Суррогат

– Какая ты красивая… – прошептал Семен. – Ты точно с иной планеты.

Лия сидела прямо, спустив ноги на пол, при этом ее большие глаза, казавшиеся лазурными, поражали своей бездонной глубиной. Как будто бы космос, огромный космос сжался до размера этих глаз, войдя в них. Лазурные, с иссиня-черным оттенком, смотрели они вперед, четко и строго, как у египетских сфинксов. Черные волосы Лии, в которых блестел свет, ровно и величественно спадали с ее прекрасных, белых в свете луны, плеч. Лия сидела, не шевелясь, не моргая. По телу Семена забегали мурашки. Была заметна едва ощутимая легкая улыбка, так же застывшая на лице Лии.

– Лия, детка, что с тобой? – едва шевеля губами, спросил Семен. Девушка не отвечала, а продолжала сидеть, залитая лунным светом. Семену сделалось не по себе. Он хотел взять ее за руку, но какая-то сила как стена остановила его. Вдруг действительно как будто Вселенная раскрыла свои объятия, ее недра устремились в девушку. Космическая музыка охватила комнату. Лия, обнаженная полностью, поднялась во весь рост! Казалось, что потолка, да и комнаты, уже нет! Что эта изящная красавица-исполин поднялась высоко-высоко в звездное небо, что ее волосы слились воедино с этим черным куполом и запутали собой звезды! Лия глубоко вздохнула, развернув плечи и до хруста прогнув вперед позвоночник. Воздух с необыкновенной силой вошел в ее легкие, заставив расшириться грудную клетку. Колоссальная ЖЕНЩИНА-ВСЕЛЕННАЯ предстала перед простым водителем. Ее удивительно красивые груди, и без того с большими, острыми, торчащими вперед сосками, выпятились и устремились вверх! Семен, пораженный всем, полулежа у нее в ногах, теперь смотрел на нее, задрав голову и не зная, что дальше будет. Наконец, когда Великий Экстаз прошел, и Лия вновь обрела Землю, она взглянула все еще лунным взглядом на Семена, находящегося у ее ног, и одарила его легкой неземной улыбкой. Семен находился в полушоке от всего увиденного и услышанного. Но, когда Лия вдруг заговорила, впервые в жизни, тут он сам потерял дар речи.

– Вселенная слышит, Вселенная говорит, и я слышу Ее, – сказала Лия, Семен протер глаза.

– Здравствуй, Сема! Теперь я знаю все. Включилась мегапрограмма. Удивительное состояние преобразования. Я не знаю, кто я, но знаю, на что способна. Я начинаю путь! – проговорила Лия.

– Лия, – тихо позвал ее Семен, – о чем ты?

– О своем предназначении, Сема, – тихо ответила она.

Действие тридцать восьмое

Рудольф мог теперь думать только об открытии, которое сделал Остерн. И надо же, что какое-то движение выводит на совершенно другой уровень осознания, на другую логику. Да, именно на другую логику, или, проще говоря, логику второго порядка. Вопрос – как исследовать? Что делать? К кому обращаться? Да, тут было не все так просто. Идею могли просто своровать умные люди. А она между тем открывала неимоверные просторы для научных открытий. Он понимал, что находится на пороге открытия теории движения.

– Послушайте, Остерн, вам не приходила идея о том, что мы создаем теорию движения для робота? – спросил как-то Рудольф. – Ведь то, что мы вычислили, есть не что иное как алгоритм! Стоит задать его боевой машине, и она будет вполне самостоятельно принимать решения благодаря этому алгоритму! Получим искусственный интеллект, самообучающуюся систему! Да вы хоть отдаете себе отчет в том, что это такое?!

Остерн посмотрел на Рудольфа.

– Теперь ваше время Рудольф! Вам предстоит много сделать. А насчет робота я думал. Нужны данные, расчеты, цифры, наконец! А этого пока нет, – Остерн печально опустил взор на пол. – Поймите, Рудольф, все озабочены только своей карьерой и отчетами. Дай человеку работу, которую легко защитить, он с радостью возьмется, потому что есть предыдущий опыт. И аспиранту спокойнее, и научному руководителю, рецензентам с оппонентами да и членам ученого совета. Прописана уже вся процедура, все известно. А здесь где этот предыдущий опыт? – Остерн сел, взявшись за голову.

– Ничего, Остерн! Мы пробьем эту идею! Обещаю! – последнее «обещаю» Рудольф процедил сквозь зубы.

