Суровая Проза, Трилогия(CИ)
Шрифт:
Молодые люди затаились - чуть в стороне от линии фонарей - за двумя высокими бочками, игравшими здесь роль урн для мусора.
Через минуту - рядом с одним из фонарей - прошли две тёмные широкоплечие фигуры, нёсшие стандартный торговый павильон.
– Это они шлёпают, - прошептала девушка.
– Вернее, подошвы их босых ног.... Или же лап? Как думаешь, а?
– М-м-м...
– Дар речи потерял? Типа - с испуга?
– Есть немного, - помолчав, признался юноша.
– Здоровенные такие: вдвоём тяжёлый павильон прут. Надо же.
– А кто они такие?
– Не знаю.... Кожа - в отблесках фонаря - отливает
Высоченные тёмные фигуры остановились на берегу пруда и опустили свою ношу на землю.
Через полминуты сухо и коротко загрохотало:
– Трах. Трах. Трах...
Вскоре странные звуки смолкли.
– Это они - острыми когтями - делали дырки в днище ларька, - догадалась девушка.
– А сейчас, понятное дело, будут его затапливать.... Надо будет потом, уже утром, в полицию позвонить. Павлу Андреевичу....
Глава пятая
Встреча на берегу пруда
Или - немного про Войпеля
Сергей проснулся в шесть тридцать и задумался: - "А во сколько (по времени), питерские горожане и горожанки отправляются - по утрам - выгуливать своих верных четвероногих друзей, а? Что-то я, за давностью лет, запамятовал.... Вообще-то, наверное, рано. В том смысле, что от семи до семи тридцати. Но сегодня, опять же, воскресенье. Следовательно, попозже? Или как? Не знаю. Впрочем, не буду рисковать...".
Он поднялся с постели и отправился в душ: голова слегка трещала со вчерашнего, так как на двух бутылках коньяка они, понятное дело, не остановились и "усугубили" ситуацию водочкой.
После десятиминутного контрастного душа ожидаемо полегчало, и он, одевшись, слегка помахал руками-ногами (типа - сделал зарядку), после чего занялся приготовлением завтрака. Так, ничего особенного: яичница из четырёх куриных яиц (купил вчера поздним вечером в ларьке, возвращаясь от Саныча), пожаренная с оленьей вялено-копчёной грудинкой, хлеб с маслом и большая кружка чёрного крепкого кофе без молока и сахара. Классический завтрак многолетнего холостяка, короче говоря.
Вообще-то, в холодильнике и две пол-литровых банки пива имелись. Ну, из нетленной серии, мол, пиво - с похмелья - ещё никогда и никому лишним не было. Но...
– Пиво сегодня, увы, мне противопоказано, - уплетая яичницу, хмуро пробормотал Сергей.
– По крайней мере, в ближайшие часы. Ну, а там видно будет. Посмотрим. По ситуации.
Как легко догадаться, он собрался прогуляться к Кирпичному пруду: ведь именно вдоль его береговой линии - по словам Сан Саныча - Ольга Гущина регулярно прогуливалась со своей собакой. Совершенно ничего хитрого.
Боялся он, честно говоря, этой встречи. Очень боялся. Но - одновременно с этим - ждал, мечтал и желал. Так желал, как ничего другого в этой жизни никогда не желал. Бывает. Любовь, как известно, субстанция странная, слегка запутанная и не всегда понятная. Не всегда понятная - простым смертным, я имею в виду...
Такое, вот, стихотворение сложилось у Сергея в голове полтора месяца назад:
Чистый слог, он нам завещан Богом.
Стройный стан - на много лет назад.
Осень затаилась за порогом.
Листья жёлтые - над
городом - летят.Листья жёлтые спускаются на озеро.
Между листьями лишь серые глаза.
И звучит - далёкая мелодия.
В воду падает - нежданная слеза.
Догорит костёр, и я уеду.
В те места, где не был много лет.
Подновлю могилки бабке, деду.
Встречу странный, призрачный рассвет.
И пойду гулять - тишком - по городу.
Веря, что случайно, навсегда.
Встречу серые - похожие на омут,
Милые, знакомые глаза...
Встречу серые. Похожие на омут.
Милые, знакомые глаза...
Это утро выдалось, на удивление, тихим и погожим, только слегка прохладным: температура окружающего воздуха - по ощущениям - не превышала пяти-шести градусов тепла.
На хлипкой "припарадной" лавочке, доверчиво подставив морщинистые лица скупым солнечным лучам, сидели знакомые старушки.
– О, Серенький нарисовался!
– обрадовалась оптимистически-настроенная Матрёна Ивановна.
– Никак, снова - с утречка пораньше - за пивком намылился? Ай-яй-яй. Нехорошо, мальчик.... Смотри, сокол ты наш одноглазый, доиграешься. От регулярных утренних пивных возлияний - до пошлого хронического алкоголизма - всего-то один маленький шажок. Пройдёшь его, мил-друг, и не заметишь. А когда заметишь, то поздно уже будет. Как жизненная практика-диалектика и показывает.
– Не, он сегодня, отнюдь, не пивными банками-бутылками озабочен, - мудро усмехнувшись, не согласилась с подругой седовласая Ульяна Макаровна.
– Причёсан, тщательно выбрит, белая рубашечка под курткой, ботиночки начищены до блеска зеркального. Спорить готова (на что угодно), что без дел сердечных и давних здесь не обошлось. В том смысле, что без прекрасных серых глаз...
– Здравствуйте, бабушки, - слегка засмущался Сергей.
– Хорошая погода, не правда ли?
– Правда ли, правда ли.
– Не плохая, симпатичный молодой человек, это точно.
– А вам, милые бабушки, чего не спится? Зачем в такую рань раннюю поднялись?
– Какой же тут сон?
– удивилась Матрёна Ивановна.
– Боимся, видишь ли, всё самое интересное проспать.
– Опять что-то случилось?
– Это точно, случилось. Очередное.... Примерно с час назад наркоманы шли со стороны сквера. Шли и грязно ругались, болезные, последними, что называется, словами. Мол, пропал куда-то ларёк возле сквера, торгующий "дурью" и "таблетками": вчера, мол, ещё торговал, а сегодня исчез - в неизвестном направлении. Ленточный фундамент стоит на прежнем месте, как вкопанный, а сам павильон-то - тю-тю. Испарился.
– Ничего себе.
– А ещё и продавца из этого пропавшего ларька нашли, - невозмутимо дополнила Ульяна Макаровна.
– Возле Будапештской, между двумя пятиэтажными "хрущёвками". Мёртвого, понятное дело. Говорят, что застрелился. Или же, мол, застрелили, а самоубийство инсценировали.... Вот, Серенький, как ты объявился в этих краях, так у нас они и начались, непонятки кровавые.... А? Что скажешь?
– Ерунда, - пожал плечами Сергей.
– Насквозь случайные совпадения. И не более того. Бывает.... Ладно, бабушки, пошёл я. Всех благ...