики, а я к этому не чувствую тяги, мне нужен мужик. А муж вдолбил себе в голову, что находится в тюрьме, и ни о чем другом уже думать не мог…
Все это происходило с неделю тому назад, а теперь началась доверительная дружба с Агатой, неужели пани Манко была права? Постепенно я начала прислушиваться к их совещаниям. Оказалось, что дело было вовсе не в сексе, а в бизнесе. Эти двое ломали голову, на чем бы им здесь заработать. Агата твердила, что во времена правления Ярузельского в тюремной лавке купить можно было только ливерную колбасу, ячменный кофе и самые дешевые папиросы. Тогда она связались с кем надо, и бизнес пошел у нее как по маслу. Все мгновенно раскупалось. При достаточно высоких ценах зарабатывали все: и продавцы, и посредники, да и Агата не бывала внакладе. Так вот откуда растут ноги, вот откуда эта странная любовь к генералу, подумала я про себя.
– Теперь, если у кого-то водятся денежки, он купить может все, что пожелает… – говорила Агата Аферистке.
– То-то и оно, – подхватила Маска. – При коммуняках хоть было равенство в тюрьме – богатые и бедные ходили в одной и той же холщовой робе. А сейчас богатые в шелках, а бедным опять горе мыкать.
– Ты-то чего базаришь, у тебя даже телевизор есть, – огрызнулась Агата, недовольная тем фактом, что кто-то вмешивается в ее разговор с Аферисткой.
– Да, но какой! В соседней камере вон цветной стоит, «Грюндик» с двадцатидюймовым экраном,
и видик в придачу, надзирательницы только успевают кассеты подносить…– Ну и переселяйся туда, а нам башку не морочь, – прикрикнула на нее Агата.
– Да ты-то что из себя воображаешь? Хромая собака и та хвост поджимает!
Агата поднялась и, припадая на ногу (я заметила, когда она чем-то взволнована, то начинает сильнее прихрамывать), подошла вплотную к Маске. Схватив ее за отвороты куртки, она приподняла девушку над полом.
– Может, я и хромая, – угрожающе гаркнула она, – но руки у меня по-прежнему длинные, и советую об этом не забывать.
Она с силой толкнула Маску обратно на нары, та больно стукнулась головой о железный край, так, что стены задрожали.
Должно быть, какая-то идея осенила Агату с Аферисткой, потому что они принялись высчитывать, сколько Агата должна ежедневно доставлять товара. В расчет брались только рабочие дни, когда она работала за тюремной территорией. Они вели речь, к моему крайнему изумлению, о щенках. Агата заявляла, что спокойно может пронести двоих, а Аферистка настаивала на трех. Поскольку у Аферистки это была первая ходка в тюрьму, она не очень-то ориентировалась в некоторых вопросах и не знала, что такое «кенгуриная контрабанда». Мне это уже было известно. От Изы.
– Ты видела фильм «Следствие» с Яндой в главной роли? – снова вмешалась Маска. – Что первым делом сделали менты, когда привезли ее в тюрьму? Натянули резиновые перчатки и положили бабу на стол – проверять, не спрятала ли чего между ног.
– Ой, а ну как тебя проверят? – забеспокоилась новоявленная бизнесменша.
Агата только рукой махнула.
– Теперь здесь такой же бордель, как и на воле, – сказала она. – Досмотр устраивают только тем, кто ездил домой на выходные. Но говорю тебе, два щенка – это максимум. Нельзя быть чересчур хитрым. Если заметят, погорим, как швед под Полтавой…
Я никак не могла взять в толк, зачем кому-то в тюрьме могут понадобиться щенки и каким таким чудесным образом Агата пронесет их во влагалище. Я еще понимаю, блок сигарет или кофе. Но живые существа!
Вскоре дело прояснилось. «Щенками» называли четвертинки, то есть таким способом Агата проносила в тюрьму по пол-литра чистого спирта ежедневно. Потом его разводили водой и пускали в продажу. Кассу взяла на себя Аферистка. Тем, кто обращался в импровизированный магазин, нужно было иметь при себе тару. Бизнес расцветал на глазах. К моему полному отчаянию, двери нашей камеры теперь не закрывались. Передышка наступала только к вечернему отбою. Агата, видно, улавливала мое настроение, потому что время от времени я чувствовала на себе ее пристальный взгляд. Нет, она не боялась, что я настучу, это было другое. Она проверяла, насколько эта новая ситуация меня напрягала. Несмотря на очевидную невежественность, даже тупость, глупой она вовсе не была, обладая своеобразным чувством юмора и чуткостью – на свой манер. Благодаря этому, она уловила мое отношение к происходящему. А я, в свою очередь, с помощью телепатии старалась донести до нее свое явное неодобрение. Я с большим трудом смирилась с новым для себя образом жизни, но то, что творилось теперь в нашей камере, напоминало вокзал, где без конца сновали чужие люди.
В один прекрасный день я услышала, как Агата говорит своей партнерше по бизнесу:
– Надо бы нам, Валентина, установить часы торговли. А то шастают, когда хотят, никакого покоя.
Аферистка удивленно вытаращила глаза:
– Даты что, мы можем потерять клиентов!
– У нас нет конкурентов, – заметила Агата. – Пусти по кругу, что продажа – с шести часов и до ужина, в субботу и воскресенье не работаем.
Товарка Агаты была явно не в восторге от этой идеи.
– Бизнесменшей тебе никогда не стать.
– Держи кассу и рот на замке, – резко прикрикнула на нее прожженная контрабандистка. – И не думай, что ты хитрее других, не то схлопочешь второй срок. Если сюда постоянно будут таскаться все кому не лень, в конце концов это дойдет до начальника. А он иногда любит устроить налет… Вот поэтому два, а не три «щенка», и товар нельзя складировать, все тут же должно идти в оборот.
– Да ты почти прикрываешь дело.
– Не прикрываю, а регулирую, дурья твоя башка! – Агата была уже в ярости, и Аферистка притихла, не желая быть нокаутированной, как Маска.