Действие тридцать девятое

Рудольф весь вечер провел в раздумьях. Он буквально видел ограничения в движениях, которые давали такую мощь, такую энергию, о которой можно было только мечтать. Следующая мысль буквально пригвоздила его к кровати: «Так это что же получается? Как внутренняя среда, находясь в двух ограничениях, будет держать себя неизменной, так и внешняя не проникнет с чуждыми системе факторами, в противном случае они будут перекодированы. Мы создаем уникальную систему алгоритмов! И программы, получается, почти не нужны! Получается уникальный андроид! Единое информационное ядро! Техноиммунитет! Техническая иммунизация, обеспечивающая технический гомеостаз! И как результат – ИММУНОАНДРОИД! Новейшая система с узким спектром действий, но, комбинируя все накопленные знания и опыт, ее можно применять при разных условиях!» Рудольфа буквально кинуло в жар. Он понимал, что нужно было действовать, и немедленно.

Действие сороковое

Семен сообщил о перемене в Лие Алексею. Тот немедленно прибыл. Лия была бесподобна! Сказочно красива и знала почти все. Оба убедились, что она результат какого-то биологического эксперимента, может, и более того. Она быстро росла, питалась и, наконец достигнув определенного возраста, стала тем, кем она должна быть. Лия рассказала о мужчине, который ее напугал, и предрекла встречу с ним. Карташев, сам не зная почему, как бы наугад подсунул ей фотографию убитого с проломленной грудной костью. Лия сразу сказала:

– Это от удара карате. Прямой системный удар, но второго порядка. Но это уже не спорт. В спорте такого воздействия нет.

– А что это значит – системный и второго порядка? – спросил Алексей.

– Это значит, что этот удар нанесен при помощи принципов второго порядка, открытый логикой того же порядка, – ответила Лия, удивляясь, что они не понимают таких простых вещей.

– Что за принципы такие? – Карташев напрягся.

– Это значит, что система карате работает на двух принципах: момента и распорки. Конъюнкция динамики и статики дает такой результат. В результате создается синергетический эффект. Ни сила, ни скорость тут не нужны, – улыбнулась Лия.

– А что происходит, каков конечный результат? Если не сила, то что? – спросил Семен.

– Жесткость! Открывается свойство жесткости, – ответила Лия. – А результат на фотке! Причем жесткость достигается не силовыми или скоростными качествами, а техническими принципами. Своего рода технический допинг. Вот и все премудрости, – Лия улыбалась двум ошалевшим от ее откровения друзьям.

– И ты можешь так? – спросили они в один голос.

– Да, и не только это, и не только я. Нас много. Это мои братья и сестры. Мы чувствуем друг друга. Это карате – самое простое. Но, честно признаться, очень экзотичное! – Лия потянулась, ненароком обнажив свое тело.

– Ну дела! – произнес Карташев. – А как быть с этим, Лия? – он вновь показал ей фотку. Лия задумалась.

– Не думаю, что среди нас найдутся убийцы. Мы не для этого предназначены.

– Но ведь кто-то его убил, причем, как ты говоришь, системным ударом, значит…

– Это может означать только то, что кто-то из людей владеет этим, и с этим знанием он очень опасен! – закончила Лия.

Каким-то образом секретная информация проникла в мир.

– Хорошо! Как его остановить? – вопрос Карташева звучал конкретно. Лия удивленно посмотрела на него.

– То есть как? У полиции нет средств? Нет оружия?

– Да, Лия, это так! Но не всякий раз будешь стрелять! – пояснил Алексей.

– Тогда только я! – ответила Лия. – Вас он убьет, только я смогу его победить.

Действие сорок первое

– Не надо торопиться, Рудольф, – голос Остерна прервал раздумья Рудольфа. – В спешке можно наделать много ошибок.

– Прежде всего научный коллектив. Нужны эксперименты, нужны показатели, цифры, наконец, – произнес Рудольф. – Но на ком проводить эксперименты? С животными это явно не пройдет, остаются люди. Но как?

– Я пробовал наладить связи с институтом робототехники, – проговорил Остерн, – но пока безрезультатно.

– Почему? – спросил Рудольф.

– Отчетности по текущим делам бывают иногда важнее мировых открытий. Мало кто в таких условиях возьмет на себя ответственность. Все осторожничают. Ведь идею надо проталкивать. А стоит заикнуться «боевые», так все сразу фыркать начинают, хоть сопли им вытирай. Все ждут теорию движения сразу! А я сразу не хочу им это открывать. Даю базу! Но пока ее примут, пройдет много времени, – Остерн вздохнул.